Я живо помню тот момент, когда я впервые решил, что я – феминист. Я смотрел спектакль по «Монологам вагины» («The Vagina Monologues») Ив Энцлер (Eve Ensler), поставленный моей сестрой в маленьком подвальном театре в Эдинбурге. Именно тогда я понял, что женщины по-прежнему подвергаются притеснениям и издевательствам. Пьеса повествовала как об эмоциональных, так и о физических травмах. Такие душераздирающие истории, как история боснийки, пережившей изнасилование, или история американской девушки, которую унижали за «фригидность», наглядно демонстрировали, что до равенства между полами нам еще далеко. Я был глубоко тронут и решил, что больше не могу мириться с подобной несправедливостью. С тех пор я остаюсь феминистом.

Однако это было только начало. Когда я чуть лучше разобрался с тем, что означает феминизм, я открыл для себя, что гендер не только отличается от пола, но и представляет собой результат воздействия множества разных идей и факторов. Зачастую мы тратим время на то, чтобы соответствовать гендерным ролям только потому, что от нас этого ожидают. Я начал понимать, что «маскулинность» абсурдна, что я абсолютно не обязан быть тем, кем не хочу быть, и что я вправе выбирать идентичность, исходя из того, как я себя ощущаю. Это стало для меня откровением, освободившим меня и изменившим мою жизнь.

Мне повезло – меня с детства окружали выдающиеся женщины. Моя бабушка успешно управляла двумя магазинами, хотя ей в окно швыряли кирпичи, а в районе на юге Лондона, в котором она жила, все было расписано граффити: «Паки, убирайтесь прочь». Моя мать, изгнанная из Уганды Иди Амином в начале семидесятых, в возрасте 11 лет с нуля выучила английский, ведя при этом домашнее хозяйство, и сейчас работает директором в крупной компании, занимающейся консалтингом в области здравоохранения. Женщины из моей семьи, бесспорно, заслуживают восхищения. Среди них есть финансовый аналитик, консультант по проблемам управления, актуарий, нью-йоркский рекламщик и - что, конечно, до смешного стереотипно - множество врачей. Они не идеальны, но при этом я не знаю никого, кто был бы ближе к идее суперженщин.

Тем не менее, они не получали от общества заслуженного уважения. Каждая из них может поделиться множество отвратительных историй о непрестанной и повседневной мизогинии, с которой они сталкивались, о том, как их игнорировали на совещаниях или общались с ними покровительственным тоном, о назойливых приставаниях, о постоянных «милочках», дорогушах» и «лапочках». Некоторым из них угрожали, некоторых – лапали, а если они пытались жаловаться, обвиняли в «проблемном поведении».

Поэтому еще до того, как я стал феминистом, идеи о правах женщин не были мне чужды. Однако меня поразило, что феминизм также дает ответы на вопросы, которые возникали у меня из-за того, что мне было неуютно в моей собственной, мужской шкуре. До последнего времени я не мог выбраться из ловушки требований, диктовавших мне, что значит «быть мужчиной». Мне никогда не было комфортно в преимущественно мужской среде, в которой, как мне зачастую казалось, люди как будто соревнуются, кто хуже. В школе меня тошнило от шуток про изнасилование и насилие, но я не пытался их пресечь - так силен был во мне подростковый страх перед общественным неодобрением. Подобные вещи характерны не только для школы. На днях я был в парикмахерской, и пока меня стригли, я заметил, что по телевизору шел женский турнир по теннису. «Вам нравится теннис?» - спросил я у парикмахера. «Нет, - рассмеялся он, - мне нравится, как у них сиськи прыгают». Мне не нравятся, что мужчины должны – или чувствуют, что должны, - вести себя так друг с другом. И я знаю, что я в этом не одинок.

Мы, мужчины, до сих пор позволяем себе подчиняться странным и просто нелепым представлениям о том, что значит быть мужчиной. И я даже не имею в виду те из них, которые проявляются в виде насилия или угнетения. Речь идет в частности о дурацких повседневных вещах: скажем, у меня есть близкие друзья, вполне искренне верящие в равноправие полов, которые отказываются смотреть «Девичник в Вегасе» («Bridesmaids») из-за ярко-розовой надписи на обложке DVD. (NB Ребята, вы многое упускаете!) Аналогично, надо мной начинают смеяться, если я заказываю в баре так называемые «девчачьи» коктейли, хотя все знают, что они однозначно вкусные. На мой взгляд, пока у нас даже напитки остаются гендерно-дифференцированными, феминизм сохраняет актуальность.

