Мы ничего не знаем о настроениях в Крыму и на Донбассе.

Никто не знает реальных мыслей Крыма и Донбасса

Все разговоры о настроениях оккупированных территорий упираются в одну проблему. У нас нет оттуда внятной социологии.

Более того — ее и не будет. Проблема даже не в том, что украинские социологи не могут проводить там замеры. И не в том, что российская социология недостоверна. Проблема в том, что идея проводить исследования на оккупированных территориях заведомо обречена. В ситуации, когда искренность наказуема — часть респондентов будет молчать или недоговаривать.

Собственно, об этом же стоит помнить и в те моменты, когда мы пытаемся судить о настроениях оккупированных территорий по социальным сетям.

Собирательный образ комментатора из Крыма и Донбасса довольно прост. Любит Россию, презирает Украину, ждет российских флагов на Крещатике. Вдобавок он сулит крах Евросоюзу, радуется американским погромам и огорчается успехам Илона Маска. Спорит агрессивно и склонен выступать от лица целого региона. И было бы ошибкой пойти у него на поводу. 

Степень радикальности поведения человека в социальных сетях определяется одним простым фактором. Какая судьба его ждет, если в его регион вернутся украинские флаги? А все потому, что те, кому выпало жить на оккупированных территориях, сегодня делятся на две группы. Одни успели сжечь мосты с Украиной. Другие — нет.

Первые прекрасно понимают, что в случае возвращения Украины им придется покинуть регион. Над ними маячит угроза уголовного преследования и судебных исков. Победа Украины будет означать для этих людей персональное поражение. И потому они не стесняются в выражениях, когда добираются до соцсетей. Бравируют непримиримостью и стараются звучать как можно радикальнее. Российская оккупация — это единственный их шанс на собственное будущее.

Со второй группой все иначе. Они не переступали украинских законов. Не нарушали присягу — военную или чиновничью. Причем, они вовсе не обязательно должны быть ярыми патриотами Украины. Куда важнее то, что в их способе жизни официальный Киев не найдет состав преступления.

И ровно по этой причине они куда менее активны в социальных сетях. Потому что смена флагов на полуострове или Донбассе не будет сопровождаться для них необходимостью бегства в Россию. Кто-то из них ждет возвращения Украины. Кто-то — просто сосредоточен на бытовом выживании. Но их голоса не слышны именно потому, что они не хотят, чтобы их слышали. Они "ушли под радары" и все, что у них остается — это анонимные аккаунты и разговоры на кухнях.

А потому вслух от лица оккупированных регионов говорят лишь те, кто успел сжечь все мосты. Им некуда отступать — и теперь они яростно поддерживают Кремль. У них не осталось альтернатив — и теперь они грозят Украине расправой. Было бы ошибкой считать их всех поголовно "ботами". Эти люди всего лишь защищают ту реальность, в рамках которой им нашлось место. Если реальность изменится — места им уже может и не найтись.

Монополия на публичность досталась им случайно. Просто потому, что все остальные вынуждены молчать. Проукраинские голоса на оккупированных территориях преследуются — а потому пророссийские звучат безальтернативным хором. Но было бы ошибкой считать их — выразителями общего мнения.

В этом и особенность ситуации. Мы не знаем настроений Крыма и Донбасса. Нам не удастся опереться в этом вопросе на социологию. У нас не выйдет промониторить соцсети. Мы можем лишь строить прогнозы и делать предположения, но не более. Именно поэтому меня смешат любые разговоры о "закрытой социологии" и "электоральных настроениях" Крыма и Донбасса.

В слове "оккупация" есть много всего. Но чему там точно нет места — так это искренности.