В феврале 2000 года на Всемирном экономическом форуме в Давосе американская журналистка Труди Рубин (Trudy Rubin) осмелилась вслух поинтересоваться тем, что в течение нескольких месяцев обсуждалось в кулуарах. Ее вопрос «Who is Mr Putin?» вошел в историю. В зале сначала воцарилась тишина, потом кое-где послышались смешки, а российские делегаты погрузились в молчание. Тогда, за месяц до президентских выборов, было известно в первую очередь то, кем Путин будет: все понимали, что власть перейдет к нему.

Избранный половиной россиян

Сильный, молодой, спортивный, харизматичный, а кроме того ранее не известный обществу политик, в прошлом связанный с КГБ и ФСБ, был, как полгал ельцинский круг, идеальным кандидатом, который сыграет написанную для него роль и завоюет сердца граждан. Он обещал спокойствие и безопасность, а за это его поддержали более половины россиян, напуганных второй чеченской войной, беспорядками на Кавказе и волной терактов, которая прокатилась по крупнейшим городам России, как ни удивительно, после того как Путин стал «помазанником». Им не помешал тот факт, что о назначенном Борисом Ельциным (вернее, его «семьей») преемнике они узнали всего девятью месяцами ранее: 9 августа 1999 года, когда тот возглавил правительство. Окружение бывшего президента преследовало свои интересы: всем казалось, что Путин довольно управляемый человек, которого удастся починить, а кроме того, ему можно доверять: когда он пришел к власти, семья Ельцина неофициально получила неприкосновенный статус.

В первом новогоднем обращении, прозвучавшем 31 декабря 1999 года после прощальной речи Ельцина, в которой первый президент России сообщил о своем уходе, Путин, уже в роли исполняющего обязанности главы государства, заверил: «Свобода слова, свобода совести, свобода средств массовой информации, права собственности — эти основополагающие элементы цивилизованного общества будут надежно защищены государством. (…) В том, что Россия пошла по пути демократии и реформ, не свернула с этого пути, смогла заявить себя как сильное независимое государство — огромная заслуга Бориса Ельцина». Спустя три месяца он, получив 52% голосов одержал победу в первом туре президентских выборов.

Путин вступает на путь авторитаризма

Люди, работавшие в ходе избирательной кампании на его успех, а до этого советовавшие его кандидатуру Борису Ельцину, были уверены в том, что «созданный» ими Путин не выйдет из-под контроля. Некоторые даже говорили, что такую незначительную фигуру через год-два придется сменить. Так полагал один из ближайших соратников Ельцина, руководитель президентской администрации Александр Волошин. Сам Путин тоже не подозревал, что «засидится» в Кремле и проведет там двадцать с лишним лет. В 1999 году, еще накануне выборов, он, например, делился своими размышлениями с режиссером Виталием Манским, задаваясь вопросом, когда сможет снова пойти в магазин и, как простой человек, не привлекая к себе внимания, купить банку пива. Путин добавлял, что смена власти — это необходимый фактор для сохранения демократии.

Оказалось, однако, что новому президенту не нравилось быть управляемым, кроме того, он не нуждался в поддержке прежних политических элит, с представителями которых он довольно быстро расправился, заменив их своими людьми и сделав в первую очередь ставку на централизацию власти.

С позиции сегодняшнего дня это выглядит совершенно естественным: человек, с разрешения и даже при поддержке ельцинской элиты избранный на высший государственный пост в ходе непрозрачной и нечестной операции «преемник», понял, что в большой политике цель оправдывает средства. Так что Путин уже с самого начала своего правления сделал первые шаги на пути к авторитаризму. Реформа Совета Федерации и создание федеральных округов ослабили губернаторов и ограничили их влияние на политику, а спустя несколько лет, после трагедии в Беслане, «в рамках укрепления безопасности» прямые губернаторские выборы были отменены, что фактически позволило президенту назначать на должность глав регионов верных себе людей.

