Она начиналась как попытка защитить мирных граждан, а теперь ее целью является быстрая и тотальная победа в Ливии. Затушевывание главной задачи, которое характеризовало военные действия западных держав, поднимает тревожные вопросы относительно их ливийской стратегии и рисков, которыми она может в конечном счете (пускай и ненароком) обернуться - появлением оплота джихадистов у южных ворот Европы.

После молчаливого поощрения и одобрения саудовского военного вмешательства в Бахрейне для подавления мирных протестов против тоталитарной монархии, военное вмешательство в разделенной на племена Ливии на самом деле способствовало яркому освещению выборочного подхода к вопросу продвижения свободы и защиты гражданских лиц - подхода, дополнительно усиленного продолжающейся поддержкой этими державами других прозападных арабских режимов, которые использовали непропорциональную силу для того, чтобы справиться с народными восстаниями.

Западные державы нужно поблагодарить за провозглашение в качестве цели недопущение бойни и гражданской войны. Свободный мир не может просто стоять и наблюдать за тем, как тираны используют вооруженные силы для убийства гражданских лиц. Но любое вмешательство - будь то военное по своей природе или в форме экономических или дипломатических санкций - должно пройти тест на соответствие критериям беспристрастности, если предполагается не дать деспотам беспрестанно развязывать репрессии.

Кот-д'Ивуар - где безудержные злоупотребления и широко распространившиеся убийства привели к тому, что до миллиона жителей вынуждены были бежать из Абиджана, когда местный лидер Лорен Гбагбо открыто бросил вызов международному сообществу - был откровенно более оправданным случаем для международного вмешательства, чем Ливия. Но из-за недостаточной стратегической важности или из-за отсутствия нефти исход кот-д'ивуарцев в Либерию и приток либерийских наемников оставались незамеченными.

Политический переворот в арабском мире является тектоническим по своей природе, у него есть потенциал изменить Ближний Восток и Северную Африку так же, как падение Берлинской стены в 1989 году фундаментально изменило Европу. Действительно, 1989 год был эдаким водоразделом в мировой истории, когда самые глубокие и основательные геополитические перемены произошли в наиболее сжатых исторических рамках. Тем не менее, с такими же режимами и практической ситуацией, твердо существовавшими десятилетиями, арабский мир тогда избежал перемен. Ныне смятение в арабском мире представляет собой запоздалую реакцию - стремление к изменениям, которое символизирует зачатки демократического пробуждения. Но приведет ли это пробуждение к приходу демократии в массы? В конце концов, есть огромная дистанция между демократическим пробуждением и реальным установлением демократических прав и возможностей.

Атмосфера ожиданий в арабском мире сегодня перекликается с теми новыми надеждами, которые возникли в странах Восточного блока в 1989 году. Тем не менее, история редко движется линейно или предсказуемым образом. Хотя сейчас и очевидно, что бОльшая часть арабского мира находится в переходном состоянии, уходя от нынешнего порядка, неясно, к чему это переход.

В 1989 году американский ученый Фрэнсис Фукуяма в работе, которая сделала его знаменитым, самоуверенно и пафосно провозгласил, что конец холодной войны означал конец идеологической эволюции, «конец истории», и «универсализацию западной либеральной демократии как окончательной формы человеческого правительства». Теперь два десятилетия спустя после окончания холодной войны глобальное распространение демократии по-прежнему сталкивается с сильным встречным ветром, и лишь незначительное меньшинство стран в Азии, например, являются настоящими демократиями.

В действительности новый биполярный идеологический раздел в духе холодной войны в мире возродился. Восхождение авторитарного капитализма, которое наилучшим образом символизирует Китай, но которое также охватывает такие несоизмеримые страны как Малайзию, Сингапур, Казахстан и Катар в разных формах, мягких или жестких - так вот, это создало новую международную модель, которая конкурирует с либеральной демократией (и открыто бросает ей вызов).

