Путь к этой особой рыбе был долгим. Лосось обитал в бассейне реки Поной, рядом с лагерем «Рябога», группой расположенных в труднодоступных местах, но комфортабельных палаток и домиков на Кольском полуострове на северо-западе России.

Моя палатка отапливалась маленькой печкой, которую разжигал один из работников лагеря, забиравшийся внутрь на рассвете, чтобы мне было тепло, когда я вылезу из спального мешка.

Эта рыба, дикий атлантический лосось, возможно, направлявшийся вверх по течению в Баренцево море, испытывал странное отвращение к моей мушке и совершил роковую ошибку, клюнув на нее. Неопытный рыбак, то есть я, отреагировал на рывок лески с большим, чем обычно, волнением и тем страхом, который возникает из-за неизвестности того, что может быть на конце лески, и ужаса, охватывающего из-за того, что он сделает что-то не так и упустит рыбу.

В начале дня мой проводник пытался успокоить меня, философствуя на своем южноамериканском протяжном диалекте, что «рыбалка — это не только ловля рыбы». И вот мы сидели там, общаясь с природой, когда это прекрасное речное существо клюнуло на мою мушку. Подождав несколько минут, чтобы рыба хорошо клюнула, проводник помог мне вытащить ее на берег и положил ее в свой сачок. Пока рыба лежала там, жадно хватая воздух и извиваясь, он ее измерил, а затем включил радио, чтобы уточнить у своих товарищей-проводников лимит дневного улова.

Предельный вес пока достигнут не был, так что этому здоровенному «парню» не повезло и оказаться на свободе в соответствии с программой «поймай и отпусти» ему было не суждено. Лосося прикончили и по возвращении в лагерь передали повару. Он должен был закоптить рыбу на ужин.

Я уже сказал, что это был долгий путь, и за счет того, как мы добирались до места, он стал более приятным. Полет в Хельсинки и ночь перед другим перелетом в Мурманск, где мы высадились, прошли проверку документов и сидели в мрачном зале, где и смотреть было особо не на что, кроме невероятной подборки ужасных открыток. Похоже, на них было показано лучшее, что мог предложить этот русский город. Больше всего мне понравилась жутко «сляпанная» фотография особенно унылого вида супермаркета и автостоянки, здания были уродливыми, серыми и тусклыми, такими же были и машины, а земля представляла собой грязную кашу талого снега. Я купил пару-тройку открыток — мне не терпелось отправить несколько прикольных посланий типа «жаль, что тебя здесь нет».

Через несколько часов нас отвели к вертолету Ми-8, в котором мы сидели с берушами в ушах, уставившись на свой багаж, сваленный в центре вертолета. Через грязный иллюминатор я наблюдал, как военные ходят вокруг в своих огромных фуражках, а человек в грязном комбинезоне и с горящей сигаретой во рту заправляет наш вертолет. Мы взлетели, отправившись в двухчасовой полет над тундрой.

Мы летели километр за километром, и ничего не происходило, пока мы не добрались до маленькой деревушки с заправочной станцией. Мы вышли, чтобы размять ноги, глядя на здание, в котором жили деревенские жители — единственный, очень высокий многоквартирный дом. Примерно через час мы наконец увидели внизу реку Поной, петляющую по диким просторам Кольского полуострова.

Через несколько дней я опять летел на вертолете на экскурсию в соседнюю деревню Сосновку с ее маленькими домиками, колодцем и генератором на берегу Баренцева моря. Там я познакомился с пожилой парой. Супруги знали друг друга всю жизнь. Они спали на печке, угощали нас липкими булками и водкой и показывали нам свой маленький телевизор. Зимой овощей не было, земля слишком твердая, чтобы в ней что-то выращивать, поэтому они питались этими булками, олениной и лососем, который ловили в сети в ближайшем устье, и пили спиртное. Электричество там отключили в 10 вечера, когда выключали генератор.

«Летом, — сказал мужчина, — я езжу на тракторе на дачу». Это был скорее сарай, чем летний домик. Я редко встречал двух более довольных людей.

В лагере было неограниченное количество водки и эта свежая семга, нежная, слоистая и еще немного теплая от коптильни. Может быть, мне доводилось есть лосось и получше, но на холодных просторах этой части России, после долгих дней, проведенных на реке, и долгих дней, потраченных на то, чтобы туда добраться, рыба была такой вкусной, что ничего подобного я и припомнить не могу.