Я не предлагаю кипеть ханжеским, самодовольным гневом в стиле «если ты не рассержен, ты равнодушен». Напротив, я протягиваю оливковую ветвь моим сбитым с толку и возмущенным собратьям, которых раздражает постоянное давление смеси мачизма, рекламы Lynx (бренд компании Unilever, у нас известный как Axe, прим. ред.) и пронизанной порнографией культуры, которые устали от нервирующих ожиданий общества и недовольны повсеместным господством варварской гипермаскулинности. Я говорю им: как только вы поймете, что граница между «мужским» и «женским» - это лишь черта на песке, которая легко может быть смыта, вам станет легче отвергать чужие ожидания. Одна из самых замечательных сторон общества, в котором царит равенство, заключается в том, что от его создания выиграют все, независимо от мужской или женской идентичности.

Однако все не так просто. Я по своему опыту знаю, что осознание того, как неустойчивы барьеры между гендерами, заставляет еще болезненнее почувствовать несправедливость притеснений и ограничений, с которыми сталкиваются женщины. Например, может ли нынешнее господство мужчин во всех ключевых экономических и социальных сферах выглядеть оправданно для того, кто понял, насколько гендер искусственная конструкция? Аналогично, если мы не обязаны соответствовать ожиданиям, которые возлагаются на нас, как на мужчин, почему женщины должны мириться с таким же – а зачастую и намного большим – давлением? На мой взгляд, за наши новые возможности нужно платить. Сейчас идет война за строительство более справедливого мира. Так вперед, закажите себе по «пичтини» и присоединяйтесь ко мне на передовой.

Заранее скажу, что ваш путь как мужчины-феминиста, вероятно, будет непростым. Ваше решение, скорее всего, навлечет на вас издевки и неприязнь со стороны многих знакомых. Используйте эту реакцию, чтобы лучше понять женщин, которые постоянно сталкиваются с ней, когда пытаются публично поставить вопрос о своем месте в обществе. Впечатление от многих из любимых фильмов вашего детства будет испорчено, когда вы увидите, как неряшливо и оскорбительно изображены в них и мужчины, и женщины. Мне лично очень жалко третьего «Индиану Джонса»: в нем обнаружилась неприятная сцена, в которой главный герой едва ли не насилует соблазнительницу-нацистку, что я под влиянием ностальгии отказывался признавать, пока моя девушка не указала мне на это. Кроме того, в какой-то момент вы с разгона уткнетесь в жуткий кубриковский монолит ваших собственных привилегий. Вам придется понять, как чудовищно неправы вы были во множестве вопросов - об изнасилованиях, о дискриминации при трудоустройстве, о равенстве оплаты труда. Любое феминистское мероприятие, на которое вы придете – хотя зачастую вас на нем тепло встретят (вообще, на мой взгляд, женщины в политике обычно намного великодушнее), - будет длинным, не слишком результативным и вдобавок перегруженным жаргоном. Что делать, так выглядят любые попытки добиться перемен с помощью консенсуса. К тому же многие мероприятия будут проходить в местах, куда пускают только женщин, что сначала (пока вы не повзрослеете) будет вас возмущать. Ах, да – внимание, спойлер! – патриархат существует, он ужасен, и вы (осознанно или нет) вполне можете быть его частью.

Тем не менее, как отметила на этой неделе Диана Эбботт (Diane Abbott) – и не только она, - нам нужно обсуждать маскулинность, или точнее миф о маскулинности. Существует поколение молодых мужчин, которые устали от постоянных призывов «вести себя по-мужски», которых раздражает покровительственный тон рекламной индустрии и которым надоело бояться, что сверстники подвергнут их остракизму за нежелание «шутить» вместе со всеми или уступать социальному давлению и относиться к женщинам как к объектам. Тех, для кого «быть мужчиной» - постоянное бремя, больше, чем можно было бы подумать, и мы можем показать этим людям, что существует человеческое сообщество, готовое принять их такими, какие они есть. На мой взгляд, это один из самых впечатляющих примеров того, как феминизм может менять жизнь.