Юлия Морозова знакома с героиновой зависимостью на своем опыте и знает ее досконально.

Сегодня она работает клиническим психологом и помогает людям с наркоманией пройти заключительные этапы восстановительного лечения в Научно-практическом центре наркологии, раскинувшемся на большой территории на юго-востоке Москвы. Но лет десять назад она сама была пациенткой Центра и страдала от «ломки» по-русски.

Трехнедельный период отказа от наркотиков был «непростым», рассказывает сейчас доктор Морозова. Но «после этого начинается все, что будет интересно в вашей жизни. В моем случае это был единственный способ. Я не употребляю наркотики уже девять лет».

В России кризис опиоидной зависимости почти так же серьезен, как и в США. Но подходы двух стран к решению этой проблемы принципиально отличаются. Если большинство американских и европейских клиник предлагают пациентам в качестве заместительной терапии метадон, российские врачи такой «мягкий» метод лечения не признают.

Они признают, что их методы лечения наркомании имеют более низкий процент успеха по сравнению с показателем эффективности в США, который составляет 50%. По мнению некоторых, этот показатель составляет (в России) всего 10%. Но они не считают людей, которые держатся за счет метадона, свободными от своей зависимости.

В России, говорит Евгений Брюн, президент Центра, рассчитанного на 1400 койко-мест, в котором работает Морозова, «мы называем состояние наркотически зависимого человека ремиссией, если он полностью отказался от наркотиков. И никак иначе».

То есть лечение наркомании, как и многие другие темы в наши дни, стало поводом для взаимной критики Востока и Запада.

Кого называют «либералами»?

Российские врачи утверждают, что американский опиоидный кризис является результатом «либерализма», дающего возможность назначать избыточное количество сильнодействующих опиоидных обезболивающих препаратов и создающего условия для применения недостаточно строгих медицинских методов лечения героиновой зависимости с использованием для заместительной терапии таких препаратов, как метадон.

«Наша философия проста. Мы организуем лечение и реабилитацию в среде совершенно свободной от наркотиков, — говорит доктор Брюн. — Использовать в лечении наркозависимых какие-либо наркотики в России запрещено».

Лечение в Центре, где работает Брюн (зачастую принудительное, то есть, проводимое по решению суда), начинается с обязательного 3-недельного полного отказа от наркотиков, когда пациент в состоянии «ломки» находится под пристальным наблюдением. При этом для облегчения его состояния никаких препаратов кроме аспирина ему не дают.

По словам Морозовой, россияне, которые испытывают это состояние, называют его «невменяемым» — человек ничего не осознает и находится «не в себе».

После этого начинается следующий этап, и пациенту на протяжении почти трех лет необходимо регулярно посещать Центр амбулаторно. А затем наступает последний месяц лечения в его реабилитационном отделении Центра, где правила настолько строгие, что запрещено пить даже крепко заваренный русский чай, известный под названием «чифир».

По словам Брюна, в настоящее время лечение по такой программе проходят около 720 тысяч россиян с героиновой зависимостью.

«Афганское наследство»

До того, как в 1979 году советские войска вторглись в Афганистан, о героине в СССР не знали. Сегодня до 20% опия, производимого ежегодно в Афганистане, поступает через Центральную Азию в Россию, в результате чего российские города заполнены дешевым героином.

Из-за этих исторических особенностей истоки и причины героиновой зависимости в России значительно отличаются от ситуации в США, где 80% новых наркозависимых приобщаются к наркотикам, начиная использовать не по назначению обезболивающие препараты, выписанные им врачом.

«В России это невозможно. Купить опиоиды в аптеках нельзя, потому что существует очень строгий контроль», — говорит Дмитрий Мовчан, заместитель директора московской частной наркологической клиники «Маршак».

Возможно, слишком строгий контроль. Из-за того, что купить сильнодействующие обезболивающие препараты крайне сложно, многие пациенты обречены на мучительной боли, зачастую на последней стадии жизни, и некоторые даже кончают жизнь самоубийством.

«Да, это так, мы допускаем ошибку, слишком усложняя доступ к паллиативным средствам, — признает Брюн. — Мы совершенствуем нашу политику,… чтобы найти золотую середину».

Но «предоставление легкого доступа к таким опиоидам, как транквилизаторы или обезболивающие, по рецепту — это безрассудная политика», утверждает доктор Мовчан. «Там [в США] они с наркоманами «играют в демократию». Но этих людей нельзя лечить, используя полумеры. Либо вы их лечите, и они не принимают наркотики, либо у них эта зависимость сохранится на всю жизнь», — говорит он.

Это принципиально отличается от современного мышления на Западе. Западные эксперты утверждают, что из-за того, что русские боятся лечения, вызывающего «ломку», многие наркозависимые вообще отказываются проходить лечение. И что, так или иначе, при использовании этого метода положительный результат достигается лишь в 10% случаев.

Кроме того, одним из основных принципов российского подхода к лечению наркозависимости является запрет на проведение мероприятий, подобных тем, что проводятся на Западе, в рамках которых наркозависимым выдают чистые иглы для профилактики ВИЧ/СПИДа. По данным российского Федерального Центра по профилактике и борьбе со СПИДом, ежегодный рост уровня инфицирования ВИЧ в последние годы составляет около 10%, и по темпам роста страна занимает третье место в мире. В половине случаев люди заражаются в результате использования общих игл.

Жесткие методы во благо пациента и «12 шагов»

Брюн говорит, что на международных конференциях он часто спорит с западными коллегами. Он утверждает, что заместительная терапия, которой отдается предпочтение в Соединенных Штатах, зачастую является просто самым дешевым и простым способом лечения людей, которые не могут себе позволить оплачивать дорогостоящую реабилитацию.

Те же, кто может потратить на это деньги, по его словам, часто выбирают лечение в частных клиниках методом резкого и полного отказа от наркотиков, который вызывает «ломку». И этот метод не очень отличается от российского, хотя американские врачи — в отличие от российских — часто назначают страдающим пациентам паллиативные препараты.

«У нас в России существует единая система, и все это оплачивается государством. В нашем Центре есть все условия для детоксикации, работают службы психиатрической помощи и поддержки, а также отделение реабилитации, и все это находится под одной крышей, — с гордостью отмечает он. — Мы считаем, что лечение — это единый непрерывный процесс, и наблюдаем за каждым пациентом на протяжении всей трехлетней программы лечения».

Юлия Морозова — один из показательных примеров того, что система работает успешно; она считает, что избавилась от героиновой зависимости благодаря суровым методам лечения, которые применялись ради ее же блага. Но как только ее трехлетний курс лечения закончился, она начала участвовать в программе, которая является краеугольным камнем лечения наркомании на Западе и которая получила широкое распространение в России — программе выздоровления сообщества «Анонимные Наркоманы» (представляет собой последовательность личных поступков, известных как «Двенадцать Шагов» — прим. пер.).

«Эти 12 шагов спасли мне жизнь», — говорит она.