«Германский вермахт должен быть готов к тому, чтобы еще до окончания войны против Англии сокрушить Советскую Россию с помощью быстрой военной кампании»: своей секретной директивой № 21 «План Барбаросса» Гитлер 18 декабря 1940 года приказал своим генералам готовить нападение на Советский Союз. Уже в конце июля диктатор сообщил высшим командующим вермахта о своем «определенном решении», а именно «сокрушить» Советский Союз весной 1941 года. Спустя одиннадцать месяцев все было готово: 22 июня 1941 года 3,1 миллиона германских и союзнических солдат с 3400 танками перешли границу и начали идеологическую мировую войну на истребление.

О том, как она должна была вестись, говорится в «Указе военной юрисдикции плана «Барбаросса» от 13 мая 1941 года. Там говорится: «За действия, которые служащие вермахта и союзники совершат в отношении вражеского гражданского населения, не предусмотрено никакое преследование, также и в том случае, если это действие одновременно является военным преступлением или проступком». Это была охранная грамота для почти всех преступлений против советского гражданского населения, которые действительно начались непосредственно после нападения почти по всей линии фронта.

В нарушение действующих законов военного времени для пленных красноармейцев было предусмотрено обеспечение «самыми примитивными средствами» и принудительные работы. За фронтом следовали спецподразделения СС, которые массовыми убийствами начали геноцид евреев, бывших якобы основой «нынешней русско-большевистской системы». Жителям Москвы и Ленинграда была уготована голодная смерть, а для выживших было предусмотрено существование в качестве трудовых рабов.

В том, что в развязанной 22 июня 1941 года Гитлером войне речь шла о невиданной до сих пор войне на истребление, не сомневается ни одно серьезное исследование. Однако в германской культуре памяти эта военная кампания и ее последствия все еще влачат жалкое существование, критикуют оба боннские историка Восточной Европы Мартин Ауст (Martin Aust) и Екатерина Махотина (Ekaterina Makhotina). В то время как в России, Белоруссии и на Украине 22 июня является официальным Днем памяти, после 1945 года жертвы этой войны, солдаты и гражданские лица, буквально пропали за «железным занавесом», объясняет Махотина свое предложение: этот «вакуум в немецкой памяти» следует заполнить — а именно введением официального Дня памяти или специального памятного места.

Лишь в последние годы советским жертвам этой войны было уделено немного больше внимания, считает она. Однако даже 75 годовщина нападения в 2016 году почти не была отмечена официально, замечает Махотина. «Кроме наспех организованной дискуссии в бундестаге по инициативе партии „Левых“, не было проведено никаких государственных мероприятий».

Оба эксперта по истории Восточной Европы обращаются тем самым к требованиям Петера Яна (Peter Jahn). Бывший директор Германо-российского музея в Карлсхорсте высказался в газете Die Zeit за создание памятника жертвам германской войны на Востоке. Он должен быть, по его словам, сооружен в центре Берлина, поблизости от памятников другим жертвам национал-социалистов.

Из пяти миллионов советских военнопленных три миллиона умерли в германском плену. Сюда следует причислить также два миллиона убитых советских евреев и от шести до десяти миллионов других гражданских лиц. Ровно 13 миллионов солдат Красной Армии погибли до конца войны. Сравнивать это с жертвами сталинских просчетов и репрессий в отношении мнимых предателей, трусов и дезертиров было бы поверхностно, ведь хаос в советском военном руководстве был спровоцирован только германским нападением.

3 июля 1941 года, спустя двенадцать дней после германского нападения, начальник генерального штаба Франц Гальдер (Franz Halder) записал в своем дневнике: "Вероятно, не будет преувеличением, если я буду утверждать, что поход против России был выигран за 14 дней". Только в окружении под Белостоком и Минском вермахт уничтожил четыре советские армии, взял в плен более 320 тысяч человек и уничтожил более трех тысяч танков. Однако на российских просторах победоносные германские войска буквально застряли. Недостаток ресурсов, проблемы со снабжением, неправильные решения и прежде всего самоотверженное сопротивление Красной Армии остановили вермахт в декабре под Москвой. И даже если война еще продолжалась более трех лет и потребовала миллионы жертв, ее исход был тем самым предрешен.