Игорь раздумывает, куда ему идти. Он отсутствовал два дня. Говорит, что его забрали в участок. Возможно, так оно и есть. Тот, кто хоть раз побывал в тюрьме, быстро попадает туда вновь. Кто принимал наркотики, тоже к ним возвращается. А может быть, Игорь просто загулял. Он мог бы пойти к Алене, своей сожительнице. Ей плохо, едва двигается, лежит на квартире родителей после кесарева сечения. Илье, их ребенку, всего пара дней от роду. Из Игоря получится хороший отец, так он решил. Да и вообще ему повезло. «Мне уже 48 лет, — говорит Игорь, — а я еще жив».

Он может пойти к Алене, но может и на бульвар Космонавтов, где у Игоря второй дом. Там живут его отец, а иногда и другие люди, заранее никогда не знаешь, кто там будет, если пару дней не приходить. Как правило, все торчат на кухне. Можно прийти и в среду после обеда, и в четверг утром, но там каждый день как будто субботний вечер, но только такой, когда много выпивки и наркотиков. Тут не спросят, где был Игорь. Хотя бы пото-му, что никто точно не помнит, что произошло за последние два дня.

Наркотики на кухне ежедневно

Игорь решает сначала пойти на бульвар. На лавочке перед домом сидит соседка и брезг-ливо провожает его взглядом. Игорь быстро проскальзывает мимо и быстро поднимается по лестнице панельного дома. В прихожей валяются ящики, кто-то изрубил дверь в одной из комнат топором. А может быть, и выбил ногами — это зависит от того, кто будет рас-сказывать, как было дело. Унитаз разбит. В комнатах — мусор, неубранные постели, грязь.

На кухне стоит его приятель Мишка в одних трусах. Когда у него плохое настроение, из него слова не вытянешь, но только не сегодня. «Я чувствуют себе цветком!» — кричит Мишка. Рядом сидит Юлька, известная тем, что одним глазом она практически ничего не видит. Юлька — парикмахерша, она последней среди своих друзей попробовала наркотики. Ее муж, брат и остальные уже давно на них сидят. Брата она как-то нашла на чердаке, повесившимся на армейском ремне. Только ее сын, почти совершеннолетний, ничего не принимает, в этом она уверена. Она считает, пусть лучше идет в армию, вон со двора, вон из этого города. Ваня, изможденный сосед из квартиры этажом выше, курит с закрытыми глазами. Он говорит редко. Однажды под кайфом он выбросился из окна, потому что думал, что может летать. Такое происходит со многими, с тех пор как появились новые наркотики: фетанал, амфетамин, соли и спайс — наркотические вещества, которые сводят с ума по-разному. Ваня повис на кондиционере на наружной стене дома и остался жив. А это тут главное.

Упадок Тольятти

Игорь живет в Тольятти — городе, с которым во времена его детства связывали большие надежды. Город находится на Волге, но его название — из Италии. Там Советы в 60-е годы купили лицензию на производство «Фиата 124», лучшего автомобиля 1967 года. Люди надеялись на прорыв, на благополучие, мечтали, что заживут, как на Западе. Новый государственный концерн «АвтоВАЗ», построенный для производства итальянского автомобиля, скоро разросся в самый большой автомобилестроительный завод Восточной Европы. Более 150 тысяч человек собирали там «Жигули» — автомобиль, известный заграницей как «Лада». И в конце 90-х годов маленькие угловатые машинки выглядели так же, как лучший автомобиль 1967 года. Город состоял из панельных домов, построенных вокруг завода.

Во время перестройки в начале 90-х годов полстраны разъезжало на этой машине, только потому, что они были дешевы. Тем не менее, завод был весь в долгах. Каждый проданный автомобиль приносил новые убытки, при этом прибыль автоторговцев составляла более ста процентов. Тот, кто работал на заводе, десятками лет считался счастливчиком. И вдруг выяснилось, что он все делал не так. Жизнь перевернулась вверх тормашками.

В 80-е годы бандиты пробирались на территорию завода еще через дыры в ограде и воровали все, что под руку попадется: болты, бензин, покрышки, дверцы.

