Михаил Огородников, ученик школы №36 города Владимира, произнес на митинге 26 марта смелую речь:

«Я родился в 2000 году, когда Путин пришел к власти. 17 лет этот человек разворовывает страну, которую я люблю. Мы, все собравшиеся здесь, настоящие патриоты. По телевизору нам рассказывают о каких-то других патриотах, которые ходят на провластные митинги, поддерживают присоединение Крыма. Но мы знаем, какова цена их патриотизма. 300 рублей, которые им дают за то, что они пришли на этот митинг, постояли там полчаса и ушли. Другая цена их патриотизма — запугивание. Я не знаю, сколько людей не пришли на этот оппозиционный митинг, потому что их запугали. Но он не оппозиционный. Он народный и патриотичный».

Запись выступления Огородникова увидел спикер парламента Владимирской области Владимир Киселев. Он на итоговом заседании Общественной палаты региона объяснил участие школьников в антикоррупционном митинге недостатком воспитания в школе и семье.

Михаил Огородников опубликовал ответ Киселеву в издании «ПроВладимир». Он попросил чиновника не делать учителей виновными в том, что молодые люди по всей стране без разрешения «Единой России» вышли на улицы против коррупции во власти. «Попытайтесь понять нас, а не ищите оправдание в плохом воспитании или в работе учителей. Мы стремимся докопаться до истины, а в информационный век любой факт можно отыскать за пару секунд и пару кликов мышью. Остановить это стремление в нас не смогут ни репрессии, ни уроки политического просвещения, нелепость которых вызывает у нас лишь умиление», — так закончил школьник открытое письмо к спикеру областного парламента.

В интервью Радио Свобода десятиклассник Михаил Огородников рассказал, почему он вышел на митинг «Он вам не Димон» и вступил с дискуссию с высокопоставленном чиновником.

— Путин сейчас заостряет внимание на воспитании лояльного ему поколения. Появилась смешная «Юнармия». Мальчики и девочки в красных беретах. Всероссийское военно-патриотическое общественное движение, куда, как правило, принимают детей младше меня лет на пять. Если после антикоррупционных митингов власть пойдет по пути ужесточения репрессий, наше поколение, которое выросло на западных ценностях, пропадет. Нас задавят юные армейцы Путина. Нас лишат голоса и права жить так, как мы считаем нужным. Я хочу сделать все, чтобы этого не произошло.

— Вы пришли на митинг один или с друзьями из школы?

— Из нашей школы на митинг вышли несколько человек. Но почти все знакомые школьники поддержали меня после митинга. Одноклассники говорили, что я поступил правильно. Я вышел на митинг «Он вам не Димон», потому что думаю не только о себе. Я хочу помочь своей стране.

— Каким образом вы планируете это делать?

— Я собираюсь поступать в хороший вуз на экономический факультет. У меня есть разные идеи, как помочь нашей стране слезть с нефтяной иглы, поддержать малый и средний бизнес. Я уверен, что могу многое сделать для России. Если, конечно, наше государство позволит мне это.

— Многие школьники и студенты вышли на митинг, потому что увидели, как сильно за последние годы упал уровень жизни их семей. Вы тоже это заметили?

— Меня устраивает материальное положение моей семьи. Родители работают и зарабатывает чуть выше среднего по региону. Я ни в чем не нуждаюсь, но вижу, как беднеют люди вокруг меня. А власть ничего не делает. Она только обогащает себя.

— Мама понимает, что мы живем в тоталитарном государстве. Но она считает, что не надо бороться с системой, потому что будет только хуже. Мама боится и хочет покоя. Отец меня поддерживает. Во-первых, потому что я его ребенок. Во-вторых, он разделяет многие мои взгляды. Отец после выборов в Госдуму в 2011 году был так потрясен масштабами махинаций, что вступил в КПРФ. У него левые взгляды, а я либерал. Но он согласен с тем, что надо бороться с коррупцией и выражать несогласие с действиями чиновников на митингах.

— Какими были последствия участия в антикоррупционном митинге для вас? На вас давили учителя и администрация школы?

— На митинге я выступил спонтанно. Речь придумал за пять минут. Мне показалось, что участники до меня выступают вяло. Мне хотелось взбодрить людей, чтобы они поняли, что не зря стоят на холоде. Я назвал номер своей школы, потому что мне очень хотелось дать понять, что я не анонимный агент Госдепа, а реальный человек. После митинга мне позвонила классная руководительница. Она жаловалась, что после моего участия в митинге учителей и администрацию заставляют писать объяснительные. Моего классного руководителя чиновники винили в том, что она якобы знала, что я собираюсь на митинг. Знала и не донесла на меня. Как глупо и смешно, но такая у нас сейчас система! Учителей «трясли» из-за меня на весенних каникулах, а ведь они в это время должны были заниматься своей жизнью. После митинга 26 марта меня позвали в школу на разговор с директором и завучем. Они не оспаривали мое право ходить на митинги и иметь любую политическую позицию. Директор и завуч разговаривали со мной очень вежливо. Директор сказал, что я не должен был говорить номер школы во время своего выступления. Получилось, что я критиковал власть от имени школы. Они объяснили, что школа не может заявлять от своего имени, что Путин семнадцать лет воровал. Многие учителя поддерживали меня. Они не ходили на антикоррупционный митинг, и я могу их понять. Мои педагоги работают в бюджетной организации и вынуждены идти на компромиссы. Я уважаю их за то, что в такой зависимой и уязвимой ситуации они остаются хорошими людьми и профессионалами. Мне очень не хочется, чтобы из-за меня учителя пострадали.

