В начале декабря родители столичной школы №2065 обратились в прокуратуру с жалобой на курс «Истоки» для 5-го класса, в котором они усмотрели «навязывание религиозной идеологии департаментом образования» и «давление на детскую психику». Курс появился еще в начале 2000-х, но в число обязательных предметов попал с 1 сентября 2015 года, когда в программу для 5–9-х классов были введены «Основы духовно-нравственной культуры народов России». Родителям предложили выбрать между пособиями «Православная культура» и «Истоки», последнее было разработано под эгидой РАЕН (Российская академия естественных наук — общественная организация, не имеющая отношения к Российской академии наук). Сегодня «Истоки» преподаются в 62 регионах. Автор учебника — член-корреспондент РАЕН, профессор Вологодского педагогического университета Александр Камкин. Корреспондент Радио Свобода ознакомился с учебными пособиями «Истоки» для 5–8-х классов и понял: они и правда выглядят странно для светской школы XXI века, но точно понравились бы министру народного просвещения графу Уварову.

И стиль изложения, и выбранные темы, и иллюстрации учебников Александра Камкина наводят на мысли о воскресной церковной школе XIX века, где историко-культурная информация преподносится под густым религиозным соусом, мифы выдаются за правду, а если и есть ссылка на «верования», они не подвергаются критическому анализу. Здесь чуть не на каждой странице «намоленные» храмы и иконы, иллюстрирующие всё: от собственно икон до примеров творчества или праведной жизни. Страна тут называется не иначе как «держава», Правда, Истина и Родина пишутся с заглавных букв, а причисленные к лику святых герои (коих немало) представлены со всеми церковными регалиями: «богомудрый иконописец преподобный Андрей Рублев», «святой благоверный князь Александр Невский». Всякая тема рассматривается с позиции верующего православного, православных традиций, православных обычаев — автор лишь изредка оговаривается, что в России живут и представители других религий и этносов, но славяне для него — «прямые потомки Иафета, одного из трех сынов праведного Ноя. Славянский народ они [летописцы. — Прим.] относили к древнейшим народам послепотопного человечества» [курсив, выделения и заглавные буквы здесь и далее по тексту — авторские. — Прим.].

5-й класс. Святая соха

Учебник для 5-го класса, возмутивший московских родителей, призван познакомить детей с памятниками русской культуры, автор даже дал ему второе название — «Семь чудес России». Какие же это чудеса? Прежде всего, соха и топор, отмеченные «особым уважением русского человека». Вроде бы и полезно детям узнать, как добывали хлеб их предки, но повествование сопровождается таким количеством ненаучной информации, что не всегда понятно, где правда переходит в вымысел. Так, к примеру, авторство Преображенского собора на острове Кижи приписывается мифическому Нестеру, который по окончании строительства «выбросил топор далеко в Онежское озеро» — автор хоть и ссылается на некое «сказание», но не указывает, что историкам имя архитектора неизвестно. Учебник рисует крестьянские пасторали, не упоминая о крепостном праве, и не скупится на похвалы русским людям, которые при помощи сохи и топора «освоили безбрежные просторы Отечества, обустроили великую державу».

Второе чудо — «крестьянские хоромы». Автор и здесь начинает с быта, но быстро переходит к описанию потустороннего мира: стены избы превращаются в «границы между миром внутренним, обжитым, освященным и миром внешним», состоять они должны из нечетного числа бревен, а порог крестьяне переступали «с молитвой и крестным знамением», не здоровались через него и не разговаривали. Даже сами избы приобретают трансцендентное значение: подвал, жилое помещение и чердак сравниваются с тремя мирами — нечистой силы, земным и вышним. Не обошлось и без домовых — автор вроде бы и указывает, что это дохристианское поверье, но тут же приводит пространный отрывок из книги этнографа XIX века Сергея Максимова «Нечистая, неведомая и крестная сила», где подробно описаны их повадки. При этом в учебнике нет ни слова о том, что домовых на самом деле не существует, через порог можно здороваться и вовсе не обязательно считать бревна в срубе. «Дом напоминает корабль, на котором по неспокойному житейскому морю плывет и спасается семья, где все живут в ладу друг с другом и в согласии с Богом». В согласии с чем живут семьи атеистов, в учебнике не указано.

