Крымский поход 1918 года: триумф украинского оружия, поддержка крымских татар и бездарная дипломатия Киева Провозглашение в Крыму республики, которая тяготеет к России и стремление украинцев вернуть контроль над полуостровом при поддержке крымских татар. Все это уже однажды было в нашей истории.

По Брестскому мирному договору Крым отошел Германии. Украинская делегация, придерживаясь «революционно-демократического» принципа мира без аннексий и контрибуций, отказалась от полуострова под предлогом права крымских татар на самоопределение. Удивленные отказом немцы не настаивали. Однако уже через два месяца украинская власть поняла, что допустила ошибки. Ведь Крым давал выход к Черному морю и значительные ресурсы, крайне необходимые молодой украинской республике. А провозглашенная на полуострове «Советская социалистическая республика Тавриды» стала гнездом большевиков, которые развернули жестокие репрессии в отношении автохтонного населения — крымских татар.

Освободить Крым и вернуть его в состав Украинской Народной Республики. Таким было задание Запорожского корпуса войск, сформированного 9 апреля 1918 года под официальным командованием Зураба Натиева. Реальное командование корпусом принял на себя заместитель Натиева Петр Болбочан.

Войска, которые готовились к участию в кампании, были разнообразными: второй Запорожский пеший полк, конный Гордиенковский полк под командованием полковника Всеволода Петрива, дивизионы конно-горной и легкой полевой артиллерии, батарея тяжелой артиллерии, бронедивизион, десантный отдел и бронепоезд. Впереди были степи, болота Сиваша, Крымские горы и много других препятствий.

Поход начался 11 апреля. Крымская группа выехала из Харькова через Карловку на Лозовую, а оттуда — на Павлоград, который пришлось отвоевывать у большевиков. 17 апреля «запорожцы» дошли до Александровска, современного Запорожья. Одновременно в город прибыли украинские сечевые стрельцы — часть австрийской армии под командованием Василия Вышиваного. Из Александровска украинские войска начали наступление на Мелитополь и уже 18 апреля взяли город. Путь на Крым был почти открыт.

Почти, потому что впереди были Перекоп и Сиваш, которые природа как будто специально приспособила к обороне. Тоненькая шейка Перекопа — единственный путь на полуостров, со всех сторон окружен солеными болотами, пробраться через которые в теплое время года нереально даже на лошадях, не говоря уже о военной технике. На Перекопе большевики держали гарнизон с бронепоездом, который мог смести ураганным огнем любое наступление.

Через два с половиной года, осенью 1920-го, Конная армия Буденного будет ждать поздней осени, пока Сиваш замерзнет, и тогда прорываться к Крыму. Генералу Слащову хватило трехтысячного войска, чтобы несколько месяцев оборонять Сиваш от тридцати тысяч красноармейцев. Болбочан знал, что нет времени на осаду и ожидания, ни ресурсов на организацию блокады полуострова нет, поэтому решил штурмовать Перекоп в апреле.

Немецкое войско во главе с генералом фон Кошем, которое шло вслед за украинским корпусом, идти на прорыв отказалось. Генерал заявил Болбочану прямо, что считает затею неосуществимой, по крайней мере, без тяжелой артиллерии. Если Перекоп и удастся взять, говорил фон Кош, то ценой огромных потерь украинского войска.

Болбочан и сам знал, что единственный его шанс — прорваться неожиданно. Впрочем, лучшие экспромты всегда те, что хорошо подготовлены. Из Мелитополя основная часть украинского войска двигались по железной дороге: дрезины с пехотой, напичканные пулеметами, продвигались под прикрытием бронепоездов. Остальные войска продвигалась на лошадях, попутно собирая и чиня брошенные большевиками моторные лодки и катера: они должны были пригодиться для форсирования Сиваша.

Болбочан позаботился о том, чтобы правительство «народной республики» в Крыму не узнало о прорыве большевистского фронта под Мелитополем. Разгромленные большевики бежали так быстро, что не успели уничтожить средства связи, поэтому телефонная станция оказалась в руках украинцев. Среди пленных был телеграфист, который знал коды связи. Поэтому до прорыва через Перекоп специально проинструктированные украинские связисты передавали по телефону в Крым «новости»: мол, части УНР не двигаются, оборону мы держим.

