Сейчас, когда вот-вот начнется показ последнего сезона сериала «Игра престолов» телеканала HBO, большинство фанатов, я уверен, лелеют надежду, что для оставшихся персонажей Вестероса все кончится хорошо.

Отчасти я и сам на это надеюсь. Но другая часть моей личности — исследователь, который изучает влияние индустрии развлечений на политику, — выступает за то, чтобы в последнем сезоне творилась такая же чудовищная несправедливость, как и в первом. Она хочет, чтобы белые ходоки наводнили Север, убили Джона Сноу и Дейнерис, или чтобы после их победы над армией мертвецов этих героев предала Серсея, убирая с дороги своих конкурентов за Железный трон.

Исследование, которое я недавно провел со своими студентами на материале «Игры престолов», подкрепило мои мысли о плохих концовках, показав, что на телевидении и в кино их должно быть больше.

Люди предпочитают истории с хорошим концом. Поэтому большинство сюжетов, рассчитанных на массовую аудиторию — будь то книги, фильмы или телесериалы, — обычно заканчиваются тем, что главный герой получает награду за хорошие поступки.

И у всех этих хэппи-эндов есть политические последствия, по крайней мере, по мнению одного исследователя.

Маркус Эппел (Markus Appel), специалист по коммуникативной психологии, показал в своем исследовании 2007 года, что чем более фантастические истории смотрят люди, тем вероятнее, что они считают мир справедливым.

Какое же это имеет отношение к политике? Что ж, если человек верит в справедливость мира, он склонен полагать, что с хорошими людьми случается только хорошее, а плохие получают по заслугам.

В результате такая картина мира влияет на то, какую политику он поддерживает. Например, тот, кто верит в справедливость мира, скорее всего будет считать, что бедняки заслужили быть бедными. Неудивительно, что носители такого мировоззрения менее охотно поддерживают программы по борьбе с бедностью и инициативы по восстановлению социальной справедливости. Также подобные взгляды обычно ассоциируют с негативным отношением к бедняками и авторитарной идеологией.

Вера в то, что мир справедлив, похоже, является психологической защитной реакцией на дискомфорт, который возникает у человека, если он сталкивается с жертвами насилия, преступности, экономических кризисов и войн. Вместо того, чтобы подтолкнуть человека к тому, чтобы справиться со сложными переживаниями, вызванными встречей с подобными случаями, эти представления работают как щит: зачем тратить нервы и силы на этих людей, если они заслуживают то, что получили?

В 2011 году, когда впервые вышла «Игра престолов», она не была похожа на другие сериалы.

Она не просто отошла от типичного сюжета, в котором протагонисты получают вознаграждение за хорошие поступки. Она зашла очень далеко в противоположном направлении, посадив зрителя на строгую диету бесконечной жестокости и несправедливости.

По мере развития сюжета молодой король-кровопийца обезглавил главного героя; безоружных гостей вырезали на свадьбе; юных девушек выдавали замуж без их согласия, а потом насиловали. Сериал учил зрителя не слишком привязываться к героям, ведь каждого из них мог ждать жестокий и несправедливый конец.  

Мне стало интересно понять: если, согласно исследованию Эппела, фантастический нарратив со счастливым концом усиливал веру в справедливый мир, мог ли просмотр «Игр престолов», где царила несправедливость, дать обратный эффект и уменьшить тенденцию публики верить в справедливость мира?

Вместе со своими студентами мы начали работу над тем, как можно выявить этот эффект. В течение двух семестров мы разработали опросник и провели эксперимент, а затем я провел еще один эксперимент.

Для опроса и участия в эксперименте мы набрали участников через социальные сети. Я произвольным образом разделил добровольцев на три группы: одних я попросил посмотреть шесть серий «Игры престолов», других — шесть серий сериала «Настоящая кровь», в котором мир изображен как гораздо более справедливый, а участники из третьей группы просто заполнили опросник. Для второго эксперимента я произвольно раздал студентам из большой группы задание посмотреть либо пять серий «Игры престолов», либо фильм «Хоббит: Война пяти воинств».

В результате исследований выяснилось, что просмотр «Игры престолов» соответствовал (или становился причиной) более низкого уровня веры в справедливость мира. Интересно, что даже с учетом других характеристик респондентов, эти выводы оставались верными.

Другими словами, оказалось, что просмотр «Игры престолов» воздействует на зрителей скорее как новостные программы, чем как другие фантастические сюжеты.

Я надеюсь, что у «Игры престолов» не будет хэппи-энда, потому что плохие, грустные концовки подражают реальности. Я понимаю, что людям иногда необходимо отрешиться от уродства реального мира с помощью вымышленных миров, где все кончается хорошо. Но когда в мире средств массовой информации доминируют развлечения, важно иногда отрезвлять зрителей напоминанием о том, что в жизни не всегда все складывается так безоблачно.

Именно это я ценил в первых пяти сезонах «Игры престолов» — и поэтому я бы хотел, чтобы у этого сериала был плохой конец.

Энтони Джерзински — профессор и заведующий кафедрой политологии Вермонтского университета.