Три года назад, 24 мая 2014 года итальянский журналист и фоторепортер Андреа Роккелли (Andrea Rocchelli) был убит в Славянске, когда снимал разрушения, произошедшие в ходе гражданской войны в Донбассе, в компании своего переводчика, активиста, борца за права человека Андрея Миронова. Украинские власти по окончании длительного, но бесполезного расследования говорили о «побочном эффекте» войны — одним словом, о несчастном случае, не разглашая никаких имен и причин произошедшего. Теперь, благодаря действиям родителей Андреа, Элизы и Рино, благодаря целеустремленности их адвоката Алессандры Баллерини (Alessandra Ballerini) и работе следователей из оперативной группы Милана и прокуратуры города Павии, расследование было возобновлено.

«Это было прицельное нападение», — говорит мама Андреа. Она делает это заключение на основании фотографий, найденных на фотоаппарате Андреа, тех, которые сегодня публикует Repubblica: Андреа был убит при взрыве гранаты в тот момент, когда он фотографировал стоящий на путях поезд, захваченный украинскими военными. Гибель Андреа не была случайностью. Он не впервые оказался в этом месте. В предыдущие дни, как видно на тех же его фотографиях, он был в том же месте и снимал происходящее. Очевидно, кому-то это не понравилось.

«Андреа сказал мне, что тот поезд был нужен для того, чтобы препятствовать въезду танков. Тогда мы увидели на улице человека в штатском, который сказал, чтобы мы уходили, потому что там находятся военные. Миронов ответил: "Ладно", и мы гуськом отправились обратно, к автомобилю. Прошло 5-6 секунд, и мы услышали палящие по нам автоматные очереди. Прыгнули в глубокий ров, с нами остался тот человек в штатском, который предупредил нас о присутствии военных, — рассказал Уильям Роглон (William Roguelon), французский фотокорреспондент, который находился рядом с Рокелли в момент атаки и который спасся лишь чудом. — Оттуда мы снова попытались добраться до машины. Дойдя до того места, где она стояла, мы подождали 2-3 минуты, пока солдаты перестанут стрелять. В тот момент начались выстрелы из гранатомета. Одна граната попала в машину, и мы поняли, что они целились именно в нее. Мы прятались в канаве, и никто не мог нас увидеть. Тогда мы решили вернуться назад, к поезду. Сколько раз они стреляли по нам из гранатомета? Не знаю, я перестал считать, когда дошел до 10-ти. Один выстрел снес дерево, другой снаряд упал рядом со мной, я был ранен, посмотрел себе на ноги, чтобы понять, есть кровотечение или нет. К счастью, я мог двигаться. Третий выстрел попал между водителем такси, Андреа и Андреем, для них обоих он оказался смертельным.

Водитель и мужчина в штатском привстали и направились к машине. Я снова поднялся, прошел мимо тел Андреа и Андрея. Вылез из канавы, направился к машине, которая уже была наполовину разрушена. При этом нас все еще обстреливали. Водителю и второму мужчине удалось уехать на такси. У меня не получилось сесть в машину, и я вновь спрыгнул в канаву. Я взял телефон, определил свое местоположение, отправил сообщение другим друзьям-журналистам. При этом стал слышен шум: кто-то еще спустился в ров, стрельба продолжилась. Я закричал: я журналист, потом пошел в сторону выхода, попытался обойти завод. Тут я оказался перед группой из примерно 20-ти пророссийских солдат, которые только что сюда подошли. Они оскорбляли меня, требовали, чтобы я убирался оттуда. Я пошел вперед, подняв руки вверх, повесив камеру так, чтобы ее было хорошо видно. Я шел так, пока не остановилась машина. Я сел в нее, попросил отвезти меня в госпиталь, в то время как сзади в нас продолжали стрелять».

Эти свидетельские показания теперь находятся в деле у следователей оперативной группы Милана, которые работают под руководством полковника Паоло Сторони (Paolo Storoni). Он направил украинскому правительству требование о проведении повторного расследования. «Потому что украинские власти в деле, приложенном к материалам вскрытия тела Андреа, говорят о "перестрелках между украинской армией и пророссийскими военными, произошедших по вине пророссийской стороны. Этот ответ, естественно, является совершенно неудовлетворительным», — объясняет Рино Роккелли (Rino Rocchelli), отец Андреа.

«Первый ответ украинских властей — это просто жалкая отговорка, — говорит адвокат Алессандра Баллерини, занимающаяся также делом семьи Джулио Реджени (Giulio Regeni). — Это поведение напоминает то, как вел себя Египет при расследовании дела о пытках и гибели Джулио. Украина направила нам бесполезные свидетельства, таксист врет, противоречит самому себе. Теперь мы готовим новое требование о проведении повторного расследования, чтобы изучить распечатки некоторых телефонных звонков, заново провести баллистическую экспертизу и получить показания других свидетелей. Расследование открыто, пока что оно ведется в отношении неизвестных лиц, но мы приближаемся к истине. Это было преднамеренное убийство: они сказали, что являются журналистами, и именно поэтому по ним нанесли удар. На данный момент мы ничего не знаем о дипломатических отношениях между Италией и Украиной. На данный момент мы не можем говорить о намеренном противодействии расследованию со стороны Украины, но она создает препятствия точно так же, как это делает Египет».

С делом Реджени этот случай сравнивает даже сенатор Луиджи Манкони (Luigi Manconi), который следит за расследованием гибели Роккелли. «Об Андреа говорят, что ему было свойственно опрометчивое, неосторожное, непредусмотрительное поведение, — рассказывает он. — О тех же чертах характера говорят и тогда, когда речь заходит о Джулио Реджени. Однако они оба были взрослыми людьми, не детьми, и их никак нельзя назвать опрометчивыми. Эти эпитеты — попытка дискредитировать этих людей, но они лишь демонстрируют трусость тех, кто их использует. Слова не должны остановить наши поиски правды и справедливости».