Последнее время дискуссии об искусстве и культуре, как и дискуссии о политике, становятся все более язвительными и поляризованными. Линии убеждений прочерчиваются нестираемыми чернилами, и, если вы пересекаете их — сознательно или нет, — сообщество пользователей соцсетей немедленно помещает вас в виртуальные колодки и начинает забрасывать вас электронной репой и капустой.

Недавно я пересек одну из этих линий, написав в твиттере нечто такое, что, как я тогда ошибочно полагал, не могло вызвать разногласий: «Я бы никогда не стал обращать внимания на разнообразие в вопросах искусства. Только на качество. Мне кажется, что поступать иначе было бы неправильно». Речь шла о премии Американской киноакадемии. Я также написал, что, в сущности, те, кто выносит решения касательно творческого совершенства, должны закрывать глаза на расу, пол и сексуальную ориентацию создателей.

Я не говорил, что сегодня все обстоит именно так, потому что это абсолютно не соответствует действительности. Я также не говорил, что фильмы, романы, пьесы и музыка, в центре которых оказываются разнообразие и/или неравенство, не могут быть творениями гения. Могут, и зачастую они таковыми и являются. Мини-сериал Авы Дюверней (Ava DuVernay) 2019 года под названием «Когда они нас увидят» («When They See Us») о незаслуженно осужденной «пятерке из Центрального парка», служит в данном случае наглядным примером.

Есть ли какой-то прогресс в кинематографическом сообществе? Да, некоторый прогресс есть. Я достаточно стар, чтобы помнить времена, когда в Голливуде было всего несколько афроамериканских режиссеров, а единственной женщиной-режиссером была Айда Лупино (Ida Lupino), которая в 1950-х годах снимала жесткие, мрачные, малобюджетные фильмы, а позже стала работать на телевидении. Ее режиссерские работы никогда не выдвигались ни на «Оскара», ни на «Эмми».

Чтобы понять, почему некоторых талантливых режиссеров и актеров номинируют, а других — таких как Грета Гервиг (Greta Gerwig), которая сняла потрясающе хорошую новую версию «Маленьких женщин», — нет, нужно просто посмотреть на состав жюри, принимающего решения касательно того, кто должен получить награду Американской киноакадемии. Несомненно, сегодня состав жюри стал лучше по сравнению с тем, что было раньше. Всего восемь лет назад, по данным газеты Los Angeles Times, 94% из 5 тысяч 700 членов киноакадемии были белыми, 77% были мужчинами, и 54% были людьми были в возрасте 60 лет и старше. Сегодня 32% членов жюри — женщины (это всего на 1% больше, чем в прошлом году), а представители меньшинств составляют в общей сложности всего 16% от общего числа голосующих членов киноакадемии.

Это не слишком хорошо. Даже близко этого нет.

Американская академия кинематографических искусств и наук пытается — слишком медленно для эпохи Apple и Фейсбука — вносить изменения. Еще до появления хештега и движения #OscarsSoWhite в 2015 году, киноакадемия добавляла примерно по 115 членов ежегодно, утверждая, что меньшее число членов дает менее объективные результаты голосования. Если это вас возмущает, у вас ест на то все основания.

Есть еще один кусочек паззла. Члены жюри должны внимательно просмотреть все фильмы, участвующие в конкурсе. В этом году таких фильмов было около 60. Нет никаких способов проверить, сколько членов жюри действительно просмотрели все эти фильмы, потому что в данном случае киноакадемия полагается на их честность. Сколько белых членов жюри старшего поколения действительно посмотрели фильм «Гарриет» или «Последний черный в Сан-Франциско»? Я просто спрашиваю. Если они посмотрели все эти фильмы, тронуло ли их то, что они увидели? Испытали ли они тот катарсис, к достижению которого стремятся все творческие люди? Поняли ли они?

Какую позицию я занимаю в дискуссиях о разнообразии? Справедливый вопрос. Ответ — позицию белого, старого и богатого мужчины. (Я рос не в богатстве, и в моей памяти все еще остались воспоминания о работе за минимальную зарплату, но сейчас я богат.) Было бы абсурдным отрицать это и не менее абсурдным извиняться за это. Первая и последняя черты в этом списке — врожденные, а вторая и третья — продукты эпохи Мстителей.

Тем не менее, я горжусь тем, что мне удалось создать сильные женские персонажи, решающие сложные проблемы, в своих романах, которые часто служат основой для фильмов, где этих женщин блестяще играют талантливые актрисы. Эта череда начинается с «Кэрри», романа о раскрепощении женщины, который я написал более 40 лет назад, и заканчивается «Историей Лизи» (сейчас по нему снимается сериал) о силе сестринской любви — ее я изучил на примере моей матери и ее сестер, а также матери моей супруги и ее сестер.

Когда несколько лет назад в соцсетях появились жалобы на то, что Идриса Эльба (Idris Elba) выбрали на роль Роланда Дискейна, стрелка и центрального персонажа серии книг о Темной Башне, я ответил, что меня не волнует цвет кожи персонажа, если он быстро передергивает затвор и метко стреляет.

Этот ответ отражает мою убежденность в том, что, как и в сфере правосудия, оценки творческого совершенства должны были «слепыми». Но так может быть только в идеальном мире, где результаты игры не фальсифицируются в пользу людей с белым цветом кожи. Талантливым человеком может оказаться представитель любого пласта общества, любого цвета кожи, пола и сексуальной ориентации, и такое разнообразие делает искусство богаче, смелее и увлекательнее. Но главным критерием здесь должно быть его неоспоримое превосходство. Если судить чье-то произведение по каким-то другим критериям, это будет оскорблением, и, что еще хуже, это будет отравлять победу, с таким трудом завоеванную представителями меньшинств (вопреки всем обстоятельствам), поскольку это достижение можно будет в любой момент списать со счетов, наклеив на него ярлык политической корректности.

Мы не живем в идеальном мире, и в этом году далекие от разнообразия номинанты на награду киноакадемии в очередной раз это доказали. Может быть, однажды все изменится. Могу же я пофантазировать? В конце концов, я зарабатываю на жизнь сочинительством.