C Петром мы познакомились в такси. Увидев украинское имя водителя, по привычке спросила: «Может, вам удобнее не по-литовски, а по-русски?» Петро, ни секунду не сомневаясь, ответил по-литовски: «Я же не русский, а украинец, хотя могу говорить и по-русски. Да и по-литовски мне совсем не сложно».
Поймав себя на стереотипном представлении об украинце, не стала настаивать. Но выяснила: Петро только подрабатывает в такси, а на самом деле он — молодой скульптор из Харькова. Выучился по специальности в Вильнюсской академии художеств, и решил остаться жить в Литве. Но одно дело быть в Литве студентом на государственной стипендии, а совсем другое — полноценным мигрантом.
Герой проекта Delfi «Новая жизнь. Направление — Литва» признается, что миграция — это как прыжок с парашютом: первый раз прыгнуть не так страшно, как второй.
В Литву Петро попал через гетмана Константина Острожского. В 2015 году, когда отмечалось 500 лет битвы под Оршей, он решил посвятить этому памятному событию скульптуру, и по приглашению литовской стороны приехал в Вильнюс собирать материалы. А затем узнал, что правительство Литвы приглашает 40 студентов из Украины учиться на любых магистерских программах. И тут, в отсутствие необходимого сертификата об изучении английского языка, как раз пригодилось владение русским.
«Я приехал буквально за три дня до окончания конкурса. Пришел в министерство образования с документами, но без сертификата. Но они сказали: „Мы же видим, что вы умеете говорить по-русски‟. Пришел с этими документами в университет, а там: „Вступительная кампания уже закончилась‟. Я объяснил ректору ситуацию. Он обещал провести комиссию, если я принесу две рекомендации художников. И мы все успели!
Delfi: Вы сейчас себя каким художником считаете: украинским, литовским или, шире, европейским?
Петро Пирогов: Я себя считаю украинским. Все-таки художника определяет место рождения.
— У вас было желание остаться в Литве?
— Не было желания остаться ради того, чтобы остаться. Было желание совершенствоваться.
— Что в этом плане вам дала Литва?
— В Литве как в бывшей языческой, а ныне католической стране, большая традиция скульптуры. Народная деревянная скульптура хорошо представлена в Национальном музее. Даже в тоталитарные времена литовская скульптура отличалась своей пластикой. И мне хотелось это почерпнуть. Но когда я поступил в институт, я понял, что методика-то преподавания совсем другая. Как говорится, «или лыжи не едут, или я не еду». Пришел к выводу, что «не еду» все-таки я. И начал вникать в местный образовательный контекст.
— В чем разница в художественном образовании?
— Да, различия есть. Со мной, кстати, согласна и жена — она тоже из Украины, сейчас учится в Вильнюсском университете. Во-первых, в отношении. На Украине тебя учат, исходя из того, что преподаватель Зевс, а ты — холоп. То есть тебя надо поднять до уровня учителя. В Литве к тебе сразу относятся как к полноценной личности, тебя считают коллегой. Уже на первом занятии мой преподаватель в Вильнюсской академии искусств, видя, что я из Украины, сказал: «Я понимаю, какая у вас [на Украине] стратегия преподавания: доводят до середины озера, затянувшегося льдом, и говорят: „А дальше иди сам‟. А у нас по-другому учат. Мы идем за тобой и постепенно отдаляемся. Сам-сам-сам идешь… и уходишь».
Плюс, в украинской системе образования не хватает того, что называется греческим словом «метанойя». Это переводится как перемена, покаяние. Тут литовцы понимают, что упустили какое-то время в художественном образовании, и они его догоняют. Они приглашают преподавателей из США, Дании, Норвегии. На Украине же все уверены, что все и так прекрасно. Ректор Киевской академии художеств, например, говорит: «Есть силы, которые хотят уничтожить нашу мощную школу». На мой взгляд, украинская художественная школа — это как Ватикан на политической карте мира. Если ты не знаешь, где он находится, ты никогда его не увидишь. Но люди там пребывают в святой вере, что они великие и им никто не нужен. А они всего-то после Советского Союза серп и молот сменили на трезубец, а красноармейцев на казаков.
