Статья опубликована в газете The New York Times 28 июля 1871 года

Из Pall Mall Gazette.

Расположенный на Волге город Казань, где написаны эти строки, дает нам хорошую возможность узнать, как отправляют арестантов в Сибирь. Казань — это место сбора, куда свозят осужденных со всех уголков России с тем, чтобы затем этапировать их к месту отбывания наказания. Множество полезных сведений по этому вопросу содержится в недавно опубликованной работе Максимова «Сибирь и ее тюрьмы» (3 т., С.-Петербург, 1871). Книга написана на русском языке и поэтому пока не известна в Западной Европе.

Система этапирования заключенных

Как и большинство других российских институтов, система отправки арестантов претерпела во время нынешнего царствования кардинальные изменения. После 1867 года ни один из западных наблюдателей больше не замечал тех ужасных явлений, о которых зачастую написано в современных книгах о России, скажем, о тех наводящих ужас колоннах арестантов, где закованные в кандалы заключенные бредут будто стадо коров, подгоняемое конными казаками.

В настоящее время осужденных доставляют в Казань по Волге, а до этого везут по железной дороге. Длинный путь из Казани в город Томск, расположенный в Сибири, почти полностью осуществляется по водному пути — по рекам Волга, Кама, Тура, Тобол, Иртыш, Обь и Томь. Так, например, от Камы до Туры (между Пермью и Тюменью) по гористой границе, расположенной между Европой и Азией, заключенных перевозят на телегах, запряженных тремя лошадьми российской почтовой службы (troiki).

Плавучие тюрьмы

Плавучие тюрьмы, в которых заключенных перевозят по рекам, представляют собой большие баржи, буксируемые мощными пароходами. У барж очень удобная конструкция. Под палубой находится только одно помещение, достаточно проветриваемое и освещенное, — это основной тюремный отсек. Караульное и другие помещения, а также кухня, расположены на палубе — все вместе они занимают менее одной трети палубы.

На остальной части палубы находится большая тюрьма: железные стойки поддерживают крышу из листового железа, а между стойками протянута сеть из толстой железной проволоки — это одновременно и самая безопасная и самая просторная тюрьма. И если бы она не была слишком переполнена, то могла бы даже показаться весьма удобной.

Навигация в этих высоких широтах ограничена менее чем двадцатью неделями в году, и поэтому с осуществлением большей части перевозок арестантов нужно успевать в срок. В Казани и других городах едва хватает тюремных барж и временных тюрем, а их вместимость примерно в два раза меньше, чем нужно. Проблема переполненности тюрьмы решается так: часть осужденных несколько дней содержатся во временных закрытых помещениях, другую часть помещают в тюрьму-клетку на открытом воздухе. Однако зимой внутри плавучих тюрем и в Казани воздух, которым дышат осужденные, отвратителен настолько, что и не описать. Единственное утешение состоит в том, что распространение болезней и смертность в каторжной тюрьме Казани не выходит за пределы нормы.

Заключенные

При взгляде на какую-либо из этих тюремных камер перед нами открывается весьма любопытная картина. Большинство заключенных носят тюремную одежду, которая здесь столь же уродлива, как и в других странах: нечто напоминающее плащ грязно-серого цвета, задняя часть которого изуродована буквами «СИБ» (Сибирь), обшитыми желтой тканью. Бесформенная шапка из того же материала, что и плащ, довершает общий вид этого тюремного одеяния, которое, похоже, хорошо себя оправдывает, поскольку ткань толстая и прочная. Но даже под этой невзрачной тюремной робой можно разглядеть многообразие национальных типов, — здесь и невозмутимые, широколицые финские лица, некоторые из которых отчасти напоминают эскимосов, здесь и заострившиеся черты еврейских лиц, а также выделяющиеся своей красотой лица представителей горцев-черкесов.

Заметим, что ношение тюремной одежды, судя по всему, не является обязательным даже для самых опасных преступников, поэтому многие из них полностью или отчасти одеты в свою национальную одежду: черкесы — в мохнатых меховых шапках и традиционных куртках с газырями, т.е. гнездами для патронов, спереди нашитыми на черкеску; татары в длинных халатах и в остроконечных войлочных шапках поверх тюбетеек, покрывающих их бритые головы; и русские крестьяне в засаленных просторных тулупах из овчины.

У большинства заключенных добротная обувь с высокими голенищами, поэтому цепи не натирают лодыжки; другие арестанты носят свою традиционную обувь из лыка, надетую поверх портянок, которыми они обматывают ноги. Кандалы, прикрепленные к лодыжкам, перехвачены посередине ремнем, который, в свою очередь, крепится к пояснице (я полагаю, с помощью пояса), — никаких других цепей нет. Кандалы не очень тяжелы, и заключенные могут достаточно свободно в них передвигаться, правда, от звона этих кандалов невольно пробирает дрожь. Такие кандалы носит только тот, кто приговорен к каторжным работам; те же, кого высылают на поселение в Сибирь, кандалы не носят.

