В Камбодже его отмечают 7 января. В Кувейте 26 февраля. В США 3 марта. В Чехии 8 мая. В Руанде 4 июля. 30 августа его отмечают турки, а на следующий день литовцы. В Бангладеш этот день празднуют 16 декабря. День национального освобождения в этих странах посвящен, соответственно, разгрому кровожадных красных кхмеров, изгнанию иракских войск, освобождению рабов в Шарлотсвилле, штат Виргиния, освобождению от нацистской Германии, свержению тирана и проводника геноцида, окончанию войны за независимость, выводу российской армии после полувековой оккупации и созданию новой страны после победы над пакистанскими войсками. Но ни один из этих праздников не посвящен добровольному отказу суверенной демократии от набора правил в области торговли и услуг, которые тоже были приняты добровольно.

Худшая черта политиков и ученых мужей, возглавивших марш Брексита, — это их предрасположенность к откровенной глупости. Не могу сказать, что не было никаких причин желать выхода из Евросоюза; я просто хочу отметить, что желание быть свободным к таким причинам не относится. Намек на то, что Британия с 1973 года находится в рабстве, был бы оскорбителен для тех, кто пережил настоящие страдания, если бы он не был так абсурден. Брексит — это такой мелкий местечковый спор. И он не заслуживает того, чтобы о нем говорили с душераздирающим пафосом. Но видные заводилы Брексита уже разворачивают знамена и транспаранты, готовясь пропеть свою оду «К радости» по поводу выхода, и демонстрируя своей риторикой эпохальный идиотизм.

Переход к мелодраматической риторике неизменно указывает на то, что оратору нечего сказать. Почему Брексит называют свободой от угнетения? Да потому что если это не так, то вообще трудно понять, что это такое. Примечательной чертой этой жалкой саги является то, что у сторонников выхода стало гораздо меньше надежд и ожиданий. В далекую и более невинную эпоху в конце 2016 года Дэниел Хэннан (Daniel Hannan) еще мог написать свой комический шедевр «Что дальше» (What Next), в котором он восторженно описывает тот момент, когда обновленная Британия начинает новый день в ярких лучах восходящего солнца и под звуки журчащего неподалеку ручейка. Но после унылого правления Мэй и фанфаронства Джонсона тональность полностью изменилась. Возвышенных аргументов уже давно нет, а доводы в пользу ухода звучат более приземлено: давайте уж закончим, раз начали. Несмотря на весь этот немыслимый оптимизм Джонсона, из его слов трудно понять, зачем мы вообще это делаем.

Мы молчим, хотя есть веские и убедительные причины говорить. Причина молчания в том, что Брексит не рациональный проект. Нет, я не говорю, что он иррационален. Просто в нем меньше логики и математического расчета, а больше психологии и эмоций. Но какими мерками будут со временем измерять успех или неудачу Брексита его сторонники? Более высокие темпы роста? Лучшие показатели в экономике, чем в среднем по Европе? Региональный рост благодаря новаторским нормам и правилам, которые душил Евросоюз? Нет, эти мерки неприменимы, потому что для Гоува, Джонсона и Фараджа Брексит никогда не был экономическим проектом. Рискуя выхолостить смысл этого термина, скажу, что для них это был философский проект. Это было освободительное движение, и в этом заключается секрет его успеха. Брексит доказал то, на что указывал Аристотель в своей «Риторике»: привлекательность эмоций берет верх над привлекательностью разума.

Если называть Брексит освобождением от европейского ига, это также станет риторической защитой от провала. Если Брексит — это отделение британского права от Европы, то успех гарантирован самим фактом выхода. Сегодня в 11 часов вечера придет успех. Вчера мы жили в оковах, а сегодня мы свободны, и свобода сама по себе является наградой. В такой интерпретации Брексит не может быть неудачным. По этой причине очевидно, что доводы подтасованы. Это явная своекорыстная чушь, а Гоув и Джонсон достаточно умны и поняли это. Будь они честными людьми, они поставили бы некие цели, которых должен достичь Брексит. Как они намереваются доказывать свою правоту с течением времени? Брексит позволяет нам отойти от Европы, но с какой целью, и в чем заключаются выгоды? Что поразительно, мы понятия не имеем об этом.

На всем протяжении этого процесса нам был нужен спокойный настрой, и это в равной мере относится к противникам выхода. Сэр Айван Роджерс (Sir Ivan Rogers) мудро заметил, что Брексит — это процесс, а не событие, однако его противники все время выстраивали свои аргументы так, будто это не просто событие, но событие одномоментное и катастрофическое. Шли дни, а катастрофа так и не наступала, и доверие к этим доводам постепенно ослабевало. Сравнение Брексита с «прыжком с обрыва» было совершенно необдуманным. Брексит — это не стремительное падение с почти неизбежным фатальным исходом. Это, говоря дипломатическим языком, Суэц, который почти все одновременно посчитали унижением для себя. Но это не «черная среда» с ее массовыми увольнениями и не финансовый крах 2008 года. Брекситу больше подходит описание банкротства из «И восходит солнце» Хемингуэя: «Двумя способами. Сначала постепенно, потом сразу». Все противники Брексита подразумевают, что это событие моментальное и волнительное. На самом деле, Брексит скучный и длительный.

И он будет таким и впредь. После дня освобождения все изменится. Люди заметят отсутствие нежелательной силы. В своей повседневной жизни большинство не заметит, что Брексит состоялся. У них будут синие паспорта, монеты, а Брексит отойдет в тень, и британское общество не будет обращать на него внимание, хотя с началом торговых переговоров он даст о себе знать.

Между тем, обществу надо будет вынести вердикт о том, правильное ли это было решение. Но и этого никогда не случится. Нет согласованных условий, на которых можно было бы вынести этот вердикт. Доводы прагматичных противников Брексита и его эмоциональных сторонников несоизмеримы. Даже если в Британии начнется спад, его можно будет объяснить снижением темпов роста в Китае или экономической активностью Индии. Или протекционизмом Трампа. Или еще какими-то внешними факторами. В этом споре не выиграет никто.

Брексит — это жалкий спектакль, который породил и разжег все самое худшее, что есть в британской политике. Радует хотя бы то, что это спектакль закончился. Это тоже, пусть пустяшное, но освобождение.