В Литве, насколько я вижу, от этого совка эффективно избавляются. В первую очередь, в отношении. Потом — в самом понимании. И, в-третью очередь, в образовательном процессе. Ты себе выбираешь предмет и преподавателя по этому предмету. Зарплата преподавателя зависит от количества студентов, его выбравших. То есть создается конкурентная среда.
— Когда вы учились в университете, каким было к вам отношение местных студентов?
— Художественное образование — крайнее индивидуалистское. Одногруппников я увидел только на защите диплома. Очень был интересный опыт учебы. Ты себе выбираешь профессора и набор предметов, которые хочешь изучать. И ты никак не пересекаешься с твоей группой.
— Вам пошли навстречу министерство образования и академия художеств. Все ли литовские ведомства, с которыми вам пришлось впоследствии столкнуться, оказались столь же эффективными?
— Видимо, в моем случае тогда получилась некая синергия. Все бывало, конечно. Правда, когда мне кажется, что какое-то ведомство медленно работает, я не стесняюсь приходить и говорить им об этом. И они нормально относятся к моей критике.
— А как вы встраивались в местную жизнь после учебы?
— Пока ты учишься, ты живешь в виртуальной реальности. У меня была стипендия в размере минимальной зарплаты. Плюс помогали родители, плюс академия выделила мастерскую с жильем. А дальше, чтобы тут жить, нужно уже основание для пребывания в Литве. Значит, нужен трудовой договор. Художник — профессия, подразумевающая самозанятость. Я разобрался в законах, понял, что могу остаться в Литве как «исполнитель» (atlikėjas). Это положение миграционного законодательства касается художников и артистов. Единственное, надо было найти контракт и я его нашел — трудоустроился в общественную организацию, которую сам и основал.
— Организацию вы сделали, сами себя трудоустроили. А дальше — как? Как деньги-то зарабатывать?
— Тут, да, начинается самое сложное — экономическая борьба на рынке, потому что денег тебе никто просто так не даст, а зарплату и налоги надо платить. Основная моя работа была организация выставок. Очень полезный опыт — взглянуть на творчество с другой стороны. Ведь художники, как дети: тебе много не надо — пишешь картину или ваяешь скульптуру. Когда ты выходишь в мир — зарабатывать деньги — в своей стране, это одно дело: и мастерскую проще снять, и заказы найти. А тут еще ты и в другой конкурентной среде.
— Насколько высока конкуренция на арт-рынке Литвы? Как на него пробиться мигранту?
— Тут конкуренция высокая, но и сам рынок, по сравнению с Украиной, более емкий. В том же Киеве — Харьков даже не беру — галерей гораздо меньше, а художников примерно столько же. Кроме того, мне нравится, что тут в бизнесе, как и в искусстве, не переходят на личности, только профессиональные отношения. У нас ты должен ходить на выставки, знать условного Ивана Петровича, который знает некоего Сергея Владимировича, который должен одобрить работу.
А здесь по-другому. Например, мне приходит письмо по электронной почте: «Видели вашу работу на выставке Kaunas Gallery Weekend и хотим предложить вам выставить вашу работу в рамках квадриннале современного искусства». В целом, художнику тут легче, поэтому я и остался. Здесь еще важно привыкнуть к темпу жизни. Мне рассказывали историю, что один украинец решил тут открыть галерею, а директором нанял литовца. Украинец был ошарашен: набираешь директору, а он с 17 вечера в пятницу и до понедельника трубку не берет. Этот галерист же привык к Украине, что если ты начальник, а это твой подчиненный, то должен быть на связи круглосуточно. Я тоже приехал с ощущением, что ты должен постоянно быть в работе. Но потом стал привыкать к новому ритму. Это помогает тебя остудить. И в пятницу уже с радостью думаю: успокойся, сбавь ритм, впереди выходные.
— Но все же, видимо, не настолько, что пришлось подрабатывать в такси?
— Работа руководителя общественной организации, да к тому же куратора выставок, это заработок по синусоиде. Тогда я параллельно занялся более-менее стабильным бизнесом: приобрел несколько машин и начал сдавать их в долгосрочную аренду. А когда какая-нибудь машина простаивает, могу и сам на ней поработать как таксист. Да и вообще это интересный опыт. Мой литовский, сразу, кстати хорошо подтянулся.
— Не было чувства, что художнику заниматься извозом — не по статусу?