Последние события действительно напоминают о том, что демократические права и свободы зависят от комплекса факторов в любом обществе, как эндогенном, так и экзогенном. Внутри обычно играют роль два фактора: роль служб безопасности и технологическая развитость репрессивных возможностей государства.

В последние недели службы безопасности способствовали оформлению хода событий разными способами в трех арабских государствах. Народные восстания в Йемене раскололи верхушку служб безопасности там, и теперь разные военные отряды действуют в разных районах столицы Саны; бахрейнская монархия использовала иностранных наемников-суннитов, которые доминируют в полицейских силах страны, при помощи которых открыла огонь по преимущественно шиитским демонстрантам.

В Египте отказ военных встать на сторону Хосни Мубарака помог положить конец длившемуся три десятилетия диктаторскому правлению этого бывшего командующего ВВС. Военные, важная часть структуры политической власти, все более настороженно относились к попыткам Мубарака сделать своего сына преемником на посту главы государства.

Сегодня пьянящие разговоры о свободе не могут затмить реальность того, что народная революция в Египте к данному моменту привела лишь к прямому военному правлению, 30-летней давности закон о чрезвычайном положении все еще в силе, а политическое направление развития государства - неопределенно. Хотя правящий военный совет и запланировал парламентские выборы на сентябрь, факт в том, что еще ни одна страна не была свидетелем того, чтобы военные добровольно отдали власть без массовых протестов или иного давления.

Что касается второго ключевого внутреннего фактора, то возможность автократии эффективно контролировать телефонные разговоры, электронную почту, доступ в интернет и прочие виды коммуникации стала не менее важной, чем хороший аппарат служб безопасности. Использование сайтов социальных сетей и систем мгновенного обмена сообщениями для организации массовых протестов сделало критически важными возможности страны осуществлять строгую цензуру электронных средств связи в режиме реального времени.

Возьмите Китай: его система внутренней безопасности простирается от ультрасовременных систем разведки и наблюдения  и центров внесудебного задержания до целой армии оплачиваемых информаторов и патрулирования окрестностей в поисках нарушителей. В ответ на интернет-призывы к людям собраться по воскресеньям в каких-то определенных местах в Шанхае или в Пекине, чтобы способствовать запуску «жасминовой» революции, Китай использовал новую стратегию: заблаговременно наводнить площади, где планировала собраться оппозиция, полицией в таком количестве, что для оппозиционеров там просто не остается места.

Будучи мировым лидером в области строгой цензуры электронных средств связи в режиме реального времени, Китай, судя по всему, смог не допустить, чтобы зараза из арабского мира дошла до его берегов.

Внешние факторы особенно важны в маленьких или внутренне слабых странах. Ничто не иллюстрирует это лучше, чем Бахрейн: королевский дом Саудовской Аравии отправил военные силы в эту страны под эгидой Совета по сотрудничеству стран залива, чтобы подавить мирные протесты, и тем не менее целью международного военного вмешательства стала охваченная гражданской войной Ливия.

Откровенный факт в том, что ни одна страна не сделала больше для распространения глобального джихада, чем Саудовская Аравия. И в самом деле, военное вмешательство этой спонсирующей терроризм страны для поддержки режима в Бахрейне сравнимо с советской интервенцией 1979 года для поддержки осажденного афганского режима в Кабуле - вторжением, которое привело к обошедшемуся во многие миллиарды долларов вооружению афганских боевиков со стороны ЦРУ и последующему подъему исламского терроризма, в том числе Аль-Каиды.

Теперь, когда ЦРУ осуществляет тайные операции в Ливии по помощи мятежникам, Вашингтону грозит опасность вернуться на круги своя и спровоцировать появление прибежища джихадистов у южных ворот Европы.

