Вице-премьер и руководитель аппарата правительства, идеолог «суверенной демократии» – ушел в отставку. «Убрали, или ушел сам, но Владислав Сурков больше не министр», – так охарактеризовал случившееся Эдуард Лимонов. Уточнив: «Нацболы радуются падению этого типа, поскольку с 2005 года он возглавлял гонения на нас (возможно и раньше, но в феврале 2005-го он создал организацию «Наши», основной целью которой определил борьбу против Национал-большевистской партии)».

Не горюют и «нашисты»-ветераны. «Лежу я на траве в Люберецком парке, – пишет Василий Якеменко. – Ем вареное яйцо с огурцом и беляшом. Вкусно ужасно, солнышко. И тут еще Сурков ушел. Полная гармония!»

Аналитики – ищут объяснение. «Господин Сурков сыграл немалую роль во время президентства Путина, – формулирует условия задачи директор правозащитной организации Freedom House Дэвид Крамер. – Был заместителем главы администрации. Курировал избирательные кампании "Единой России". Когда Дмитрий Медведев возглавил правительство, стал вице-премьером. И вот этот человек подает заявление об отставке, а Владимир Путин эту отставку принимает. Пока неясно, будет ли Сурков действительно выведен из состава руководства страны, или его просто переместят на другое место. Но весьма вероятно, что его карьера советника – будь то советник Медведева или советник Путина – окончена».

А политический контекст? «Еще рано, – полагает Крамер, – судить о том, как отставка Суркова скажется на политическом курсе страны. Очевидно, что Путин и так проводит политику подавления гражданского общества и оппозиции – в худшем варианте с тех пор, как развалился Советский Союз. Вернув себе официально президентскую власть, он взял курс на ужесточение ограничений по отношению к общественным организациям. Но видим мы и другое: Путин резко критикует работу правительства».

Какое место занимает отставка Суркова в этом политическом уравнении с двумя неизвестными? «Это, – считает московский политолог Дмитрий Шушарин, – часть внутриэлитных разборок, за которой скрываются некоторые стратегические изменения». «Несколько лет назад, когда Сурков был в силе, – рассказывает Шушарин, – я присутствовал на совещании, которое он проводил. В совещании участвовали те, кого принято считать интеллектуальным ядром «Единой России». И у меня было впечатление, что я слушаю выступление Николая Бухарина перед партактивом».

История, утверждал когда-то соученик будущего «любимца партии» по московской гимназии Илья Эренбург, класса логики не посещала. И все же…

«Этот человек, – продолжает политолог, – всерьез относился к тому, что говорил. И действительно пекся об имидже "Единой России" как интеллектуальной силы. Тогда как напротив него сидели люди, которым было, в общем, все равно кого слушать. И все равно, что делать – лишь бы делать карьеру. У меня было впечатление, что если бы им дали команду "фас", они с удовольствием разорвали бы его. Хотя в тот момент – улыбались и ловили каждое его движение».

Выходит, команда поступила? «Во-первых, – констатирует Дэвид Крамер, – Путин подверг критике работу возглавляемого Медведевым кабинета министров. А во-вторых, сам Сурков критически высказался о расследовании возможных растрат в Сколково».

Детектив и политика вновь переплетаются? С одной стороны – гонорар за лекцию Пономарева и публичная (с лондонской трибуны) дискуссия с РСК, а с другой? «Дело не в Пономареве, – убежден Шушарин. – Пономарев – абсолютно управляемый человек. Удар был нанесен по Суркову. Сурков это понял, попытался нанести упреждающий удар в Лондоне и был снят».

Вопрос о политическом смысле случившегося, однако, остается. «Параллель с Бухариным, – продолжает аналитик, – кажется мне существенной и сегодня. Сурков (вслед за Павловским, но тот все-таки принадлежал к другому слою) был последним во власти, кто хоть чуть-чуть интересовался взаимодействием с теми, кого принято называть креативным классом. Кто всерьез думал об интеллектуальном обосновании партийной программы, да и вообще деятельности государства. Кто подавал себя как мыслителя и поэта. Полный набор большевика первого призыва – едва ли не каждый одновременно палач и эстет. Хотя Сурков палачом, конечно, не был».

«Любопытно, – подчеркивает Дэвид Крамер, – не последуют ли за уходом Суркова другие персональные изменения? Речь может идти, в частности, о Медведеве. Так или иначе, возглавлять работу правительства ему будет все труднее. Правда, когда именно он покинет свой пост – это будет зависеть от кандидатуры его преемника».

Кто же идет на смену? По мнению Дмитрия Шушарина – «узкие утилитаристы. Те, кто ни креативный класс, выходящий на улицы, ни какую бы то ни было иную интеллектуальную силу в обществе, попросту не замечает. И у кого отсутствуют какие-либо интеллектуальные амбиции. А вместе с ними – и всякое желание вести диалог с интеллектуально активной частью общества. Которой будет позволено – в лучшем случае! – вести сугубо автономное существование».

«Дело в том, – констатирует московский политолог, – что в Сколково, как ни странно, начал все-таки складываться некий путь модернизации, альтернативный путинскому. Конечно – смешной. Но – связанный с именами Медведева и Суркова. И, что существенно, – связанный с несырьевой сферой экономики. И вот сырьевики и силовики (что, по существу, одно и то же) не пожелали, чтобы эта альтернатива стала реальностью. Но мало того – меняется культурная парадигма власти. Место суверенной демократии и прочих изысков, которые выдумывал Владислав Юрьевич, займет простая формулировка: “Тагил рулит”».