— Поэтому вы написали открытое письмо спикеру парламента Владимирской области Владимиру Киселеву? Учителей хотели защитить?

— Да. Мое письмо опубликовали в понедельник. В этот же день завуч позвал меня к кабинет к директору. Я увидел солидного человека в галстуке и пиджаке. Он любезно пожал мою руку и представился пресс-секретарем Киселева. Этот человек предложил мне поехать на встречу к Киселеву.

— Предложил или потребовал?

— Это была вежливая директива. Но я хотел встретиться с Киселевым. Мне надо было поговорить с представителем власти об учителях.

— Киселев объяснил, зачем он вас позвал на встречу?

— Он сказал, что не собирается менять мои взгляды, а хочет понять меня и мое поколение.

— О чем вы говорили?

— У нас была душевная беседа за чашкой чая. Киселев говорил, что верит Путину и хочет ему помочь. А я отвечал, что Путину не нужно помогать. Я сказал Киселеву, что думаю о Путине. Я не понимаю, кто такой Путин. Наверное, Путин сам не понимает, кто он. Может, он в самом деле хочет помочь России, а может, обогащается и обогащает свое окружение. Но мне не надо понимать Путина. Я вижу результаты его многолетней работы и делаю выводы, что Путин плохой руководитель. Киселев спросил, где я получаю информацию о событиях в стране. Я сказал, что часто читаю РБК. Киселев предложил подписаться на «Новости Новороссии». Я ему сказал, что не буду такое читать. Мы говорили о Крыме, об Украине, о внешней и внутренней политике. Я убеждал Киселева участвовать в дебатах с оппозицией. Он отвечал, что не хочет, чтобы оппозиция пиарилась за его счет.

— Что он сказал в ответ на вашу просьбу защитить учителей?

— Ничего конкретного. Отделался общими фразами. После встречи пресс-служба Киселева взяла у меня комментарий. Сотрудники спросили на камеру, что мне не понравилось во время встречи. Я ответил, что не понравился расплывчатый ответ на мой вопрос об учителях. Внезапно оказалось, что камера не работает. Они попросили меня ответить на вопросы заново. Но о том, что не понравилось, уже не спрашивали.

— Вы поняли, зачем чиновник Киселев с вами встречался?

— Он сказал, что занимается самообразованием. Видимо, со мной он встретился для того, чтобы расширить картину мира. Мне показалось, что Киселев неплохой человек. Я прочитал его биографию: служил в армии, работал на заводе, создал свой бизнес. Он говорил, что давно мог бы уехать заграницу, но хочет спасти Россию. Киселев советовал мне пойти служить в армию. Думаю, Киселеву нравится в политике Путина настрой на военщину. Я не согласен с этим пониманием патриотизма. Ну, вбухал Путин в поход крейсера «Адмирал Кузнецов» семь с половиной миллиардов рублей и что? Показали по центральным телеканалам репортаж об этом походе, вместо того чтобы выпустить сюжет об антикоррупционных митингах.

— Участники антикоррупционных митингов сейчас получают угрозы. Вам никто не угрожает?

— У меня есть информация из источника, заслуживающего доверия, что мой вопрос на контроле у генерала МВД.

— Чем это вам грозит?

— Я узнал, что МВД внесло меня в черный список. И теперь я не могу работать на государственной службе. Я не уверен на 100% в этой информации. Возможно, меня просто пугают.

— Вас вызывали после митинга на допрос в полицию?

— 26 марта, через несколько часов после моего возвращения с митинга, к нам домой пришла инспектор полиции по делам несовершеннолетних. Она задавала мне вопросы и попросила отца написать объяснительную. Отец сказал, что поддержал мое желание пойти на митинг. Больше из силовых структур меня никто не беспокоил. Меня очень возмутило, что через три часа после безобидного митинга полицейские нашли мой адрес и пришли ко мне, вместо того чтобы ловить настоящих преступников. Приведу пример. 9 апреля во Владимире был футбольный матч между двумя командами. На группу болельщиков одной из команд неожиданно налетели люди в масках и стали избивать. Одному парню проломили голову. Полиция сказала, что не считает нужным идентифицировать людей в масках, искать и привлекать их к уголовной ответственности.

— Вы не боитесь, что участие в митингах оппозиции плохо повлияет на ваше будущее?

— Я хорошо знаю российское законодательство. Я знаю, как и что говорить, чтобы не попасть под 282-ю статью. И я считаю, что протестные акции должны иметь конкретную цель. Я, например, не ходил на акцию «Надоел!». Между прочим, в школе нам в этот день устроили встречу с ветеранами. Но я и без уловки со стороны школы не пошел бы на него.

— Почему?

— 26 марта я вышел на митинг с целью просвещения людей. Был конкретный факт, серьезный повод для разговора. И я хотел поддержать президентские амбиции Алексея Навального, потому что честные выборы — единственный способ что-то изменить в России к лучшему.