В тактическом плане это сражение продемонстрировало недостатки армии с преобладанием пехоты в ходе боевых действий против механизированных войск на открытой местности. Оно также разрушило убаюкивающий миф о том, что боевой дух сильнее огневой мощи (хотя и обратное не всегда верно, в чем убедились американские войска во Вьетнаме). «Доктрина действовала только тогда, когда было слишком мало японских танков и артиллерийских орудий, и они не могли оказать решающее влияние на исход сражения, — пишет Эдвард Дри (Edward Drea). — Поэтому японские пехотинцы, вооруженные бутылками с зажигательной смесью, были вынуждены встречать контратаки советских танков и пехоты, которые действовали при поддержке артиллерии».

Несмотря на все свое бахвальство, Япония усвоила урок и не забудет его никогда. Правда, тактические уроки будут забыты уже через пять лет, и японским солдатам снова придется превращаться в противотанковые мины в безнадежной попытке победить американские танки «Шерман».

Но для истории гораздо более важным последствием стало то, чего не произошло. Летом 1941 года, когда казалось, что Советский Союз вот-вот рухнет под напором нацистского блицкрига, у Японии был выбор. Она могла нанести удар в северном направлении и захватить Сибирь, поскольку основная часть Красной армии воевала в Европе. Или она могла нанести удар в южном направлении, по богатым ресурсами тихоокеанским колониям британцев, голландцев и американцев.

Это рассказ о сражении, которое было, и о войне, которой не было.

В период с 1938 по 1939 годы между Советским Союзом и Японской империей произошло несколько столкновений на границе между оккупированной японцами Маньчжурией, контролируемой русскими Монголией и дальневосточной границей России, возле жизненно важного для нее тихоокеанского порта Владивосток.

Наградой могли стать богатые ресурсы Маньчжурии, а кроме этого, победитель превратился бы в господствующую державу на северо-востоке Азии. Но еще важнее был конечный итог сражений в Маньчжурии, кульминацией которых стали Перл-Харбор и война на Тихом океане между Японией и США.

Отношения между двумя странами были далеко не самыми лучшими, особенно на пике милитаристского угара 1930-х годов. Япония склонялась в сторону фашизма, а Сталин наращивал индустриальную и военную мощь Советского Союза, готовясь к неизбежной схватке с капитализмом. Надо сказать, что русско-японский конфликт был в некотором роде битвой зеркальных отражений. Поскольку погибать предстояло за Сталина и за императора, России и Японии было все равно, сколько людей расстанется с жизнью на поле боя.

Фитиль зажгли в начале 1930-х годов, когда агрессивная Квантунская армия Японии в 1931 году по собственной инициативе оккупировала китайскую Маньчжурию. В результате возникла спорная граница между Японией и Россией протяженностью около пяти тысяч километров.

Первые серьезные столкновения произошли в июле 1938 года (русские называют их боями на озере Хасан, а японцы инцидентом у высоты Чжангуфэн), когда японская дивизия атаковала советские войска на спорной сопке неподалеку от Владивостока. После наступления и контрнаступления, в результате которых стороны потеряли более четырех тысяч человек, японцы отошли.

Хасанские бои продемонстрировали сильные и слабые стороны обеих армий. Советы превосходили японцев по огневой мощи, и у них было намного больше танков. Но в результате сталинских чисток Красная армия лишилась значительной части своего командного состава, стала громоздкой, а моральный дух в ней ослаб. Не имея танков и артиллерии в том количестве, в каком они были у более развитого в промышленном плане Советского Союза, японцы сделали ставку на боевой дух, силу воли и готовность побеждать любой ценой. Сначала казалось, что японцы в выигрышном положении. Советы первоначально задействовали в боях 350 танков, но почти 100 машин были уничтожены или повреждены в результате действий японских противотанковых групп. В одном случае японцы пошли в штыковую атаку и разгромили оборонявшиеся советские войска, в связи с чем в императорской армии возникла уверенность, что решительно настроенные солдаты способны победить машины.