Слабый пол

Группы женщин и детей находятся вперемешку с заключенными-мужчинами; доля женщин по отношению к мужчинам — один к шести, а детей — один к двенадцати. Две трети женщин — осужденные; остальные же, включая детей, — всего лишь пассажиры. C целью поощрения эмиграции российское правительство предлагает бесплатный проезд для семей всех тех, кого высылают в Сибирь, — это преимущество по большому счету ценится женами арестантов и лишь в очень малой степени их мужьями. Так, в 1860 году, — а это последний год, за который Максимов приводит статистические данные, — вместе с шестью тысячами заключенных мужского пола отправились по своему желанию 326 женщин и 566 детей, и в то же время 700 заключенных женского пола по своему желанию сопровождали всего четверо мужчин.

Крестьянская предприимчивость

Своим возникновением новая система перевозки заключенных обязана усилиям, смелости и предприимчивости господина Колчина — русского купца, который, как и большинство других русских купцов, является сыном простого крестьянина. Ему принадлежат все тюремные баржи на Волге, Каме и на сибирских реках; кроме того, он владеет пароходами, которые эти баржи буксируют.

Эти пароходы перевозят и пассажиров, и товары; правда, вес перевозимых ими грузов намного ниже, чем у других пассажирских судов, передвигаются они, вместе с прицепленными к ним баржами, практически столь же быстро как и другие пароходы, причем для пассажиров здесь созданы точно такие же условия, как и на всех других судах.

У господина Колчина имеется большое предприятие в Нижнем Новгороде, где производится оборудование для всех его судов, а также строятся корабли для пассажирских линий Европы. На российских реках пароходы Колчина — одни из лучших. Правда, большинство пароходов на Волге и Каме, принадлежащих другим владельцам, построено в Англии и Бельгии.

Только часть арестантов доезжает до Томска. На различных пристанях, и особенно в Тобольске, партии заключенных высаживаются на берег для дальнейшей отправки в разные населенные пункты западной части Сибири; в этом городе останется большинство тех заключенных, которые приговорены, главным образом, не к каторжным работам, а отправлены в Сибирь на поселение. После высадки на пристани арестантов конвоируют пешком. Однако те, кто приговорен к каторжным работам, после Томска продолжают идти в кандалах, поскольку на каторжников все еще распространяются старые правила этапирования.

Плоды системы

Описанная выше система очень сурова и жестока в отношении политических заключенных, но гораздо мягче по отношению к русскому крестьянину. Ее недостатки, безусловно, очень велики. Остановки, на которых заключенные остаются на ночлег, выглядят убого, а зачастую и невыносимо грязны. Жандармы, конвоирующие заключенных, не всегда добросовестны и зачастую пользуются своей властью для вымогательства денег. Они могут, если пожелают, сделать некоторые послабления, которые официально не дозволены, например: выдать разрешение на покупку алкогольных напитков, снять с заключенного кандалы и т. д. Но все эти изъяны в значительной мере компенсируются характером взаимоотношений между жандармами и осужденными. Данные особенности общения между ними непонятны надменным офицерам-аристократам тевтонской крови. Здесь часто можно услышать слово bratci («братцы»), причем, именно так обращаются жандармы к арестантам.

Жесткие препирательства, вроде тех, которые часто случались между вспыльчивыми поляками и конвоирами, а также суровые наказания, которые шли вслед за подобными конфликтами, — такое никогда не происходит между офицерами и обычными преступниками.

Большой вклад в смягчение страданий, неизбежно связанных с переходами длиною в несколько тысяч миль, на протяжении которых арестанты идут в ножных кандалах, вносит артель — удивительный тип объединения людей, возникший в России и мало понятный в Западных странах. Всякий раз, когда несколько российских крестьян хотят поработать вместе, они сразу же формируют организованную группу, для которой избирают главу, а всех ее остальных членов наделяют равными правами и обязанностями. Такая форма самоорганизации называется артелью. При этом случаи нарушения обязательств, взятых всеми ее членами по отношению друг к другу, вообще неизвестны, — подобные нарушения считаются явлением почти невозможным. Эту форму самоорганизации можно найти и среди осужденных, причем — как это ни странно — в артелях, образованных арестантами, наблюдается все та же верность слову, которую демонстрирует ее участники.

Более того, когда каждый член артели дает «честное слово» своим товарищам, на его обещание могут спокойно полагаться даже конвоиры, охраняющие осужденных. Старосты (starosti), поставленные во главе арестантских артелей, заведуют деньгами, а также совершают все необходимые покупки и сделки с жандармами, о которых мы говорили выше.

Любовь среди заключенных

Максимов очень талантливо описывает то, что сам наблюдал, — взаимоотношения между осужденными мужчинами и женщинами. Он пишет о том, как влюбленным удается с помощью подкупа, хитрости и даже принуждения устраивать свидания друг с другом и вместе путешествовать; он описывает, как они приспосабливают телегу, на которой им предстоит пересечь Уральские горы. Эти личностные отношения хорошо сказываются на самих заключенных, и они могли бы оказать еще более положительное влияние, если бы российский закон способствовал — вместо того, чтобы препятствовать,— бракам между заключенными.

Шансы на побег

Сбежать с тюремной баржи невозможно. Однако побеги очень часты во время этапирования заключенных и, в особенности, из самих исправительных учреждений. В некоторых из них почти половина заключенных предпринимала в разное время попытки совершить побег, вот почему Западная Сибирь, а также восточные районы России населены большим числом беглых арестантов.