— Нет, снобистского отношения не было. Скорее, многими людьми из постсоветских стран работа в такси воспринимается как тяжелый труд. Но я этого не ощущаю. Мне нравится водить и возить людей. Да и трафик в Вильнюсе не такой, как в Киеве или Харькове.
— А со стороны пассажиров не сталкивались с неким снобизмом: «Вот очередной строитель приехал»?
— Честно, не помню, не было.
— В приложении такси обычно отображается имя и фамилия водителя. Как реагируют местные на имя Петро? Спрашивают про Украину?
— Некоторые не смотрят. А поскольку я говорю по-литовски, то вопросов не возникает. Некоторые, правда, обращают внимание на сильный акцент. Спрашивают, откуда я. И чаще всего я получаю комплимент: «Ничего себе. Вы здесь недолго находитесь, и уже так хорошо разговариваете». У всех обязательно находятся родственники, знакомые, соседи, которые здесь живут десятилетиями и до сих пор не говорят по-литовски. В целом, отношение к Украине хорошее во всех сферах.
— Как вы оцениваете свое знание языка?
— Как руководителю организации мне часто приходится созваниваться с «Содрой» (Фонд социального страхования) и с налоговой. Я с ними общаюсь по-литовски. Понимаю примерно 95 процентов. Говорю свободно. Но зато теперь понимаю тех русскоязычных и украиноязычных, которые на Украине делают ошибки в украинском и русском. Я теперь сам в таком положении. Кстати, в западно-европейских странах более ревниво относятся, когда на их языке говоришь с ошибками. Тут, если ты говоришь на литовском, даже с ошибками, тебя никто не упрекает. Наоборот, даже подбадривают.
Здесь, я заметил, что многие, когда узнают, за какой период я освоился в языке, удивляются. Я парирую, что здесь живу, и в этом нет ничего удивительного. Они обычно приводят аргумент, что литовский — один из сложнейших языков. А мне кажется — может, это мнение непопулярное и кому-то не понравится — но это всем удобная легенда. Потому что русскоязычным не хочется учить литовский. Англоязычным также. А литовцы себя утешают, что их язык не учат не потому, что не хотят, а потому что он очень сложный. Я не филолог, но, мой взгляд, система языка очень похожа на украинский: те же падежи, звательный тоже у нас сохранился. Родов меньше — нет среднего рода. Так что если взять абстрактно, то не сказать, что русский и украинский намного легче. Когда я, например, учился в Киеве, у нас китайцев тоже учили на украинском. И почему-то никого не удивляло, что китайцы говорят по-украински.
— Достаточно ли создано возможностей для изучения литовского языка?
— Тут две детали. Во-первых, я сюда сам приехал. Не думаю, что задача государства оплачивать мою учебу на языке. Наверное, желательно было бы побольше курсов [литовского языка]. Они, конечно, есть, но в основном за свой счет. Я знаю, что государство оплачивает курсы репатриантам. Но я думаю, что тот, кто реально хочет выучить язык, всегда найдет такую возможность.
— А если взять шире, какова должна быть роль государства в адаптации мигрантов? Должно ли оно активно помогать мигрантам? Должна ли быть целенаправленная политика в их отношении?
— Я думаю, что государство уже поработало, оно создало такие условия, что ты вынужден интегрироваться. Когда ты попадаешь сюда, ты понимаешь, что ты должен интегрироваться в это общество. Так что главная работа проведена. Не думаю, что государство должно здесь что-то регулировать. Оно создает условия, а рынок все выровняет. Если ты хочешь здесь находиться, то тебе надо знать язык, знать культуру. А если ты не хочешь этого делать, то чего ты тут вообще делаешь? Как кто-то сказал, «если ты не знаешь языка, ты или турист, или оккупант».
— Если вам позвонил друг и спросил, стоит ли переезжать жить в Литву, стали бы его отговаривать или уговаривать?
— Эмиграция — это как прыжок с парашютом. Первый раз прыгнуть не так страшно, как второй. Я теперь понял людей, которые не советуют эмигрировать, при этом сами мигранты. Я, конечно, объясняю людям всю юридическую подоплеку — на каком основании он тут будет находиться, рассказываю про биржу труда, про все разрешения, которые необходимо получить. Это же не просто так: приехал сюда из Харькова и Ивано-Франковска и остался жить. Я знаю людей, которые здесь отучились, но так и не смогли остаться — именно в силу всех этих юридических моментов.