Поскольку ни одна из сторон не хотела вступать в затяжную войну, они договорились о прекращении огня. Прошел почти год, и началась настоящая проверка на прочность. В мае 1939 года произошло столкновение марионеток, когда несколько кавалеристов из состава монгольской армии проникли на спорную территорию у деревни Номон-Хан (русские называют это боями на Халхин-Голе), но получили отпор от кавалерии Маньчжоу-го. Когда монгольские кавалеристы вернулись, Квантунская армия решила преподнести им урок, направив в бой 23-ю пехотную дивизию при поддержке 70 танков.

Советы в ответ провели наступление силами 500 танков и бронемашин. Это была мощная сила, но действовала она без сопровождения пехоты. «Действовавшие без поддержки пехоты советские танки и бронемашины пошли вперед и действительно сорвали японское наступление, — пишет Эдвард Дри в американской монографии об участвовавших в тех боях японских войсках. — Японские войска коктейлями Молотова, 37-миллиметровыми противотанковыми орудиями и противотанковыми минами уничтожили как минимум 120 советских танков и бронемашин».

Линия фронта стабилизировалась, а боевые действия пошли на убыль. Стороны ограничивались патрулированием и рейдами, но к несчастью для японцев на фронт прибыл новый советский командующий Георгий Жуков, который позже стал заклятым врагом гитлеровских армий. Жуков начал механизированный блицкриг, введя в бой пехоту, танки и артиллерию, которые окружили и разгромили 23-ю дивизию до объявления перемирия. Потери японской армии составили 17 тысяч убитыми, а Советы потеряли 10 тысяч человек.

В тактическом плане это сражение продемонстрировало недостатки армии с преобладанием пехоты в ходе боевых действий против механизированных войск на открытой местности. Оно также разрушило убаюкивающий миф о том, что боевой дух сильнее огневой мощи (хотя и обратное не всегда верно, в чем убедились американские войска во Вьетнаме). «Доктрина действовала только тогда, когда было слишком мало японских танков и артиллерийских орудий, и они не могли оказать решающее влияние на исход сражения, — пишет Эдвард Дри (Edward Drea). — Поэтому японские пехотинцы, вооруженные бутылками с зажигательной смесью, были вынуждены встречать контратаки советских танков и пехоты, которые действовали при поддержке артиллерии».

Несмотря на все свое бахвальство, Япония усвоила урок и не забудет его никогда. Правда, тактические уроки будут забыты уже через пять лет, и японским солдатам снова придется превращаться в противотанковые мины в безнадежной попытке победить американские танки «Шерман».

Но для истории гораздо более важным последствием стало то, чего не произошло. Летом 1941 года, когда казалось, что Советский Союз вот-вот рухнет под напором нацистского блицкрига, у Японии был выбор. Она могла нанести удар в северном направлении и захватить Сибирь, поскольку основная часть Красной армии воевала в Европе. Или она могла нанести удар в южном направлении, по богатым ресурсами тихоокеанским колониям британцев, голландцев и американцев.

«В случае успеха японцев ограниченная японско-советская война на Дальнем Востоке могла изменить баланс сил в европейской части России в пользу нацистской Германии», — заявил Дри The National Interest.

Существовало множество причин, по которым Япония решила воевать на юге. Среди них американское нефтяное эмбарго и беспомощность тихоокеанских колоний Европы, поскольку их метрополии были оккупированы нацистами. Но еще одной причиной, по которой японцы отказались от наступления на севере, были воспоминания о том, что случилось на Халхин-Голе.

Сталин получил возможность перебросить элитные сибирские войска с Дальнего Востока в Европу, где те в декабре 1941 года отбросили немецкие танки от ворот Москвы. А Япония предпочла воевать на Тихом океане, развязав войну с Америкой, которая обрекла империю на гибель.

Майкл Пек, часто пишущий для The National Interest, живет в Орегоне и специализируется на вопросах обороны и истории. Его работы регулярно появляются в Foreign Policy, War Is Boring и многих других изданиях.