Побережье Юрмалы со всех сторон продувает холодный ветер. Уже середина июня, но на главной туристической улице Йомас немноголюдно. Владельцы аттракционов апатично приводят в чувство свою технику, продавцы курортного ширпотреба кутаются в куртки и уныло смотрят куда-то в даль: сложно поверить, что их матрешек и янтарные безделушки кто-то когда-нибудь купит. С афиш на улицы города смотрят полузабытые лица преимущественно русских певцов и комиков. Эта картина немного не вяжется с медийным образом самого богатого и процветающего балтийского курорта, который благодаря российскому телевидению формировался десятилетиями.

Разумеется, делать выводы по первому беглому впечатлению глупо: всё-таки туристический сезон начнется только через полторы недели, погода, возможно, сменит гнев на милость, и ощущение опустошенности сменится на что-то более содержательное.

Но последние два года поводов для излишнего оптимизма тут не было. СМИ регулярно задавались вопросом, переживет ли Юрмала и соседние курорты скандальный уход сразу трех крупных российских фестивалей и тысяч туристов, приносивших городу колоссальные доходы. Обычно, ответ на этот вопрос сильно варьировался в зависимости от идеологической ориентации медиа, но консенсус заключался в том, что, так или иначе, наступили тяжелые времена. Разрыв с российской развлекательной индустрией — история гораздо более глубокая, чем может показаться на первый взгляд, и уходит корнями в советское прошлое.

Латвию, Литву и Эстонию часто называли всесоюзной здравницей, европейской витриной СССР, но по факту это была скорее буферная зона между капиталистическим и коммунистическим мирами. Для советских граждан «отдых в Прибалтике« был едва ли не самым элитным способом провести отпуск, а три балтийские страны воспринимались скорее как заграница, хоть и фактически входили в состав Союза. Оттуда отдыхающие по путевкам со всей страны везли передовую технику, модную одежду, пластинки, жвачку, сигареты, эротические журналы и всё то, чего было не достать в простых советских магазинах.

«Отдых в Прибалтике« для многих становился едва ли не главным приключением и переживанием в жизни, формировалась особая курортная традиция, которая, естественно, вызывала чудовищной силы ностальгию. И даже после провозглашения независимости Латвии, Литвы и Эстонии балтийское побережье осталось одним из главных направлений для российских туристов. В некотором смысле, основным товаром этой местности, помимо моря и солнца, были как раз теплые чувства и воспоминания тех, кто здесь уже был и возвращался по инерции снова и снова. И вполне естественно, что вся инфраструктура и сама среда были ориентированы на поддержание этой ностальгии, которая из года в год успешно монетизировалась.

В этом контексте резкое сокращение числа российских туристов — не олигархов и политиков, а простых людей — это история не только о преодолении балтийскими странами советского прошлого, но и о преодолении ностальгирующих туристов своих воспоминаний и теплых чувств. И вопрос, почему так произошло — из-за политического похолодания, отсутствия денег или чего-то еще — остается открытым.

Как изменился турист

Гинтаутас Рекашюс — владелец ресторана «Поросячий рай« и гостевых домиков на литовском побережье в городке Швянтои. Он постоянно улыбается, говорит вкрадчиво и часто шутит про себя, свой бизнес и людей, с которыми ему приходится сталкиваться. Рекашюс закончил Каунасский институт физической культуры и должен был преподавать начальную военную подготовку или стать физруком. Но в 1990 году жизнь начала стремительно меняться, запустилась приватизация, и все надежды на государство и то, что кто-то даст квартиру, работу и благополучие, отпали сами собой. Он понимал, что надо крутиться, чтобы выжить и прокормить семью. Так получилось, что небольшая пивнушка, которую выкупил Рекашюс, стала едва ли не первым элементом частной рекреационной инфраструктуры в Швянтои.

