Кавказ очень долго функционировал в европейской культуре как мифический регион, полный чудес и тайн. Именно к пикам Кавказских гор, по преданию, прибило Ноев ковчег, а сами эти земли долго назывались прародиной человеческого рода. Не меньшей славой пользовались и населявшие эти места женщины, которых европейцы и американцы в XIX веке считали самыми красивыми и страстными.

Убежденность европейцев в невероятной красоте кавказских женщин связана с тем фактом, что именно Кавказ в европейском представлении был родиной мифологических амазонок. Когда в 1807 году царь Александр I решил подчинить Кавказ Российской империи, он приказал Академии наук подготовить научную экспедицию и оценить перспективы покорения местных народов.

Эту задачу поручили немецкому ученому Юлиусу Клапроту (Julius Klaproth). Его кандидатуру выбрал польский путешественник и писатель Ян Потоцкий (Jan Potocki), бывший тогда почетным членом Академии. Поляк подготовил для исследователя инструкции, в которых содержалось, в частности, поручение найти на Кавказе следы амазонок и подтвердить информацию о невероятной красоте населяющих эти земли женщин. Клапрот подошел к делу добросовестно: в своей работе он назвал самыми красивыми черкешенок.

Как черкешенки завоевали сердца европейцев

Немецкий ученый не был одинок в своей увлеченности черкесскими женщинами, однако, остальные европейцы влюбились в них лишь в 1830-е годы. Тому было несколько причин, большинство из которых связаны с военными успехами русских на Кавказе. Благодаря российской экспансии, регион становился все более популярным направлением у путешественников. Успехи царя обеспокоили между тем Великобританию: через Кавказ, как она считала, мог бы проходить альтернативный путь в Индию.

По этой причине британская пресса и общественность начали идеализировать черкесов, воющих с Россией за свою независимость. Англичане изображали кавказских горцев представителями прекрасного и благородного народа, а русских — варварами, стремящимися истребить «последних рыцарей Европы». Британский путешественник Эдмунд Спенсер (Edmund Spenser), посетивший Кавказ в 1836 году, встретил в путешествии черкесскую княжну, которая, по его словам, была самой красивой женщиной не только на Кавказе, но и во всем мире.

Увлеченность черкешенками разделяли также жители России. Примером может служить сам Лев Толстой. В его повести «Казаки» они предстают как прекрасные, стройные, но одновременно дикие и необузданные девушки, становящиеся предметом мечтаний многих молодых рекрутов, брошенных в водоворот жестокой войны на чужой земле вдали от дома и своей культуры. Семен Броневский, в свою очередь, считал, что черкешенки — это воплощение классического античного представления о красоте, а в чертах их лиц можно увидеть греческие и римские образцы.

На основе такого рода сообщений в Европе начал формироваться образ черкешенки как идеала естественного очарования. Многие предприниматели, разумеется, решили использовать эту увлеченность в целях обогащения. В 1860-х годах огромной популярностью начали пользоваться «кавказские» кремы и декоративная косметика, призванная сделать европеек похожими на объект тайного вожделения их женихов и мужей.

Они притягивали своей дикостью и необузданностью

Разумеется, увлеченность европейцев черкешенками в XIX веке преимущественно сводилась к фантазиям, ведь мало кому доводилось увидеть представительницу черкесского народа собственными глазами. Несмотря на это появлявшиеся в прессе или на картинах изображения черкешенок оказали заметное воздействие на формирование в европейской культуре того времени особого идеала женской красоты.

В английском языке осталось даже выражение «черкесские красавицы» (circassian beauties). Однако превозносили их не только из-за внешности. Европейская культура XIX века требовала соблюдения разнообразных условностей и жестких правил, поэтому самым притягательным в черкешенках мужчинам казалась их не ограниченная общественными нормами «дикость».

В эпоху эволюционизма считалось, что неевропейские народы стоят на более низкой ступени развития, их представителей часто называли «дикарями». В случае прекрасных кавказских девушек эта дикость часто приобретала эротический оттенок, ассоциировалась со страстной, ничем не сдерживаемой плотской любовью. Именно по этой причине герой упоминавшейся выше повести Толстого мечтал о великой любви с черкешенкой, одновременно размышляя, удастся ли ее «цивилизовать».

Кароль Калиновский (Karol Kalinowski) — польский ссыльный, служивший в Кавказском корпусе, описывал в дневниках свою любовь к черкесской девушке, ради которой он даже принял ислам и вступил в ряды войск сражавшегося с русскими Шамиля. История отношений поляка и черкешенки завершилась, однако, трагически, в чем сыграли решающую роль культурные различия, которые не позволили влюбленным остаться вместе.

Американская мечта о прекрасной черкешенке

Очень скоро черкешенки стали пользоваться популярностью также в Соединенных Штатах, где увлеченность американцев очаровательными «дикарками» беззастенчиво использовали местные предприниматели, зашедшие в своей коммерческой деятельности гораздо дальше европейцев.

Во второй половине XIX века черкешенки стали главным аттракционом в цирках и кабинетах диковин. Множество мужчин покупало билеты, чтобы войти в шатер, где на кушетке лежала полуобнаженная черкешенка и, демонстрируя свои прелести, рассказывала (по большей части вымышленные) истории о нелегкой доли рабыни во дворце султана, откуда ей чудом удалось бежать.

Черкесские девушки начали появляться также в залах Американского музея в качестве живых экспонатов. Каждый посетитель должен был поверить, что видит настоящую черкешенку, поэтому они были одеты в наиболее соответствующие расхожим представлениям костюмы. Внимание к деталям играло здесь особою роль, ведь женщины, которых демонстрировали в Соединенных Штатах, были обычно уроженками не Кавказа, а Ирландии. Опекуны одевали своих подопечных в «восточные» платья, а волосы заставляли ополаскивать в пиве и начесывать. Прически ирландок в результате таких манипуляций становились экзотическими и сексуальными, а восхищенные зрители были уверены, что любуются настоящими «черкесскими красавицами».

О том, какую популярность приобрели черкешенки в Соединенных Штатах, свидетельствует тот факт, что их изображения стали появляться на картонных карточках, которые коллекционировали американцы, как сейчас их потомки коллекционируют карточки с портретами бейсболистов.

В XIX веке черкешенки считались символом красоты, сексуальности, а нередко и плотской распущенности. Этот образ, однако, был своего рода творением поп-культуры, которое создавали путешественники, политики и предприниматели, сумевшие благодаря черкесским женщинам добиться большой славы или сколотить капитал.