В годовщину Чернобыля в Европе случилась катастрофа, масштабы которой, как в свое время чернобыльской, никто еще толком не оценил. Последствия случившегося и вовсе необозримы, потому что событие это еще не завершилось, оно, так сказать, течет по реке времени вместе с нами.

Дракон замер

На первый бытовой взгляд, стряслась какая-то техническая неисправность на знаменитом нефтепроводе «Дружба» 1960 г. р.: то ли белорусы что-то мутят, то ли украинцы чего-то учудили. Так это в легкую все подавалось из Москвы в начале последней декады апреля. Чернобыльскую катастрофу тоже довольно долго из Москвы пытались выдать за рядовой пожар.

Но тогда, как и сейчас, вмешался Запад. В нашем случае, его восток. Ближе к середине декады от российской нефти, транспортируемой «Дружбой,» отказалась Польша, Словакия, затем Венгрия и наконец НПЗ Восточной Германии.

«Дружба» хрюкнула и остановилась. Это только написать легко: остановилась. Но представьте себе дракона с 3-тысячекилометровыми шеями, охватывающими Европу со множества сторон. Дракона, по венам которого протекает миллион баррелей нефти в сутки.

В систему «Дружбы» входит 8900 км трубопроводов (из них 3900 км на территории России), 85 насосных станций, резервуарные парки которых вмещают 1,5 миллиона куб. м нефти. По нефтепроводу в страны «дальнего зарубежья» ежегодно экспортируется от 60 до 66 миллионов тонн, больше четверти российского экспорта нефти и около 10 процентов европейского импорта.

Откуда яд?

Легко ли такое чудище остановить? И уж точно для этого нужен серьезный повод.

Повод обнаружился во всем своем ужасе: российская нефть отравлена опасным, смертельным ядом. В конце прошлой недели это признала даже Транснефть — хозяйка дракона. По указанию Путина к делу подключилась ФСБ. И тут же Транснефть выдала сенсацию: нефть отравлена в результате диверсии.

Надо еще раз вернуться к масштабам события, чтобы переварить услышанное. Эксперты называют разные объемы отравленной нефти. Самые осторожные говорят: миллион тонн. Другие называют цифру в три миллиона. Как мог «коварный враг» подкрасться и отравить миллион тонн нефтяной смеси «уралс»? Это ведь, для сравнения, больше 16 тысяч железнодорожных цистерн! Кто и чем способен убить такой объем жидкости?

Давайте пройдемся вдоль хроники этого абсолютно уникального происшествия.

О резком падении качества российской нефти Белнефтехим сообщил 19 апреля, тогда же факт загрязнения сырья дихлорэтаном подтвердило российское Минэнерго. Из-за угрозы повреждения оборудования Белоруссия почти наполовину снизила переработку на своих НПЗ — Мозырском и ОАО Нафтан, а 23 апреля вынужденно приостановила экспорт светлых нефтепродуктов на Украину, в Польшу и страны Балтии.

На следующий день Гомельтранснефть Дружба остановила транзит загрязненной российской нефти в Европу после отказа Польши и Германии принимать ее на переработку. 25 апреля стало известно о приостановке транзита по нефтепроводу Мозырь — Броды.

«Как сообщил журналистам советник президента Транснефти Игорь Демин, вброс хлорорганических соединений осуществлялся через узел учета, принадлежащий частной структуре Самаратранснефть-Терминал (принадлежит ГК Петронефть), осуществляющей прием нефти и анализ ее качества от нескольких малых производителей», — пишут российские деловые издания.

По словам господина Демина, силовые ведомства в России возбудили уголовное дело по факту загрязнения нефти.

«Первые результаты свидетельствуют, что это загрязнение было умышленным действием», — заявил советник президента Транснефти.

Итак, выходит, зловредный враг пробрался с примерно сотней цистерн ядовитой жидкости к трубопроводу в захолустье Самарской области, чтоб нанести и Транснефти, и России немыслимый урон?

Ведь именно Транснефть терпит финансовые убытки в гомерических масштабах, пишут эксперты, не говоря уже о репутационных потерях России как надежного поставщика углеводородов. Госкорпорация, осуществляющая контроль каждой партии нефти на входе в свою систему трубопроводов, либо халатно отнеслась к своей работе, либо контроль вообще не проводился. В любом случае теперь именно ей придется покрывать финансовые претензии западных партнеров.

Собеседник газеты «Ведомости» уверяет, что поставить некачественную нефть через авторизованный узел крайне сложно — Транснефть каждые сутки проверяет качество нефти на наличие серы и воды, а раз в 12 дней — на другие примеси.