Третьим чудом были выбраны Соловки, они для автора прежде всего «общерусская святыня»: из 18 страниц лишь полторы посвящены их лагерному прошлому, да и то автор больше сожалеет о «поруганных храмах» и «оскверненных святынях», чем о 7,5 тыс. погибших заключенных. Как и весь учебник, глава написана в благостно-православном тоне: «Вера учила людей любить природу как творение Божие, не вредить ей, а соТРУДничать с нею», именно поэтому Соловки стали местом паломничества: «Побывав здесь, паломники возвращались с чувством радости. Они живо ощущали, что стали чище душой, добрее сердцем, что в них самих происходит чудо преображения». В дополнении к теме автор рассказывает и о других путешественниках: землепроходцах, мореходах и пустынниках, причем если первые описаны нейтрально, праведной жизни пустынников можно только позавидовать: «Иногда старец обретал дар прозорливости», — на полном серьезе пишет вологодский профессор.

Следующее чудо перекочевало к Камкину из советских учебников — храм Покрова на Нерли, построенный «храбрым и набожным князем Андреем Боголюбским». Снова не проводя четкой границы между правдой и вымыслом, автор приписывает евангелисту Луке авторство «чудотворной иконы Богоматери» и уже без ссылки на «верования» погружается в чудеса, сопутствовавшие князю на протяжении его жизни: «Когда икону везли во Владимир, то в десяти километрах от города [какая точность. — Прим.] кони вдруг встали и не могли двинуться с места. Князь воспринял это как знамение Божие». А в 1164 году князю приснился сон, в котором богородица простирала над ним свой покров (перед этим подробно разбирается соответствующая легенда): «Князь понял, что одержит победу» (и одержал — над волжскими булгарами, но автор про волжских булгар умалчивает, иначе пришлось бы объяснить, что на территории сегодняшней России уже тогда жили мусульмане). Камкин даже известные исторические факты подвергает собственной трактовке: «Принято думать, что по названию места и самого князя стали звать Боголюбским. Но это верно лишь отчасти. Князь действительно всей душой любил Бога. И особенно чтил Его Пресвятую Матерь — Деву Марию. Он часто молился перед ее образом и верил в заступничество», — рассказывает учебник, забывая не только о здравом смысле, но и о правилах русского языка.

Рассказ о «Живоначальной Троице» «преподобного Андрея Рублева» становится настоящим апофеозом православия. «Несомненно, что они [ангелы. — Прим.] держат совет о чем-то исключительно важном. Не о нас ли этот совет, не о нашем ли с тобой мире и его судьбе?» — спрашивает автор 11-летних читателей и тут же объясняет им символ Православной (с заглавной буквы) веры: «Бог един, но является людям в трех Лицах — Бога-Отца, Бога-Сына и Духа Святого. Так веровали и веруют все православные люди». «Вся любовь Живоначальной Троицы, вся Ее печаль и радость, неземная забота — все это о человеке, а значит, и о нас с тобой». Даже крылья у ангелов в учебнике «золотистого нездешнего цвета» (хочется поинтересоваться, что такое здешний цвет и какого обычно цвета крылья у ангелов). Дополняет тему не связанное с «Троицей» Рублева житие Серафима Саровского — не подвергающийся критике рассказ о том, как он «упал с высокой колокольни, но остался невредим», а потом тяжело заболел, но выздоровел, благодаря тому, что мать пронесла его над чудотворной иконой. Ссылаясь на побывавших у Серафима паломников, Камкин уверяет, что слова Серафима были «пророческими», а молитвы — «целительными».

6-й класс. Святая Русь

В 6-м классе «Истоки» знакомят детей с национальной идеей, со «Словом и образом Отечества». На поверку пособие оказывается сборником патриотических штампов вроде «незримой связи российских просторов с широтой души нашего народа». Россия, по мнению автора, — это мост между востоком и западом (что иллюстрирует двуглавый орел), а «великие мыслители прошлого» видели «особое предназначение нашего Отечества в судьбах мира». Россия «призвана соединять разноликие земные миры, но при этом не должна сливаться с ними», уверяет автор, осуждающий тех, кто не согласен с его сентенциями: «Без Отечества, Отчизны, человек как бродяга, не имеющий будущего, не помнящий родства и выбитый из колеи жизни». Главный в России, разумеется, русский народ: забыв о Конституции, автор указывает на его особую роль: ему «выпала сложная миссия быть в этом сообществе народов объединяющим началом». Впрочем, тот же абзац хотя бы вскользь упоминает десяток других национальностей — редкое исключение для славянско-православных «Истоков».