Его рассказы о раннем этапе литовского капитализма временами напоминают истории о российских девяностых со всей их разрухой, крышевателями и рекитирами. Но он как-то пережил этот этап и спокойно доработал до нормализации товарно-рыночных отношений. За четверть века бизнес Рекашюса изменился до неузнаваемости: теперь всё это выглядит очень солидно, от старых времен осталась только ресторанная вывеска «Поросячий рай«. Сначала его друг нарисовал поросенка на фанере и написал что-то про пиво, горох и свиную ногу — три базовых элемента меню. Тогда Рекашюс из Голландии привозил брикеты свинины, и ее все очень хвалили. Но владельца смущало, что все ходили в «Свиную ногу», но в этом не было ни капли поэзии. Надо было что-то менять, пока не прижилось. В итоге путем мозгового штурма родилось название «Поросячий рай«.

У Рекашюса отличное чувство юмора, он всегда готов подколоть собеседника, и кажется, что весь интерьер его ресторана — фрески со свиньями, статуэтки и скульптуры — это тоже такой прикол над посетителями, которые допиваются до пограничных состояний сознания. Правда таких, по его словам, с каждым годом всё меньше. Он рассказывает, что туристы изменились настолько же сильно, насколько поменялась сама индустрия курортных развлечений. Поменялась культура, люди меньше пьют, но стали более аккуратными и требовательными. Он смеется, что до вступления в Шенген запросы были весьма тривиальными, напрягаться особенно и не надо было — спокойно можно было выставлять пластмассовые столики, и никто бы бровью не повел. Но после того, как люди поездили по миру, посмотрели на сервис, их требования поменялись, и индустрии курортного отдыха пришлось меняться вслед за ними. Рекашюс смеется, что главный критерий этих трансформаций — банальная способность аккуратно пользоваться туалетом.

Почему не пляшут с балалайками

Так получилось, что в Швянтои всегда отдыхало очень много литовцев: со времен Советского Cоюза в этот городок целыми заводскими коллективами приезжали по путевкам, и уже после провозглашения независимости люди по инерции продолжили ездить именно сюда. Рекашюс только пожимает плечами: у молодежи нет никаких сантиментов по поводу «прибалтийского отдыха», они едут в Турцию, Кипр, Малагу. Здесь нечего ловить секс-туристам, остается только продавать ностальгию, так что его основной контингент — это старшее поколение.

Бизнес Рекашюса не сильно пострадал от ухудшения отношений с Россией и массовым исходом фестивальщиков. Он, конечно, с горечью говорит, что русских туристов действительно стало меньше, остановилось строительство домов, когда-то затеянное русскими. В ресторанах почти перестали петь российскую попсу — выживают только какие-то суперукорененные хиты, а артисты из России, если и приезжают, то далеко не всегда собирают зал. Но Рекашюс смеется: если бы были автобусы с русскими туристами, тут бы многие плясали с балалайками. Вот только автобусов нет. И дело не в политических распрях, а в банальной нищете: у россиян стало меньше денег. Хотя и политическая напряженность тоже влияет: постоянные клиенты, приезжавшие по десять лет, не хотят лишнего стресса и выбирают другие направления.

Другие курорты балтийских стран переживают похожую историю: после украинского обострения, взаимного обмена санкциями и политических скандалов россиян действительно стало меньше. Кто-то обанкротился, но большинство смогло адаптироваться: теперь сюда приезжают немцы и скандинавы, внутренние туристы на кемперах и велосипедах. Это другой тип отдыхающих: они более прижимистые, не сорят деньгами и часто останавливаются всего на 3-4 дня, пытаясь поймать хорошую погоду. Естественно, это сказывается на доходах, но, судя по всему, не убийственно.

В этом контексте показателен пример как раз Юрмалы: по последним статистическим данным, после большой экономической ямы рекреационная индустрия начала выкарабкиваться, и за последнюю зиму количество туристов там возросло на 31%.

— Наш основной спонсор — хорошая погода, только вот с этим сейчас проблема, — смеется Рекашюс. Он не унывает и верит в то, что выглянет солнце, а государство обратит внимание на его отрасль. Но особых надежд он ни на кого не возлагает, — Богатенькими не будем, но и с голоду не помрем!