Госсекретарь США Мадлен Олбрайт (Madeleine Albright) торжествующе подняла над головой вступительные грамоты, которые только что подписали ее коллеги из Польши, Чешской республики и Венгрии, и воскликнула: «Хочу процитировать старинное среднеевропейское выражение: аллилуйя!» Торжество в Президентской библиотеке имени Трумэна в Канзас-сити 12 марта 1999 года — то есть ровно 20 лет назад — было посвящено официальному приему трех упомянутых государств в НАТО, с чего началось активное продвижение этого военного блока на восток. Тогда был сделан первый большой шаг в направлении, на котором с тех пор постоянно растет напряженность в отношениях с Россией. В конечном итоге это привело к ожесточенной силовой борьбе с Москвой, определяющей сегодня всю мировую политику.

Польша, Чехия и Венгрия еще в начале 90-х годов начали прилагать усилия для последующего вступления в НАТО. Варшава даже зафиксировала это стремление в Национальной оборонительной доктрине. Среди ведущих политиков тогдашних стран-членов альянса федеральный министр обороны Германии Фолькер Руге (Volker Rühe/ХДС) стал первым, кто публично потребовал экспансии НАТО. Он начал работать в этом направлении с 1993 года. С одной стороны, в Бонне посчитали, что будет полезно параллельно с расширением ЕС интегрировать его новых членов и в военный союз, дабы сделать их переход с одной стороны на другую более полным. С другой стороны, Руге придерживался мнения, что со стратегической точки зрения для Германии выгодно изменить свое крайнее положение на востоке НАТО на более безопасное центральное, а роль потенциального фронтового государства навязать другим, например, Польше. Вначале министр иностранных дел Клаус Кинкель (Klaus Kinkel) демонстрировал скептическое отношение к планам своих коллег из министерства обороны, что позволяло ему с мнимым пониманием амортизировать протесты России, но скоро все изменилось. Самое позднее в 1995 году альянс взял четкий курс на прием новых восточных членов.

При этом НАТО игнорировала интересы безопасности России так же, как и обещания, данные Москве Бонном и Вашингтоном в начале 1990 года. Тогда в обмен на согласие Советского Союза на включение ГДР в состав ФРГ ему было обещано не расширять НАТО на восток. Правда, это были лишь устные обещания, которые можно без проблем нарушать. Россия была слаба, «мы не принимали интересы России всерьез», честно признался бывший министр обороны США (2006-2011) Роберт Гейтс (Robert Gates) в своих мемуарах, опубликованных в 2014 году. Позднее он пришел к выводу, что «было огромным достижением, когда Горбачев смирился с членством в НАТО ФРГ, которая увеличилась в размере за счет ГДР». Однако так быстро переходить к приему других государств, прежних союзников Москвы, «было ошибкой». Как самокритично признается Гейтс, Запад «очень плохо» выстраивал отношения с Россией.

Пожалуй, так оно и было. Из России очень скоро зазвучали предостережения. Расширение НАТО на восток может «привести к чувству изоляции в российском обществе», заявил президент Борис Ельцин уже осенью 1993 года. Его министр обороны Павел Грачев дал понять два года спустя, что если НАТО действительно будет принимать новых членов, это может побудить Россию в целях создания противовеса формировать собственные военные союзы — может, с другими государствами СНГ, а может, с Китаем. Помимо этого, Грачев якобы считал, что расширение НАТО на восток может «в конечном итоге привести к войне».

Незадолго до того, как 8-9 июля 1997 года западный альянс предложил Польше, Чехии и Венгрии начать переговоры о вступлении, ему пришлось составить вместе с Москвой основополагающий акт Россия-НАТО, который и был подписан 27 мая 1997 года. Акт должен был успокоить Москву, он содержал множество неопределенных и, по сути, ни к чему не обязывающих формулировок, например, пассаж о том, что в данный момент у альянса «нет намерения, планов, да и повода размещать ядерное оружие на территориях новых членов». Никакой правовой основы под этими обещаниями не было. То, что НАТО могла поступить иначе, если захочет, стало видно по хартии НАТО-Украина, подписанной 9 июля 1997 года и предусматривающей развитие сотрудничества между сторонами. По оценке федерального Института восточных и международных исследований от августа 1997 года, этот документ соотносился с основополагающим актом НАТО — Россия так же, как «договор о партнерстве» — с обыкновенным «договором о ненападении».

После первого раунда расширения альянса на восток, который Мадлен Олбрайт отметила восклицанием «аллилуйя», НАТО стала действовать дальше. Чтобы успокоить Россию перед вторым раундом, альянс создал в мае 2002 года Совет НАТО — Россия, чтобы затем 29 мая 2004 года принять сразу семь государств — от Эстонии до Болгарии. За этим 1 апреля 2009 года последовал прием в НАТО Хорватии и Албании, а 5 июня 2017 года — Черногории. 6 февраля этого года был подписан протокол о вступлении Македонии. Правда, его еще предстоит ратифицировать. Таким образом, практически вся Южная Европа оказалась в руках НАТО, и там соответственно сократились пространства для политических маневров Москвы. Вашингтон с удовольствием принял бы в альянс и Украину с Грузией. Но Берлин и Париж пока не дали этому свершиться, не желая провоцировать неконтролируемую эскалацию конфликта с Россией. Но и без этого можно утверждать: продвижение НАТО на восток, начавшееся 20 лет назад с приема в альянс Польши, Чехии и Венгрии, надолго закрепило политическое и военное положение альянса у западных рубежей России.