А всего пару лет спустя гангстеры приходили на завод уже через главные ворота, у них были пропуска, они заказывали машины с конвейера и устраивали разборки с перестрелками между цехами. Завод растаскивали все, даже менеджеры. В бандитской России 90-х годов Тольятти приобрел печальную известность как один из самых криминальных горо-дов страны. Тут орудовали десятки банд, прошли четыре гангстерские войны, были сотни убитых — таков кровавый итог новейшей истории города. Вот и Игорь решил тогда встать на сторону победителей, то есть торговцев наркотиками, бандитов и вымогателей. Тюремные татуировки на спине он носит с гордостью как доказательство тому, что и он по-своему чего-то добился в жизни.

Банды наводнили Тольятти наркотиками. Сначала они запустили героин в город с 700 тысячами жителей, его задешево привозили из Таджикистана. В 2005 году самая большая банда наркоторговцев, названная по имени своего главаря Сергея Судакова, ежедневно продавала более десяти тысяч доз. Судаков разъезжал на своем «Хаммере» или «Порше Кайенне» по кварталам панельных домов. С полицейскими он настолько хорошо ладил, что пришлось посылать сюда следователей со всей России, которые наконец пресекли де-ятельность банды. Но наркотики остались.

Наркотики в России в центре общества

Сегодня едва ли в какой другой стране мира столько же людей сидит на игле, как в Рос-сии. В 2010 году бывший шеф Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков Виктор Иванов говорил о «наркотическом апокалипсисе». По официальным данным в 2014 году 1,5 миллионов россиян были героинозависимыми. В 2015 году от воздействия наркотиков умерло приблизительно 90 тысяч человек.

Наркотики присутствуют сегодня не только в маргинальных группах, но и в самом центре российского общества. Наркозависимы Марина, учитель игры на фортепиано из Тольятти, и Антон, преподаватель английского языка. Саша был продавцом, Юрий раньше работал на автозаводе. Ольга ухаживает за пенсионеркой, вместе с матерью она варила на кухне дешевый заменитель героина. Матери теперь уже нет в живых. А четырнадцатилетний сын Ольги больше не ходит в школу. В его последнем табеле даже не проставили оценки. Оба живут в квартире, заваленной мусором, среди которого бродят одичалые кошки и собаки. Чем занимается сын, когда Ольга идет на работу, она не знает.

«Соль для ванн» и «корм для рыб» можно было купить легально

Дима стоит на кладбище, субботнее утро, холодно. Дима курит. Кладбище напоминает свалку — особенно по краю, где расположены дешевые могилы. Могилы выкопаны, как попало, без всякого плана. Дядя и тетка Димы бродят среди лабиринта оград и крестов, ищут могилу Евгения, Диминого брата. Некоторые привязали для ориентира пластиковые пакеты и лоскутки на кусты. Родственники Димы этого не сделали, они приходят сюда редко. В какой-то момент тетка призывно махнула им рукой, стоя среди моря могил.

Евгений умер почти два года назад, потому что несколько десятков раз вонзил в себя нож. Он вкалывал себе соли, а это сводит с ума. Рассказывают о людях, которые вспарывали себе животы, считая, что там спрятана бомба. В России такие порошки какое-то время можно было совершенно легально купить в киосках под видом «соли для ванны» или «корма для рыб». Власти не успевали их запрещать.

Тетка тогда хотела принести племяннику что-нибудь поесть. Она жалела Евгения, который в первый раз укололся в 15 лет. Дима же давно махнул на брата рукой. Не испытывал к нему ни любви, ни ненависти. Евгений оставил после себя лишь развалины. Коллекторы выбили окна, кухня была желтой от дыма наркотиков, на стенах засохла кровь. Сегодня там живет Дима. Уже давно все вычищено, покрашено, прибрано, но Дима все еще удивляется, что чужие не ощущают тут запах бензина из самодельного героина. Он считает, что запах все еще висит в воздухе квартиры.

Наркотики разрушили и Димину жизнь, они стали ее частью, сколько он себя помнит. Его родители рано умерли, в последние годы жизни они постоянно ругались из-за наркомании брата, который был старше Димы на 15 лет. Однажды бандиты пришли к брату. Они застали его как раз в тот момент, когда он привел Диму из детского сада. Мужчины затащили их в квартиру, одни держали Диму, а другие принялись избивать Евгения на глазах ребенка.

Заменитель наркотика «Крокодил» разлагает плоть на живом теле

Когда героин на какое-то время пропал, Евгений принялся варить наркотики сам. Такой эрзац в народе называют «Крокодил», это смертельная смесь из лекарства от кашля кодеина, фосфора, йода и бензина. В одном отношении Тольятти «повезло»: белый фосфор до сих пор лежит на складах закрытого завода. Кодеин продается в аптеках по всей стране. Два года назад его стали продавать только по рецептам, но все наркоманы знают, в каких аптеках его можно купить и так.