Расширение масштабов вмешательства в Ливии с размеров ограниченной гуманитарной миссии до полномасштабной атаки на ливийских военных заставляет предполагать, что цель этой войны на самом деле - гарантировать, что арабский мир не выпадет из-под контроля Запада. Вмешательство было вызвано, судя по всему, холодным геополитическим расчетом: сдержать или уничтожить Муамара Каддафи так, чтобы его режим не смог воспользоваться политическим вакуумом в соседних Египте и Тунисе.

Однако лишь немногие из них изучили вопрос о том, какую цену придется заплатить свободному миру - в форме роста исламского экстремизма и терроризма - за непреодолимое желание США иметь лишь марионеточные арабские режимы, цель, которая способствовала союзу с враждебными ваххабитскими силами.

В то время как Америка нуждается во всеобъемлющем внутреннем обновлении, она скатилась - при президенте, который завоевал Нобелевскую премию мира в первый год нахождения на своем посту - к третьей войне, в то время как другие две войны, в которых Вашингтон участвует, уже обходятся в 150 миллиардов долларов ежегодно. Быстрая военная победа в Ливии - это то, в чем президент Барак Обама очень нуждается, чтобы реанимировать свою снижающуюся популярность на родине и выиграть выборы.

Но даже если режим Каддафи быстро падет под нажимом военных атак, воссоздание единой, стабильной Ливии, свободной от исламистских группировок, может стать сложной задачей. Свержение Саддама Хусейна посредством введения американских сил не помогло достигнуть желаемых результатов. Вместо того некогда стабильный и светский Ирак был дестабилизирован, радикализован и фактически расчленен.

Если Ливия может стать обамовским Ираком, то вероятный сценарий развития событий там подразумевает длительный застой, вкупе с разделенной по племенам страной. Парадокс в том, что помогая ливийским повстанцам, даже рискуя получить новый Афганистан, США отчаянно ищут возможности договориться со средневековыми силами - талибами - для предотвращения неминуемого поражения в десятилетней афганской войне.

Министр обороны США Роберт Гейтс недавно упрекнул союзников за фактический отказ от участия в афганской войне. К чему винить союзников, когда Соединенные Штаты и сами отказались от цели достижения победы и теперь ищут лишь возможности красиво, сохранив лицо, уйти? И даже при том, что США выпускают сотни ракет по целям в Ливии, их политика по отношению к Пакистану - основному убежищу транснациональных террористов - быстро разваливается, у Вашингтона нет варианта, как остановить растущую волну антиамериканских настроений в стране, которая сейчас является крупнейшим получателем американской помощи.

На самом деле, с распространением народных восстаний по большей части арабского мира Белый дом пришел к выводу, что арабские монархии скорее всего выживут, а вот арабские президенты, наоборот, склонны к тому, чтобы быть свергнутыми, и поэтому для США продолжать холить и баловать тиранических королей - это ОК.

Попытка обозначить правдоподобные различия между «хорошими» или ценными деспотами и «плохими» или забракованными деспотами сильно напоминает ситуацию, когда вооружение «хороших» контрас потребовало серьезных международных расходов.

Приверженность разным стандартам и практикам во имя защиты человеческой свободы, к сожалению, несет в себе посыл о том, что демократическое обеспечение прав и возможностей в каком бы то ни было обществе возможно только в том случае, если это - в геополитических интересах великих держав. Это также играет на руку самой большой в мире, самой старой и самой сильной автократии - Китаю, который давно обвинял Запад в использовании метода «продвижения демократии» как геополитического инструмента.

Если более фундаментально, то вопрос в том, должен ли это быть новый основанный на правилах международный порядок, или же порядок, установленный на основе военной силы и регулирующийся узкими интересами самого сильного.

Брахма Челлани (Brahma Chellaney) - автор книги «Неумолимая сила Азии» (Asian Juggernaut), издательство Harper Paperbacks, и «Вода: Новое поле битвы в Азии» (Water: Asia's New Battlefield), издательство Georgetown University Press, скоро выйдет.