— А как себя чувствует в Литве ваша супруга?
— Ей было сложнее. Она — менеджер. В Харькове у нее была хорошая работа с хорошей зарплатой. А тут надо было устроиться на работу. Поскольку она тут не училась, надо было взять разрешение на бирже труда, а там много требований: стаж за последние два года должен быть именно по этой специальности и работу тебе предлагают тоже по этой специальности. Проверяли реестры, где она на Украине работала. Все сошлось, конечно. Потом надо было предоставить мотивационные письма от работодателя. В итоге она пошла на работу, но, конечно, за меньшую зарплату, чем на Украине. Для нее переезд — это был стресс: чужая среда, ведомственное жилье, профессиональное понижение. Но семейная жизнь сглаживает эти углы. Она адаптировалась, сейчас поступила в Вильнюсский университет, чтобы получить литовское образование.
— Существует ли украинская община? Вы поддерживаете друг друга?
— Это интересный феномен, в котором я еще не разобрался. Есть некий клуб украинцев в возрасте 50+. Есть много молодых, но мы крайне разобщены, не как армяне или евреи. Даже россияне, насколько я вижу, теснее держаться. Это исторически так сложилось. На Украине есть характерная народная картинка «Казак Мамай». Сидит себе казак. У него свой конь, своя пистоль, ему больше ничего не надо. Украинский народ — анархист по натуре, «моя хата с краю — никого не знаю». Эта особенность национального характера отражается и на жизни общины в Литве. Кстати, как-то правительство Литвы собрало всех участников стипендиальной программы. Там было много представителей разных национальностей. Но у украинцев были самые лучшие условия — оплачивали не только учебу, но и проживание. И вот на этом мероприятии я познакомился с другими украинцами. Договорились встретиться — и так ни разу не собрались.
— В какую школу отдадите своих детей, когда они будут? В русскоязычную?
— Мы же не русские. В литовскую, конечно. Если были бы где-то украиноязычные классы, то тогда подумали бы. Конечно, там будет вопрос домашних заданий, но, надеюсь, на тот момент, мой литовский будет позволять помогать детям. Или заново с ребенком школу пройду. Но вообще хотелось бы, чтобы в Литве еще была бы украинская воскресная школа. Я считаю, что дети должны помнить о своих корнях.
— А такая школа есть?
— Я слышал, что были такие школы и классы, но централизованной работы нет. Может, мне когда-то придется самому этим заняться этим. Но проблема в том, что многие украинцы, которые приехали сюда в советское время, русифицировались. Я работал в галерее и как-то обратился с вопросом к коллеге, отец которой был родом из Кировоградской области Центральной Украины: «Как правильно просклонять фамилию Шевченко на литовском языке». А она ответила, что не знает, как склоняются русские фамилии. Я даже воскликнул: «Так это же украинская фамилия!» А она: «Какая разница!» То есть таких, как она, русская община перетянула в свой лагерь.
Да, сейчас едет волна мигрантов из Украины. Но, как мы говорим, это не мигранты, а «заробичане» — заработали и уехали. Не факт, что они свое будущее связывают с Литвой. Не думаю, что новое поколение украинцев, которые будут здесь рождаться в семьях эмигрантов, пойдут в русскоязычные школы. Нас с Россией ничего не связывает, кроме прошлого, в котором мы не жили.
— Но тем не менее, в русскоязычных школах в Вильнюсе сейчас учатся дети из Украины. В Пушкинской школе, например, даже возникали мысли о создании курсов украинского языка.
— Я понимаю, что украинским родителям, знающим русский язык, проще отдать в русскоязычную школу. Но, конечно, русскоязычные школы здесь — это же государственные литовские школы.
— А как вас воспринимают местные русские?
— У меня была пара бесед с местной русскоязычной молодежью. Но они столь крепко сидят на русском телевизоре, что стали мне говорить про право самоопределения народа в Крыму. Но я же понимаю, откуда они это берут. Я ради развлечения раз в неделю смотрю украинские, российские и литовские выпуски новостей. Поэтому я вижу, что они ретранслируют российское телевидение. А значит, о чем с ними спорить? Когда задаешь им уточняющие вопросы, они начинают нервничать, потому что не знают, как ответить, аргументов не хватает. И я понимаю, что эта позиция изначально не его.