После смерти Евгения Дима присоединился к «Апрелю», единственной организации, занимающейся в Тольятти наркоманами, государство же ограничивается запретами, замалчиванием и презрением к нуждающимся в помощи. Надежной статистики нет. Наркома-нам подчас трудно найти врачей, которые могут оказать им медицинскую помощь, и работу, если хоть раз побывали в тюрьме. В клиниках врачи часто привязывают наркоманов по время ломки к кроватям.

Наркозаменительная терапия запрещена. Когда Иван, сотрудник «Апреля» и наркоман с 14-летнего возраста, обратился в Европейский трибунал по правам человека, потому что ему было отказано в метадоне, власти месяцами третировали «Апрель». Сейчас Иван «чист», и он сам считает это чудом. Чтобы регулярно напоминать об этом самому себе, он установил на свой телефон специальное приложение. Оно считает секунды без наркотиков и называется «Счетчик чистого времени».

В Тольятти почти каждый восьмой человек в возрасте 30 лет — носитель ВИЧ

«Апрель» был основан родителями наркоманов и работает как организация, подобная тем, что есть на Западе. Сотрудники раздают наркоманам одноразовые шприцы, тесты на СПИД и презервативы. «Если нам не повезет, — говорит Дима, — то мы сами можем угодить за решетку». Ведь тот, кто раздает одноразовые шприцы, по логике государства приглашает к употреблению наркотиков. В профилактике ВИЧ Кремль отказался от всех стратегических средств, которые успешно зарекомендовали себя во всем мире. Ни в одной другой стране мира вирус не распространяется так стремительно, как в России и в Средней Азии. В Тольятти сегодня каждый восьмой человек в возрасте 30 лет — носитель ВИЧ.

Сегодня «Апрель» получает деньги только от британского «Фонда Элтона Джона по борьбе со СПИДом». Поэтому российское Министерство юстиции причислило организацию к «иностранным агентам». Теперь это указано на бланках «Апреля». Врачам запрещено с ним сотрудничать, хотя совершенно неясно, какое отношение деятельность организации имеет к шпионажу.

А при этом многое в городе открыто побуждает к потреблению наркотиков. Названия актуальных каталогов наркотиков в «Даркнете» или в мессенджере «Телеграм» можно видеть везде на стенах домов или на бордюрных камнях. С некоторыми дилерами можно расплачиваться через «Пэйпал» так же просто, как будто они торгуют футболками. Покупатель получает координаты и фотографию места закладки на мобильный телефон. Порошок упакован в пластиковый пакетик, запаян и часто снабжен магнитом, с помощью которого его прикрепляют к урнам, скамейкам, к крышкам от бутылок или почтовым ящикам. Ночью в лесу нередко можно увидеть десятки «кладоискателей», ищущих наркотики с карманными фонарями.

«Полстраны прозябает»

Вечером Игорь все-таки отправляется к Алене. Дверь открывает ее отец. Он худ, бледен и едва держится на ногах. Он ужасно зол на Игоря. В историю с задержанием в полиции он не верит. Отцу приходится заботиться о жене, и это дается ему с трудом. Она стоит в одной ночной рубашке и босая в коридоре, и не знает, где находится. До того как впасть в маразм, мать Алены работала учительницей литературы. Семья живет на ее пенсию, размером в 200 евро в пересчете. Как большинство рабочих автозавода отец много лет назад потерял работу. «Полстраны прозябает», — говорит он. Алена что-то грубо прокричала из соседней комнаты. Она лежит рядом с ребенком и тоже злится на Игоря. И у нее есть еще и другая жизнь, она тоже иногда сидит в квартире Игоря на бульваре Космонавтов. Игорь решил изменить свою жизнь. Он хочет выгнать всех из своей квартиры, покрасить стены, найти работу и въехать туда со своей семьей. Таков его план, говорит он.

На бульваре Миша и Юлька сидят на кухне. На столе лежит шоколадка, которую Миша нашел в супермаркете рядом с кассой. Юлька мечтает купить домашние тапочки с нарисованными рожицами. Кроме того, она верит, что когда-нибудь опять сможет видеть. У нее странное предчувствие. Что, возможно, она скоро умрет. Но смерть ее не страшит. Чего не скажешь о жизни.