Противник вмешательства США в Первую Мировую войну, сенатор-изоляционист из Калифорнии по имени Хайрам Джонсон (Hiram Johnson) однажды сказал: «Первой невинной жертвой войны всегда становится правда». Действительно, как пишет британский автор Филип Найтли (Philip Knightley) в своей книге «Первая жертва: военный журналист как герой и создатель мифов от Крыма до Косово» (The First Casualty: The War Correspondent as a Hero and Myth-Maker from the Crimea to Kosovo), предупреждение Джонсона оказалось вполне справедливым: иногда военные журналисты занимаются распространением лжи в пользу правительств и других лиц, заинтересованных в определенном исходе войны.

Большая часть критики в адрес американской прессы во время войны во Вьетнаме – и более современной войне в Ираке – заключается в том, что американские журналисты становились либо жертвами цензуры их собственных правительств, либо рупорами противника. Однако, изображая американских журналистов жертвами пропаганды США или объектами манипуляций со стороны Хо Ши Мина или Саддама Хуссейна, мы упускаем главное.

Читайте также: Где проходит грань между журналистикой и изменой родине?

Многих журналистов, отправляющихся в горячие точки планеты, привлекает то, что они могут стать частью великой исторической эпохи. Они искренне считают, что их миссия заключается в том, чтобы привлечь внимание мировой общественности к тому злу, которое «плохие парни» причиняют невинным жертвам, и чтобы заставить их правительства и мировое сообщество «сделать что-нибудь».

В некотором смысле образ иностранного журналиста как участника всемирной кампании – отчасти напоминающего журналиста, который занимается разоблачениями злодеяний партийных лидеров и глав корпораций – стал продуктом традиции, возникшей в эпоху прогрессизма с ее пристальным вниманием к разоблачению преступлений у себя на родине и за рубежом, к наказанию преступников и спасению жертв. Таким образом, участвующий в кампании военный корреспондент обеспечивает участвующего в кампании государственного деятеля рациональным мотивом отправиться за границу, сразиться с монстрами и сделать мир безопасным местом для распространения демократии.

Начиная с освещения Испанской гражданской войны Мартой Геллхорн (Martha Gellhorn) и до репортажей Кристианы Аманпур (Christiane Amanpour) из военных зон бывшей Югославии, а также до широкого освещения современными журналистами событий так называемой арабской весны, этот политизированный жанр американской военной журналистики считался отважной миссией, главной целью которой является правда. Между тем, в реальности все это оказывается некоей формой романтического авантюризма и поисков политизированных историй, характерных для «идеалистов», впервые попадающих в экзотические уголки мира и внезапно превращающихся в ведущих экспертов по делам этих государств. Факты приносятся в жертву необходимости представить мировой общественности драматическую поучительную историю.

Также по теме: Цена русской журналистике

И, поскольку американские журналисты начали съезжаться на площадь Тахрир в 2011 году, продвижение предполагаемой борьбы за свободу и демократию в арабском мире стало основным мотивом нового поколения военных корреспондентов. Их первые репортажи помогли создать впечатление, что во главе арабской весны, которая в некотором смысле стала повторением падения коммунизма в Восточной Европе в 1989 году, стояла группа ориентированных на Запад, «классных», молодых и активных интернет-пользователей, которые заслуживают поддержку со стороны США.

Однако, с момента событий на площади Тахрир ситуация продолжала ухудшаться, и журналистам, освещающим политическую смуту, распространяющуюся в арабском мире, необходимо было поддерживать последовательную сюжетную линию: это оказалось непростой задачей, поскольку «хорошие парни», свергнувшие диктаторов в Тунисе, Египте и Ливии, практически сразу приняли антилиберальную идеологию исламистов. В конце концов, даже в художественном произведении должен быть какой-то смысл, поэтому тот факт, что Каддафи мертв, а «Аль-Каида» набирает мощь в Ливии, никак не вписывается в хронику, которой иностранные корреспонденты потчевали нас больше года.

Возможно, зарубежным корреспондентам прошлого было нелегко определить, где плохие парни, а где – хорошие (советские комиссары, убивавшие троцкистов в Испании, или радикальные мусульманские партизаны, сражающиеся с сербами в Косово). Но только представьте, с каким огромным количеством случаев когнитивного диссонанса пришлось столкнуться американским репортерам, освещающим сегодня  гражданскую войну в Сирии.

Читайте также: «Аль-Джазира» или падение арабской журналистики

Прежде все казалось предельно ясным: Башар аль-Асад, сын антиамериканского сирийского военного диктатора и беспощадный автократ, союзник Ирана и Хезболлы – врагов Израиля – оказался атакованным группой протестующих против его режима сирийцев. Это означало, что арабская весна добралась и до Сирии, продемократические силы находились на подъеме, и еще один арабский диктатор должен был в скором времени лишиться своей власти.

На самом деле, характер освещения сирийского кризиса, казалось, во многом напоминает тон повествования о событиях арабской весны в целом. То, что протестующие взялись за оружие, журналисты называли самообороной против жестокого диктатора, в то время как применение силы режимом считалось «зверскими преступлениями» против мирных граждан, в том числе - против женщин и детей, и очевидным нарушением прав человека, которое требует вмешательства Вашингтона и международного сообщества. Вспомните репортаж корреспондента NDC Энн Карри (Ann Curry) с границы между Сирией и Иорданией, который она вела на этой неделе. Она взяла интервью у сирийцев, бегущих от режима Асада, при этом о «зверствах» оппозиционных группировок, о которых пишет New York Times и которые резко осудила ООН, она практически не упоминает.

Также по теме: Ошибка журналиста - не повод для конспирологии

Сколько американцев знают, что многие повстанцы придерживаются радикальных исламистских взглядов, что в их отряды входят иностранные джихадисты, связанные с просаудовскими салафитами и даже членами «Аль-Каиды»? Или что падение режима Асада может спровоцировать кровавую гражданскую войну между этническими и религиозными группами? Но это - как раз те факты, которые могут разрушить такое захватывающее повествование о хороших парнях, сражающихся с плохими – историю, которая может послужить веской причиной  для вмешательства администрации Обамы в сирийский кризис и свержения режима Асада.

Тот факт, что не очень хорошие парни в Москве и Пекине присоединились к Ирану и вместе противостоят попыткам свергнуть Асада, лишний раз продемонстрировал нам, что, встав на сторону повстанцев, мы сделали правильный исторический выбор.

Хорошие новости заключаются в том, что администрация Обамы, похоже, не хочет отправлять американские войска в Сирию. Несмотря на разжигающее войну освещение событий нашими журналистами, общественность не поддерживает вмешательство Америки в дела Сирии: согласно недавно опубликованным результатам исследования, проведенного организацией Chicago Council, только 14% американцев считают, что США необходимо вмешаться в дела Сирии. Возможно, после Ирака общественность начала подозревать, что то, что показывают по телевидению, далеко не всегда совпадает с реальностью.