Массовые фальсификации на выборах не остановить

Путин не доверял также критикующим его действия олигархам. Часть он заставил эмигрировать, а часть показательно осудил за провинности, к которым они не имели отношения или которые совершили непреднамеренно с подачи «доброхотов». Реакции общества не последовало: за олигархов никто не вступился, как и за Государственную думу, которая раньше ассоциировалась с оппозицией. В тот момент, когда ключевую роль начала в ней играть пользующаяся поддержкой Путина и созданная его товарищем Сергеем Шойгу партия «Единая Россия», никто не боролся за независимость парламента и не протестовал против ликвидации реальных оппозиционных сил, которых лишили права голоса.

В рамках процесса централизации власти Кремль подчинил себе также СМИ, осмеливавшиеся критиковать шаги как бывшего, так и действующего президента. Самые популярные телевизионные каналы перешли в руки давних друзей Путина и заняли прокремлевскую позицию, начав потчевать россиян пропагандой. Последним элементом, необходимым для устойчивого функционирования авторитарного механизма, стали массовые фальсификации на выборах, о которых знают и говорят все, но с которыми ничего невозможно сделать.

Экономика развивалась, а уровень жизни в крупных агломерациях рос (на самом деле, это не было заслугой президента), из-за чего даже настоящие оппозиционеры, выступающие против режима, в течение многих лет не решались протестовать. Сам Владимир Владимирович в первую очередь благодаря баснословно высоким ценам на нефть смог раз и навсегда перестать изображать прозападного политика, способного идти на компромиссы и уступки или даже размышляющего о вступлении России в ЕС.

Первые годы президентства Путина были периодом развития страны, какого раньше ждали от Ельцина. Это очень нравилось россиянам, пока они не поняли, что их страна принадлежит уже не им, а узкой прослойке людей, которую не волнует благосостояние и благополучие граждан.

Запад не учится на своих ошибках

Когда президентом стал Медведев, россияне, придерживающиеся проевропейских взглядов, поняли, что в России можно жить иначе, более либерально, а, значит, лучше. Перспектива нового президентского срока Путина ассоциировалась у них с возвращением к постсоветским ценностям, строящимся на патриотических лозунгах прошлого и комплексах давно рухнувшей империи. Это привело к серии протестных акций 2011-2012 годов, которые, однако, ничего не изменили. Они лишь разозлили Путина и подтолкнули его к дальнейшим решениям: он изолировал Россию от Запада и обострил соперничество с США, чтобы закрепить миф об «осажденной крепости».

Наблюдавший за российской ситуацией Запад практически не отреагировал на войну с Грузией и испугался только аннексии Крыма, но так и не стал учиться на своих ошибках. Введенные пять лет назад санкции стали ударом в первую очередь по российскому обществу. Его доходы и уровень жизни год от года снижаются, так же как и уровень поддержки президента. «Левада-центр» отметил, что в последнее время рейтинг главы государства достиг исторического минимума, колеблясь на отметке примерно в 30%, а прокремлевский ВЦИОМ отказался вчера публиковать новые результаты опросов, объясняя это изменением методики их проведения.

Оппозиционные российские СМИ («Медуза») по случаю двадцатилетия пребывания Путина у власти подготовили инфографику, представляющую «Россию в цифрах». Из нее следует, что в последние 20 лет российское государство опустилось с 121 на 149 место в индексе свободы прессы, число чиновников увеличилось там в два раза, а в рейтинге стран по уровню демократии оно на десять позиций отстает от Зимбабве.

У самого Владимира Владимировича голова занята сейчас другими проблемами, о чем свидетельствует хотя бы тот факт, что он ни разу не прокомментировал продолжающиеся уже месяц протестные выступления. Его волнуют парламентские выборы 2021 года и президентские 2024. Основной вопрос таков: как сохранить власть, не нарушая при этом (по крайней мере слишком явно) закон?