Еще один собеседник, близкий к крупной нефтяной компании, говорит, что всего в нефтепровод «Дружба» поступило около 5000 тонн некачественной нефти с высоким содержанием дихлорэтана и что закачать в трубу некачественную нефть можно только по предварительному сговору.

Что же это такое — дихлорэтан? Какой-то новый «новичок», созданный для уничтожения враждебных углеводородов?

Все гораздо прозаичнее. Дихлорэтан — это яд. Он представляет собой тяжелую, бесцветную, подвижную жидкость с запахом, напоминающим запах хлороформа. Хорошо растворяется в спирте и других органических растворителях. Весьма стоек к действию кислот и щелочей.

Но как он связан с нефтью? Потерпите: сейчас немного теории.

Как добывают нефть? В большую подземную линзу, заполненную пористым минералом (песчаником или мелом), поры которой насыщены нефтью, бурится много скважин. Под воздействием давления водоносного пласта нефть сочится из пор в ствол скважины и поднимается на поверхность.

Добытчики всячески пытаются заставить нефть выходить из пласта в скважины поактивнее. Для этого бурят не только добывающие, но и водонагнетательные скважины и через них закачивают в эту песчаную линзу воду, которая будет увеличивать давление и гнать нефть к стволам добывающих скважин. Нефть смачивает горную породу и прилипает к песчинкам, т. е. довольно много нефти не желает выходить из пласта. Чтоб ее вытащить, можно промывать пласт не водой, а химическим раствором.

Есть и другие технологии, локальные, направленные не на выжимание большего количества нефти из месторождения в целом, а на снижение сопротивления переходной зоны между скважиной и пластом. Поры, которые выходят из пласта в скважину, бывает, забиваются — и тогда уже через них нефть в ствол скважины поступает хуже. Если в месторождении парафинистая нефть, то поры как раз и забиваются воскообразным соединением, и призабойную зону скважины нужно время от времени промывать. Вот тут-то дихлорэтан применяется широко, и он действительно способен делать парафин более жидким и подвижным.

Уничтоженный Кремлем ЮКОС, к примеру, добывал нефть не варварски, а по передовой американской технологии. Несколько скважин объединялись горизонтальным бурением в систему сообщающихся сосудов. И в одну скважину закачивался жидкий цементный раствор, насыщенный мельчайшим керамзитом. Нефть давилась без обводнения. Керамзит поглощал часть сопутствующего газа. На выходе — «скважинная жидкость» — смесь нефти, грунтовых вод, песка, газа. Эта смесь отправлялась на очистку. И на любом другом месторождении нефть до закачки в нефтепровод положено предварительно очищать. В скважинной жидкости ее не более 35%.

Если в трубу попала хлорорганика, да в размере, превышающем допустимые в 100 раз, значит, вовсе никакой очистки не было. По трубе пошла скважинная жидкость, насыщенная едкой кислотой хлорорганики, разъедающей железо.

Что дальше? Транснефть могла бы слить загрязненную нефть в резервуарные парки и потихоньку добавлять ее в протекающую чистую нефть, держа уровень загрязнения под верхней планкой допустимого. Но, кажется, на этом отрезке «Дружбы» толком нет резервуарных парков.

Приведу мнение другого эксперта.

«С начала санкций против РФ в стране разрешили использовать хлоросодержащие соединения для „стимулирования" нефтеотдачи, а после введения секторальных санкций против российской нефтянки процесс стал лавинообразно ускоряться.

Что же случилось на „Дружбе"? Просто выдавливающая нефть масса воды, без меры насыщаемая хлоросодержащими соединениями, достигла отборных скважин. И, судя по резкости процесса, случилось это на каком-то огромном месторождении, с тысячами скважин. У кого именно из „титанов" это случилось? Представления не имею.

Но гораздо интереснее другое: проблема не имеет быстрого решения, потому что отравлено хлором, я думаю, не одно месторождение и не у одной компании — просто на других хлоросодержащие „выжимные" воды еще не добрались до тех скважин, откуда нефть отбирается, но это только вопрос времени. Закачано в землю хлора невообразимое количество, и достать его оттуда обратно невозможно. В обозримом будущем вся российская нефть (большая ее часть) станет непригодной для переработки без дополнительной дорогостоящей очистки от хлоросодержащих соединений»… Не случайно я начал наш разговор с Чернобыля. Его трагедия тоже набирала громкость постепенно, сдерживаемая цензурой и недостатком знаний предмета. Так, похоже, и с «Дружбой». Не самарский вредитель отравил миллионы тонн российской нефти, а исключительно сговор нефтедобытчиков с ее транспортировщиками привел к международной катастрофе.

