«Заявление Макрона об „упорядочении" и модернизации ислама — наглость, выходящая за рамки неуважения! Кто ты такой, чтобы говорить об упорядочении ислама?!

Я уже повторил тебе, не лезь в дела, в которых не сведущ! Мы ожидаем, что ты поступишь как ответственный государственный деятель и будешь взвешивать свои слова, а не высказываться как колониальный губернатор!»

Это не мое мнение — это реакция президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана на вызывающее заявление президента Франции Эмманюэля Макрона, сделанное несколько дней назад, о том, что ислам якобы переживает кризис во всем мире.

С одной стороны, это заявление отражает историческое и нынешнее состояние напряженности и враждебности в отношениях Турции и Франции, поскольку администрация Макрона сегодня возглавляет оппозицию всему, что связано с деятельностью Эрдогана и турецкой политикой: в Ливии, восточном Средиземноморье, Сирии и, наконец, в регионе Нагорного Карабаха. Таким образом, позиция Франции относительно текущей и будущей политики Турции очевидна и была известна заранее.

Похоже, Турция идет на эскалацию с Францией по этой причине: турецкий парламент одобрил решение президента, которое позволит отправлять армию с международными миссиями в Мали и Центральную Африку — бывшие колонии Франции, находящиеся в ее сфере влияния.

С другой стороны, заявления Макрона отражают проявившуюся скрытую ненависть, которая затронула весь арабский и исламский мир и вызвала бурную гневную реакцию.

Возникает несколько вопросов: какова политическая логика режима Макрона? В чем заключается мудрость, вызывающая гнев арабов и мусульман без каких-либо причин, предпосылок или логических целей? И почему Франция считается одним из государств, проявляющих наибольшую ненависть к исламу?

Ответы на эти вопросы я нахожу только в истории Франции с ее «священными войнами», постигшими несколько стран, которые находились под французским управлением на протяжении десятилетий в прошлом веке.

Кажется, французский властный менталитет унаследован ее правящими кругами: они по сей день обращаются с регионами и бывшими колониями с высокомерием и превосходством, ожидая непременной лояльности и подчинения.

Меня удивляет такая логика в то время, когда авторитет Франции в мире снизился, и когда все бывшие мусульманские колонии — Сирия, Египет, Тунис, Алжир, Марокко, Мали, Мавритания, Сенегал и др. — ненавидят ее за массовые убийства и разграбление ресурсов.

Эммануэль Макрон совсем не Наполеон Бонапарт, и сегодня его приветствуют только в Ливане (бывшая колония), в основном ливанские христиане. Это говорит о том, что религия является основным фактором во внешней политике Парижа как исторически, так и сегодня.

Также меня удивляет подобная логика во внутренней политике страны, где мусульмане, по разным данным, составляют не менее 5-8% населения — это самый большой процент в Европе. А во французской национальной сборной по футболу этот процент еще выше.

Сегодня, в двадцатые годы XXI века, невозможно предвидеть масштабы ущерба, который будет нанесен французскому и другим обществам, всему миру в результате такой политики, основанной на идеях и принципах, взятых из средневековья.