Ситуация вокруг разработки и принятия нескольких вариантов алфавита на латинице, которая началась осенью прошлого года, позволяет сделать несколько выводов.

С одной стороны, сам переход на латиницу спустя почти 10 лет после того, как об этом впервые было заявлено на уровне руководства страны, вполне логично отражает существующие в обществе демографические тренды и общественные настроения. Для того, что в принципе тяжело было бы сделать еще в 90-х годах, сейчас имеются более благоприятные условия, когда большинство населения страны составляют казахи, появилось целое «поколение независимости», а сфера использования казахского языка стремительно расширяется. Поэтому решение о переходе на латиницу было лишь делом времени. Властям рано или поздно необходимо было учитывать рост национал-патриотических настроений в стране, которые в долгосрочной перспективе будут играть роль одного из важных идеологических направлений. Как гласит одна пословица, если процесс нельзя остановить, то его нужно возглавить.

Хотя у президента также был еще личный мотив, связанный с его политическими амбициями. Это намерение войти в историю как инициатор создания нового алфавита. В то же самое время тот факт, что переход на латиницу был поддержан многими казахстанцами, также стал одним из важных индикаторов изменения общественных настроений в сторону большего отрыва от российского информационно-политического поля, который ассоциируется с кириллицей. Возникла потребность в лингвистической деколонизации. Тем более что после аннексии Крыма и довольно агрессивной внешней политики Россия частью казахстанского общества стала восприниматься больше в качестве идеологического противника, чем партнера.

С другой стороны, смущает та форма и тот механизм разработки и презентации разных вариантов алфавита, которые использовали казахстанские власти. С сентября прошлого года до нынешнего момента было предложено три варианта алфавита, что подавалось верхами как проекты для всенародного обсуждения.

Вроде бы удачный политтехнологический ход. Но возникало ощущение, что все эти инициативы больше напоминали лихорадочный поиск оптимального варианта алфавита после того, как была дана установка президента сделать все это как можно быстрее. И это несмотря на то, что у филологов, лингвистов и представителей власти было как минимум 10 лет, чтобы многие детали нового алфавита обсудить на берегу, прежде чем спускать на воду проекты, которые были один сырее другого. Тем более что начинали ведь не с чистого листа. В далекие 30-е и 40-е годы прошлого века также были не менее ожесточенные споры по поводу разных вариантов латиницы для казахского языка.

Обычно, с точки зрения эволюции любого экспертного обсуждения, каждый последующий проект должен быть чуть лучше прежнего. В нашем же случае все получилось наоборот. Второй вариант с апострофами оказался хуже первого варианта без них. Но еще более странно, что все эти телодвижения закреплялись указами президента. Возникало такое ощущение, что за уши и глаза главы государства боролись разные группы, каждая из которых лоббировала свой вариант алфавита. В результате опять возникла классическая ситуация, когда хотели как лучше, а получилось как всегда.

Более того, филолого-лингвистический разброд и шатания наверху вызвали неразбериху и новые расколы в обществе по поводу каждого нового варианта алфавита. То есть то, что в принципе должно было объединить людей, наоборот, раскидало их по разные стороны оппонирующих баррикад. Все это в очередной раз подтверждает тезис о глубокой депрофессионализации бюрократического аппарата, который все время торопится отчитаться, даже в таких исторических решениях (очень важных для многих граждан страны), как введение нового алфавита, которого действительно многие ждали.

Но принцип «семь раз отмерь, один раз отрежь» во многих государственных структурах уже давно не работает, так как линейкой разучились пользоваться, а ножницы в основном если и используют, то лишь для того, чтобы нарезать куски чего-нибудь пожирнее, но только для себя.

Возможно, плюсом является то, что при принятии третьего (также далеко не идеального) варианта алфавита, в первую очередь была учтена негативная реакция казахстанской общественности, направленная против варианта с апострофами, необходимость введения которых так и не получила внятного объяснения со стороны разработчиков. Видимо, здесь опять сработала давняя привычка сначала создавать трудности, чтобы потом героически их преодолевать. Но хочется надеяться, что власти поймут, наконец, большую разницу между искренним желанием к чему-то на самом деле прислушиваться и созданием иллюзии того, что они что-то слушают.

Хотя, если копнуть глубже, то все это лишь начало долгого пути. Ведь нас еще ждет немало рисков, связанных, например, с процессом внедрения нового алфавита в массы, где также нужна не спешка, а хорошо просчитанные шаги.

Но чиновники не должны забывать, что любой новый алфавит — это лишь первый кирпич в фундаменте образования. И этот фундамент должен быть прочным, ведь строительство целого дома займет гораздо больше времени. А к этому также надо подходить с умом и не мешать цемент настоящих знаний с раствором необдуманных образовательных авантюр, с которыми мы уже не раз сталкивались за все годы независимости Казахстана. То есть перед страной стоит не менее сложная задача. Сделать так, чтобы наши будущие поколения были не просто грамотными людьми, умеющими читать и писать, а хорошо образованными и конкурентоспособными кадрами, которые могли бы реализовать свои способности и таланты внутри страны, а не за ее пределами.