Из-за этого большевики не позаботились об усилении перекопского гарнизона: главные силы оставались в резерве в глубине полуострова. Чтобы не дать случайной группе красноармейцев добраться до Штаба обороны Крыма и сообщить о наступлении армии УНР, степь прочесывали мобильные группы кавалеристов из полка имени Костя Гордиенко. Последнее сообщение Болбочан прислал перед самым наступлением: фронт прорван, части организованно выступают, бронепоезда прикрывают отступление. Когда большевики потребовали подробностей, украинский командир просто повесил трубку, оставив врага в растерянности: разрыв связи или диверсия?

Готовясь к наступлению, украинские войска заняли позиции для наступления на Чонгар. На рассвете 20 апреля Болбочан дал сигнал к наступлению, и на большевистские укрепления помчались дрезины, поливая все вокруг пулеметным огнем. За ними двинулись бронепоезда. Большевики не успели взорвать мост, и украинцы буквально влетели во вражеские укрепления, откуда панически бежали защитники.

Зайдя на территорию полуострова, украинцы убедились, что без стремительной атаки не приняли бы Перекоп, даже если бы объединили усилия с немцами. Сиваш был превращен в укрепрайон с вырытыми окопами, забетонированными пулеметными гнездами и грамотно расставленными батареями, для которых большевики перетянули морскую артиллерию из Севастополя.

22 апреля Запорожский корпус дошел до Джанкоя, узловой станции на севере полуострова, и разделился на две части: основная двинулась вдоль железной дороги в направлении Симферополя, вторая — на Бахчисарай. Тем временем немцы поняли, что Болбочан не планирует делиться с ними победой. После неудачной попытки выяснения отношений немецкие войска уничтожили коммуникации между украинскими частями, а те, в свою очередь, отрезали все телеграфные провода при выходе из Джанкоя.

В Симферополе немцы догнали Болбочана и впервые поставили требование вывести войска из Крыма. В ответ полковник сослался на приказ своего командования. Между украинскими и немецкими военными чуть не дошло до перестрелки. Пока продолжались переговоры с Киевом, немцы заблокировали украинские бронепоезда в Симферополе. Тем временем Болбочан отправил конницу под предводительством Петрива в горы с приказом двигаться на Севастополь и Феодосию, но так, чтобы немцы не догадались о подлинных намерениях украинских войск.

Этой группе удалось добраться до Черноморского побережья благодаря помощи крымских татар. Они не только поставляли украинцам провизию и показывали дорогу через контролируемую большевиками территорию, но и соглашались идти добровольцами в украинскую армию. Часто добровольцы приходили с собственными лошадьми и оружием; их было так много, что появилась идея создания отдельного крымско-татарского батальона. Когда войскам Петрива пришлось скрываться от немцев, крымчане охотно предоставляли убежище для штабов и артиллерии в своих аулах. Крымско-татарские друзья так добросовестно отнеслись к этому делу, что командиры, въезжая в аул, порой с удивлением видели славянские лица под крымско-татарскими малахаями, а пушки — под стожками прошлогодней паши, припасенной для овец.

Тем временем конфликт между немцами и украинцами нарастал. Улаживать его в Крым приехал формальный командир группы Зураб Натиев, у которого был приказ Военного секретариата оставить Крым. Это окончательно поставило крест на усилиях украинского войска.

И все же крымский поход, хоть и не вернул полуостров в состав Украинской Народной Республики, не был безрезультатным. Одним из его последствий стал переход на украинскую сторону Черноморского флота, который мог стать решающим преимуществом в дальнейшем противостоянии — морских сил под рукой не было ни у одной из других заинтересованных сторон. Также кампания показала, на чьей стороне были крымские татары — коренное население полуострова. Возможно, если бы УНР не поспешила уступить полуостров под давлением немцев, иначе сложилась бы судьба не только Крыма, а и украинской независимости. История, впрочем, не имеет сослагательного наклонения.