«Фигаро»: Эммануэль Макрон назвал «исторической» европейскую договоренность по масштабному плану восстановления экономики. Оправдано ли такое определение?

Жан-Луи Бурланж: Обычно его употребляют без нужды. Его вот уже 20 лет используют для характеристики всех европейских договоров по одной простой причине: их удалось добиться с огромным трудом. Но разве могло быть иначе с глупейшей системой, которая предполагает по решениям любой значимости единогласие правительств и ратификацию парламентами всех стран?

Как бы то ни было, сегодня это слово уместно, поскольку достигнутое соглашение указало на готовность Германии не только защищать европейские достижения, но и двигаться вперед по пути более тесного союза. В этом заключается настоящий ответ на Брексит и обещание (сдержат ли его?) солидарности в стоящих перед Европой экономических и геополитических вопросах.

— Договор ускорит бюджетную интеграцию стран-членов и тем самым станет революцией для государственных финансах в рамках союза?

— Был проделан большой путь. Тем, кто без конца осуждают гегемонию и косность Германии, стоит вспомнить, что за десять лет Германия приняла по нашему призыву три изменения, которые изначально не шли ей на пользу: политика выкупа ЕЦБ долгов пострадавших государств, признание договором о стабильности, координации и управлении необходимой связи между жесткостью бюджетной политики и экономической обстановкой, проведение масштабных бюджетных переводов в рамках политики солидарности.

Тем не менее до конца еще далеко. Сопротивление «строптивых» государств было просто сюрреалистическим: от Европы требуется сделать все, но в то же время европейский бюджет не должен превышать отметку в 1% ВВП, хотя наши национальные бюджеты везде на 40% выше ВВП. Во Франции государственные расходы превышают его на 55%. Полный дисбаланс.

Чтобы решить все эти вопросы, нам придется серьезно поразмыслить с точки зрения эффективности о государственных расходах, которые должны быть утверждены на европейском уровне, и тех, которые должны остаться на уровне государств и территориальных образований. Речь должна идти не о больших тратах, а о лучшем их распределении.

— Этих подвижек будет достаточно, чтобы обеспечить будущее валютного союза, который подорван кризисом и вялостью национальной экономической политики во многих европейских странах?

Марк Рютте и его сторонники отрицают этот факт, демонстрируя не просто строптивость, а слепоту. Они недооценивают риск развала, который может в результате грозить ЕС. Я считаю, что объясняющий успехи союза девиз звучит следующим образом: «Упорядоченный эгоизм начинается с других».

— Каким будет следующее главное мероприятие, по вашему мнению?

— Мы начинаем готовить Конференцию о будущем Европы, которая открыта для всех ветров и рисков. Я считаю, что конференция должна поставить перед собой единственную цель: покончить с шизофреническим поведением государств, которые многого требуют от ЕС, но сами устраивают его ведомственный паралич. Общинная демократия — это возможность идти вперед при согласии широкого большинства государств, представляющих широкое большинство граждан. Это, безусловно, не сохранение «ветократии», которая позволяет государствам с 10% населения парализовать общую работу. Кризисов, с которыми мы сталкиваемся на протяжении последних 15 лет, можно было избежать. Нужно вернуться к основополагающим принципам общинной Европы: инициатива Еврокомиссии, решение государств квалифицированным большинством, совместные решения с Европарламентом. Только так Евросоюз перестанет быть видимостью. Ведомственные вопросы словно никого не интересуют. Но именно они — ключ ко всему.