Чтобы очистить загрязненную нефть, ее как минимум нужно слить: хлор тяжелее нефти, он выпадает в осадок, достаточно отстоять загрязненную нефть, утверждает технолог крупной нефтесервисной компании.

Но куда сольешь три миллиона тонн жидкого золота? Где их отстаивать? Да и грех терять золотые деньки, пока цены на баррель летят за 75 долларов. Скорее всего, оказалось легче и проще договориться с узлом слива: авось пронесет. И пронесло отраву потоком, почти до самой Германии.

Сколько стоит «авось»?

А потом случился взрыв. К счастью, пока лишь взрыв негодования. Но и он унес сотни миллионов долларов. Пострадали не только белорусские НПЗ. Повреждены хлорной атакой и перерабатывающие мощности в Польше, Словакии, Венгрии. Досталось даже Казахстану, хотя он находится «за спиной» отравленной «Дружбы».

«Дело больше смахивает на обычную коррупционную историю, когда „за откат" некондиционную нефть запихнули в трубу как нормальную, — объясняет сотрудник казахстанской нефтедобывающей компании. — В результате парализовали европейские поставки».

При чем тут Казахстан? «Один из важных маршрутов транспортировки казахской нефти по трубопроводу Атырау — Самара, который по сути и есть продолжение „Дружбы". Мощность — 30 миллиона тонн в год, реально прокачиваем 16 миллионов тонн. Две недели простоя — это больше 600 тысяч тонн недопоставленной на экспорт нефти».

Белнефтехим, перерабатывающий нефть «Дружбы», оценил объем грязной нефти в трубопроводе в 1 млн тонн — по текущим котировкам это около 500 миллионов долларов.

Но это еще самые предварительные цифры: во-первых, на вторник, 30 апреля, чистая нефть до Белоруссии еще не дошла, во-вторых, свои убытки еще не предъявили зарубежные получатели российской нефти по «Дружбе».

Есть и еще один аспект. Чтобы в дальнейшем использовать загрязненную нефть на НПЗ, ее придется разбавлять чистой. Этот процесс может занять до полугода с учетом мощности «Дружбы» и тридцатикратного превышения содержания хлорорганики, пишет Bloomberg. Все это время грязную нефть придется хранить, и это повлечет дополнительные издержки.

«Проблема входного качества российской нефти для Европы системная: она связана с падением качества поволжской нефти и с устаревающей системой контроля, не способной оперативно отслеживать загрязнение нефти, — сказал „Ведомостям" управляющий партнер компании Bright Денис Абакумов. — Урало-Поволжская нефтегазоносная провинция — самая выработанная в России, обводненность скважин на ней достигает 80-98%».

Качество «Уралс» в последние годы и так не нравится европейским импортерам: Россия перенаправляет малосернистую восточносибирскую нефть в Китай, а менее качественная сернистая нефть из Башкирии и Поволжья поступает в Европу.

Гендиректор Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов тоже очень сомневается в версии умышленного загрязнения нефти. По его мнению, компания Транснефть просто нашла «стрелочника», так как вина за попадание некачественной нефти в трубопровод лежит на ней как операторе трубопроводной системы.

«Ряд стран Европы прекратили транзит российской нефти. И хотя убытки только предстоит подсчитать, нет сомнений, что они будут колоссальными, — считает Симонов. — Белоруссия зацепилась за эту историю и грамотно раздула ее до вселенских масштабов. Но хлорорганические соединения были, „Транснефть" это признала. Поэтому Путин начал задавать вопросы: „Как в условиях таких сложных отношений вы могли сделать такой подарок Белоруссии?". Дальше начался поиск виноватых. Поручение найти их досталось профильному министру Козаку. К кому дальше Козак идет? Конечно, к „Транснефти". Что делает компания? По принципу стрелочника спускает ответственность дальше, до того, кто сдавал эту нефть, — рассуждает Константин Симонов. — На самом деле там не существует системы контроля. Хлор при приеме нефти в трубу не является тем параметром, который „Транснефть" замеряет. Потому что раньше никогда таких историй не было»…

Вот, кажется, мы и нашли точку входа в загадочный сюжет. История типично российская: при всем адовом контроле содержание хлора в нефти, текущей на Запад, никто не отслеживал. Несмотря на то, что хлоросодержащие жидкости все шире применялись в России для поддержания добычи. До поры до времени «авось» проносил и приносил, пока однажды…

Типично чернобыльская история.