Основа российской избранности — православие, оно ведь от слова «право (правильно) славить Бога». «Русских людей всегда объединяет также единство веры и священной памяти. На Руси живет православная вера, повсеместно устремлены ввысь кресты православных храмов. Со всех сторон стекаются паломники к святым местам», — пишет автор, не замечающий мечетей, синагог, кирх и буддийских храмов. В следующем абзаце Камкин поправляется, пишет, что православные веками «мирно уживались» с мусульманами, буддистами, иудеями и представителями других религий, сообщает, что в России не было религиозных войн, более того, православные вместе с «людьми другой веры» вместе сражались в армии, «защищая свое общее Отечество», — вот только и тут факты передернуты: как известно, ни евреев, ни мусульман до начала XX века в армию не призывали. На этом знакомство с другими национальностями и религиями заканчивается, да и зачем, мы ведь живем в «Святой Руси», названной так нашими предками за стремление «Руси к земному устроению, основанному на христианских добродетелях» и из-за «высокого духовно-нравственного идеала русского народа».

Автор так увлекается религиозными идеями, что даже в параграфах «Цвета Отечества» и «Звуки Отечества» рассказывает не о национальном флаге и гимне, а о неких «почитаемых» цветах: белый — святой, чистый цвет, красный — цвет Пасхи, голубой «напоминает о небесном, неземном мире», а золотой — о куполах и крестах церквей. За звуки отечества отвечает колокольный звон, «способный преодолевать любые пространства, уходить в небесную высь, к Богу».

Отдельное место отводится столице: Камкин обстоятельно доказывает, почему Москва — это третий Рим, рассказывает, что «столица православного государства вмещала в себя образ небесного града будущего, о котором пророчествует Библия» (то есть еще и второй Иерусалим). Красная площадь предстает храмом под открытым небом, где собор Василия Блаженного — алтарь, а лобное место — церковный амвон.

Знакомятся маленькие читатели и с православной географией родной страны: здесь описаны ядро земли Русской (Средняя Полоса), Северная Фиваида, Поморье, Новгород, Поволжье, Сибирь и даже… Аляска. Да, учебник упоминает, что в России живут «многие народы», но не уделяет ни абзаца традициям и культуре татар, башкир, калмыков, коренных народов Севера или Северного Кавказа — они за пределами Святой Руси, не плачут перед чудотворными иконами и не почитают «воинов-заступников» из числа благоверных князей.

Еще большее недоумение вызывает глава «Памятные и приметные места» — она вовсе не об исторических местах или архитектурных памятниках, оказывается, особенное внимание в России уделяется… «горе». Не какой-то конкретной горе, а всем горам и холмам: «Человек как бы поднимается над будничной суетой, видит мир шире, чем обычно. Хочется думать о чем-то значительном, вечном», — пишет автор, приводя богоугодную историю о «преподобном Кирилле Белозерском» и основанном им монастыре. Другое памятное место — дерево, которое нашим дохристианским предкам «напоминало человека», а христианским — библейские деревья из рая и Мамврийский дуб, «под кроной которого явилась в лице трех странников Святая Троица». Камень, по словам автора учебника, является памятным местом потому, что с камнем сравнивали Христа. Почитались и родники, на дне одного из них «кто-то из местных жителей разглядел икону».

Если к 12 годам дети не выучили времена года, дни недели и периоды человеческой жизни (детство-отрочество-юность и т.д.), им об этом расскажут «Истоки». Правда тоже сквозь призму религии, сопровождающей человека с рождения: «Православная вера гласит, что вместе с именем новорожденный получает одноименного небесного покровителя на всю жизнь. Многие в имени склонны видеть своего рода знак судьбы: по имени и житие». Учебник подробно рассказывает о крещении, причастии и исповеди, о домашних обязанностях девочек и мальчиков, о том, кто в какие игры играет. Нигде, конечно, не говорится о гендерном равенстве или о традициях других народов. Времена года и дни недели также описываются через церковные праздники и посты.