— Чего вам не хватает в Литве?
— У меня подход такой. Если ты иностранец и тебе чего-то не хватает, то что ты тут делаешь? Я же не права сюда приехал качать!
— Но если отступить от этой суровой позиции и дать волю сантиментам….
— Тут люди более консервативные в плане отдыха. У нас на Украине на большие церковные праздники очень красиво украшают храмы, а тут — две елки поставили и все. Все говорят: Европа, украшения… А мне не хватает украшений. У нас даже в Харькове было украшено явно не хуже, чем на Кафедральной [площади] в Вильнюсе. Я был на Рождество дома. Дети ходят калядовать, да и мы сами большими компаниями калядовали.
Бытовых проблем тут вроде нет… все работает. Сложно найти хороший листовой черный чай. Как-то сорок минут проходил по магазинам — есть зеленый, травяной, с бергамотом, а простой черный — только в пакетиках. И вареников нет! Надо ездить либо в Белоруссию, либо в Польшу.
— Вы свое будущее с Литвой связываете или пока не решили?
— У меня плохо получается жить прошлым и будущим. Моя задача сейчас — самореализовываться как специалист и зарабатывать деньги. Пока мне комфортно работать в Литве. А что будет завтра… посмотрим.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Лучшие
Показать новые комментарии (0)
Все комментарии

| 1 Это ж как надо обнищать, чтоб переехать гастерить в нищую шпротву? 
| 3 Ширный громадянин слинял с разрушенной такими как он Родины, в "счастливую" Европу. 
| 1 приобрел несколько машин и начал сдавать их в долгосрочную аренду ________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________ Интересно ... это не просто Педро, а Педро с деньгами ... сам то он ноль, а вот родители его, похоже, украинский средний класс ... Т.е. даже средний класс побежал? Жену увез, детей в литовскую школу ... была украинская ветка и нету ... и главное, что ни он ни дети его литовцами не станут 
| 3 Украинец это диагноз. Читаешь интервью и удивляешься, что за идиот с мозгами набекрень? Кому нужен этот литовский язык с парой миллионов носителей? 
| 0 „Мы же видим, что вы умеете говорить по-русски‟.И тут без Русского языка никуда. 
| 3 больной человек....испортила петю западенская заразарь ....признаться боится что предки русские....петро теперь обзывается...жаль детей ....без родины и без памяти 
| 6 Вырусь из Харькова с фамилией на -ов изо всех сил строит из себя пэрэсичного украинця. Смешно и противно. Раскрыть всю ветку (2 сообщений в ветке) 
| 1 Miss Understanding, а вы думали, что многие десятилетия начатой ещё Бланком и Джугашвили "украинизации" без последствий будут? Ну-ну. 
| 0 Sator, у меня нет никаких оснований, чтобы так думать. Напротив, я считаю, последствия украинизации и белорусизации, скорее всего, преодолеть уже не удастся, и процесс отпадения украинцев и белорусов от русского этноса носит необратимый характер. Ну и, справедливости ради, инициировали этот процесс всё-таки не большевики, а совсем другие деятели. Большевики его, конечно, расширили и углубили на потребу своих целей... но уже потом. 
| 1 Для ничтожества даже плевок — слишком много чести.(кто-то сказал). Двуногое с фамилией Пирогов считает себя хрень знает кем. 
| 2 Кулверстукас... По литовский это перевертыш... Почитайте комментарии к этой статейке... Она в оригинале написана по русски... Литовци не любят тоже таких... Такие перевертыш всегда пытаются быть больше и литовцами чем сами Литовци... Кроме снисходительно го пренибрижения и брезгливости... Такие люди у меня не чего не вызывают... 
| 1 Что то Петрушка привираетс по поводу мовы. Сам харьковчанин,раньше вообще нельзя было найти говорящих не на русском,если это не негры со студгородка. Конечно сейчас многое изменилось,но город всё равно полностью остался русскоязычный (кроме приехавших рагулей) .Хоть и скульптор, но политхохол!
Показать новые комментарии (0)Жукомух
maksim
Владимир Владимирович
mpk-energo
basilius1
viktrs
Miss Understanding
Sator
Miss Understanding
зовутка
osnownoi
staslesnoy
в ответ(Показать комментарийСкрыть комментарий)