Власти Нагорного Карабаха реставрировали мечеть XIX века — первый мусульманский памятник, который станет туристической достопримечательностью на территории, полностью населенной христианами. Однако реставрация мечети не вызвала энтузиазма ни у армян, ни у азербайджанцев, чьи соплеменники раньше здесь молились.

Верхняя мечеть Гевхар-аги была построена в 1880-х годах в Шуши — тогда крупнейшем городе Нагорного Карабаха. Когда этот район перешел под контроль советской власти в начале XX века, мечеть превратили в музей. В начале 1990-х годов, во время войны между армянами и азербайджанцами за Карабах, мечеть была повреждена, затем пришла в упадок после того, как все мусульмане покинули город.

В течение пяти лет небольшая мечеть была полностью отреставрирована, и в октябре состоялась официальная церемония ее открытия.

Мечеть является «неотъемлемой частью мультикультурного наследия Шуши» и ее реставрация была «направлена на сохранение и укрепление исторического и архитектурного наследия» города, сказал Eurasianet.org Сурен Амирбекян, руководитель Программы развития Арцаха Фонда IDeA, которая профинансировала реставрацию.

Карабахские власти надеются таким образом привлечь туристов в Шуши — исторический центр региона. «Конечно, восстановление мечети также привлечет больше туристов, не только мусульман, но и последователей других религий и нерелигиозных туристов, потому что это очень красивое здание с точки зрения архитектуры», — сказал Eurasianet.org Артак Григорян, глава отдела туризма и охраны исторического наследия де-факто министерства культуры Карабаха.

Но в Карабахе восстановление мечети является щекотливым вопросом.

Эта территория в настоящее время полностью населена армянами-христианами после войны с Азербайджаном, в результате которой более 600 тысяч азербайджанцев-мусульман бежали из Карабаха и прилегающих районов, которые сейчас оккупированы армянскими силами. Карабах международным сообществом признан как часть Азербайджана, и правительство в Баку решительно заявляет, что снова будет контролировать территорию — либо в результате мирных переговоров, либо путем применения силы. Нынешние жители Карабаха видят в Азербайджане реальную экзистенциальную угрозу.

В отчете о ходе реализации проекта от Фонда IDeA за 2017 год отмечалось, что «негативное отношение к проекту… в основном исходит от людей, которые связывают мечеть с Азербайджаном и которые считают, что в настоящее время есть более приоритетные сферы для инвестиций». При этом неприятие в документе определялось как «очень редкое» явление.

Григорян охарактеризовал нынешнее отношение местного общества к восстановлению мечети как «в основном позитивное». Он пояснил, что вначале некоторые жители были против, так как думали, что проект финансирует правительство, но сопротивление сошло на нет, когда люди узнали, что работы ведутся за счет частных доноров.

Впрочем, когда корреспондент Eurasianet.org посетил Шуши и поговорил с местными жителями, выяснилось, что мнения в лучшем случае различаются, и в действительности имеет место весьма противоречивое отношение к мусульманским историческим местам.

«Министры и чиновники хотели этого, а люди — нет, — сказал Артур Погосян, который продает фрукты из грузовика, припаркованного рядом с мечетью. — Люди думают, что если здесь стоит мечеть, то через много лет они [мусульмане] решат, что это их земля».

«Лично мне это нравится как памятник, — сказала Нуне Акопян, учительница в Шуши, которая проходила мимо. — Но как мечеть…». Она замешкалась, но все же закончила мысль: «Это христианская земля».

Когда была построена мечеть, население Шуши было смешанным — здесь жили как армяне, так и азербайджанцы. Однако, начиная с начала XX века, конфликты между двумя общинами здесь, и в целом на Кавказе, стали усиливаться. В 1920 году азербайджанские вооруженные силы осуществили погромы против армянского населения, сократив его почти до нуля. Как говорится на вывеске в городском историческом музее: «Богатый армянский характер города был разрушен, а возможность многоэтнического сосуществования утрачена навсегда».

Сегодня то, что было азербайджанским характером Шуши, также по большей части исчезло, кроме нескольких памятников, большинство из которых находится в состоянии упадка. Их, как правило, преподносят как второстепенный элемент истинной природы города.

«Сегодня в Шуши нет мусульман, — говорится в брошюре, распространяемой у стенда для туристов. — Но есть много прекрасных примеров традиционной мусульманской архитектуры, которые гармонично сочетаются с армянским архитектурным стилем Шуши».

В конфликте между армянами и азербайджанцами объекты культурного наследия являются одним из основных «полей битвы»: обе стороны обвиняют друг друга в пренебрежении, искажении или даже разрушении исторических мест противоположной стороны.

Чиновники в Карабахе использовали реконструкцию мечети, чтобы заявлять, что, в отличие от Азербайджана, они берегут и сохраняют памятники истории другой стороны. «ВАЖНЫЙ ТОЛЕРАНТНЫЙ ШАГ В #АРЦАХ/#КАРАБАХ», — написал в Twitter омбудсмен по правам человека на территории Артак Бегларян, когда мечеть была вновь открыта.

Но тот факт, что в проекте реконструкции мечеть значилась как «персидская», вызвал раздражение у азербайджанцев, которые считают ее частью своего наследия.

По их словам, ребрендинг мечети — это попытка стереть их историю в Шуши, который азербайджанцы называют «Шуша».

«Армянские захватчики, изменив архитектуру этой жемчужины зодчества нашего народа, выдают ее за «персидскую» мечеть, — сообщила местным СМИ спонсируемая Баку Азербайджанская община Нагорного Карабаха. — Армения фальсифицирует историю и пытается переписать ее».

Принципиальное разделение понятий «персидский» и «азербайджанский» в контексте истории Кавказа XIX века является анахронизмом. Национальная идентичность проживающих здесь мусульман была гораздо более неоднородной, чем сегодня. Людей, которые в те времена совершали молитвы в мечети, можно было идентифицировать по-разному — как «азербайджанцы», «тюрки» или «татары»: в неформальной обстановке они говорили на языке тюркской группы, имеющем много общего с современным азербайджанским языком, но в официальных ситуациях или в литературе использовали персидский язык.

Григорян из Министерства культуры сказал, что решение определить мечеть как «персидскую» было принято иранскими архитекторами, которые занимались реконструкцией (связаться с архитекторами не удалось).

«Исторические источники говорят о персидском происхождении. Давайте все-таки пойдем научным, а не политическим путем, — сказал Григорян. — Если я начну рассуждать об истории, споров будет еще больше».