На споры вокруг антироссийских санкций, введенных после аннексии Крыма, постоянно влияет идеологический подход. Сторонники санкций, точнее сторонники тезиса об их эффективности, утверждают, что российская экономика понесла довольно большие убытки и что санкции работают. Для противников же санкций ситуация выглядит совсем иначе. По их мнению, Россия, наоборот, эффективно заменила европейский импорт отечественным производством и импортом из других стран, из-за чего европейские, в том числе чешские, экспортеры потеряли рынки и проигрывают зарубежным конкурентам.

Как всегда, ситуация отнюдь не столь однозначна, как ее преподносят участники дискуссий, даже по прошествии пяти лет после введения российского эмбарго. Первая проблема заключается в том, как определить степень эффективности санкций. Ведь на состоянии (не лучшем) российской экономики сказываются и другие факторы, как внешние (цены на нефть, курс рубля и состояние мировой экономики), так и внутренние (структурные ограничения, состояние бизнес-среды и экономическая политика государства вообще).

Например, Россия продвигала идею экономической самодостаточности еще с 2010 года, добиваясь так называемой локализации производства. Поэтому мы не можем однозначно утверждать, что одно — следствие санкций, а другое — нет. Даже если речь идет о чисто экономических факторах, а не о таких вещах, как качество продукции. Попыток установить степень влияния отдельных факторов предпринималось уже много, но каждый раз исследователи приходили к совершенно разным выводам. Вообще же можно сказать, что по прошествии пяти лет санкций мы оказались «в новой реальности», когда обе стороны кое-как приспособились к ситуации.

Второй важный момент заключается в том, что не все стало следствием санкций. Я имею в виду ограничение импорта продуктов питания в Россию. Прежде всего, к нему привели российские ответные санкции. Конечно, это не новость, и все же лучше об этом еще раз напомнить. Санкции вводят с разными целями, и в основном целей ставится сразу несколько. Главный принцип такой: государство, которое вводит санкции, должно пострадать минимально, а государство, против которого они вводятся, максимально. После опыта санкций против Ирака, когда популярными стали так называемые «умные санкции», прибавляется тот факт, что, как правило, санкции нацелены не на все государство, а только на его самые чувствительные сектора.

То есть потенциальные санкции против Чешской Республики оказали бы минимальное воздействие, если бы были направлены, скажем, против морского промысла. А вот если бы ввели санкции против чешских производителей автомобилей и их комплектующих, последствия были бы катастрофическими. Кроме того, на собственно введение санкций влияет и сама промышленность, которая, разумеется, добивается ограничений на импорт в ее сектор. И случается (почти всегда), что за преимущества одного сектора расплачивается вся остальная экономика.

Теперь, после обширного вступления о том, как вообще работают санкции, мы можем перейти к ситуации в российском сельском хозяйстве и к пищевой отрасли вообще. Доля импортных продуктов питания действительно сократилась с 34 процентов до 24, однако после 2014 года сокращение остановилось. Проще говоря, даже Россия не в состоянии произвести абсолютно все, и ей приходится полагаться на импорт.

Импортеры, которым не приходится бороться с отечественными конкурентами или конкурентами из стран, поставляющих ту же продукцию дешевле, взвинчивают цены. Так, инфляция в России стремительно возросла именно в 2015 году, когда цены на продукты росли весь год. В 2015 году продукты подорожали на 15 процентов. То, что в последующие годы инфляция снижалась, объясняется просто тем, что цены установились на новом, более высоком уровне.

Разумеется, это помогло российским производителям, хотя не все одинаково воспользовались преимуществами. Так, к примеру, Россия превратилась в крупнейшего импортера пшеницы, которая, однако, не является технологически сложным продуктом. Кроме того, ее не коснулись ни санкции, ни контрсанкции. А вот, например, сыроделие (кстати, до контрсанкций три четверти сыров в Россию ввозились, причем в основном из стран, которые стали мишенью российских ответных мер) долго не могло удовлетворить спрос на отечественном рынке.

Не слишком помогают и производители из Белоруссии и других партнерских стран. Иными словами, белорусские сыры французских не заменят, особенно в секторе продуктов высшей ценовой категории. Тем не менее российским производителям, нередко в сотрудничестве с западными, все же удалось удовлетворить спрос части рынка. То же касается производства фруктов и овощей (правда, тут роль сыграла значительная поддержка со стороны государства).

Пусть по прошествии пяти лет, пока работают контрсанкции, это прозвучит как оправдание, но для однозначного ответа на вопрос, помогли ли они российскому сельскому хозяйству или нет, еще слишком рано. Можно сказать, что санкции по-разному повлияли на разные отрасли, и все зависит от того, удалось ли производителям воспользоваться шансом и заменить импортные продукты. И тем не менее уже ясно, что эти успехи дорого обходятся россиянам, ведь цены на продукты выросли.

Политический характер контрсанкций порождает одну серьезную проблему. В случае ограниченных защитных мер государство само решает, когда от них отказаться. Однако в данном случае их отмена — дело политическое. Только после отмены контрсанкций стало бы понятно, действительно ли российские производители воспользовались государственной защитой от иностранной конкуренции для модернизации своего производства и повышения конкурентоспособности. Или, быть может, они воспользовались контрсанкциями только для того, чтобы без лишних усилий повысить собственные прибыли.