7–8-й классы. Святые сословия

В 13 лет подросткам важно понимать уже не только в какой великой стране они живут, но и кто они сами — им предлагают ознакомиться с… сословиями. Нет-нет, автор пишет, что сословия «постепенно сошли на нет» после революции 1917 года, и даже подчеркивает, что не отвергает исторический подход к этому термину, он ищет в нем новый, хотя и весьма запутанный смысл: «СО-СЛОВИЕ — это люди, живущие в согласии со СЛОВОМ, т. е. с предназначением своего дела». Сословий, по мнению Камкина, в России несколько: крестьяне, мастера-ремесленники, купцы и предприниматели, воинство и священство. О них рассказывается с пространными цитатами из Библии и пояснениями, что русские люди, к какому бы сословию ни принадлежали, живут в согласии с богом и природой: «Правила жизни крестьян соответствовали христианским представлениям о праведной жизни — Заповедям Божиим». Помогают им в этом священнослужители и церковнослужители, монахи и паломники, духовное воинство и церковные таинства. В главе о священстве (исключительно православном) автору вдруг приходит озарение, что не всем может быть одинаково интересно его читать, но, поясняет он: «Неверующие люди могут не замечать священство, но нельзя не знать, что оно, священство, ежедневно и ежечасно молится о каждом человеке, независимо от его отношения к вере. А потому волей-неволей с этим служением незримо связан каждый».

В 8-м классе «Истоки» берутся за сложную тему творчества: откуда оно берется и какие формы может принимать. Начинается рассказ с икон и «творца всего сущего», человеку отводится лишь познание «слова Божиего». Казалось бы, можно было даже в рамках такой вымученной темы провести творческие семинары, чтобы ученики смогли раскрыть свои таланты, но нет, автор учебника не отходит от религиозного менторского тона, рассказывая не о поэзии Серебряного века или русском балете, а о «Языке духа» на примере жития «преподобного Нила Сорского» и «Языке разума» через биографию Николая Карамзина. За «Язык образа» отвечает Василий Верещагин, а за «Язык звуков» — Лидия Русланова. Говорится в пособии и о неких «языках без слов» — языке жестов, например. Нет, речь не идет об НЛП, но снова о традициях: например, присесть на дорожку, чесать затылок в трудных ситуациях («жест употребляется преимущественно мужчинами») или «подбочениться», чтобы показать «внутреннюю мобилизацию человека, его подтянутость».

С нетерпением открываешь главу «Мотивы творчества» — неужели автор нашел ответ на вечный вопрос мира искусства? Их, согласно учебнику, несколько: зов сердца (на примере киевского митрополита Иллариона и его веры в то, что «в Благодати все равны перед Богом»), зов любви (но не плотской любви, а любви к людям) и зов Отечества (Василий Лебедев-Кумач и Александр Александров). Есть и мотивы со знаком минус: по Камкину нельзя творить, рассчитывая на славу или обогащение, и уж тем более он обходит стороной концепцию искусства ради искусства.

От обычного творчества автор переходит к законотворчеству, разделяя законы на «Закон Божий», законы природы и гражданские законы. Учебник в двух словах объясняет систему государственного устройства России, но опять возвращается к религии: в разделе «Истоки образа» рассказывается о Божественном образе, природном и человеческом, читатели знакомятся с биографией иконописца Симона Ушакова: «Бог — первый и главный учитель иконописца. И если иконописцу Бог дал талант, то это основная благодать, даруемая Богом. И этот талант надо направлять на прославление Творца».

Треть учебника для 8-го класса посвящена «научному творчеству». Александр Камкин рассказывает о древних целителях («древнерусские лекари добивались неплохих результатов. Они лечили травами, с помощью ножа могли делать некоторые хирургические операции (например, удаляли опухоли), делали лечебные массажи»), представляет наиболее, по его мнению, выдающихся представителей науки от Кулибина до Вернадского. К счастью автора, ученые в пособии в основном русские: Ломоносов, Менделеев, Лобачевский, так что с теорией Дарвина читателя знакомить не приходится. Заканчивается учебник главой о «творчестве просветителей» — издателей, учителей и, конечно, духовников, представленных биографией Иоанна Кронштадского, что «до слез жалел людей, которые не знают Христа». А вот людям нерелигиозным становится до слез жалко школьников, вынужденных тратить время на «Истоки».