Свияжск, Татарстан, Российская Федерация (от нашего сотрудника). «После того как Троцкий отдал приказ разоружить чехословацкую часть, белочехи устроили путч. Так началась Гражданская война. Можно сказать, что это они ее развязали», — рассказывает молоденькая экскурсовод в музее Свияжска, а я только диву даюсь. Я пробрался на экзаменационную экскурсию, во время которой новые кадры отвечают научному сотруднику, милой бабуле с палочкой, которая довольно кивает. Кивают и двое гидов постарше с удостоверениями на шее. На меня никто внимания не обращает, но, как я предполагаю, узнай они, откуда я, подобных слов в адрес чехословацких легионеров не прозвучало бы.

«Чехословацкие отряды сыграли в Гражданской войне роль детонатора, — продолжает экзаменуемая экскурсовод. — Они отказались разоружаться, захватили всю Транссибирскую магистраль, реквизировали все транспортные средства. Огромному числу беженцев, которые следовали за ними, не на чем было передвигаться. А легионеры даже оставляли своих раненых на платформах на произвол судьбы», — рассказывает экскурсовод.

Речь зашла и о российском золотом запасе: «Приказ о его передаче белочехам отдал адмирал Колчак. Его фактически вынудили на это, поскольку он находился в плену у белочехов», — говорит по этому поводу экскурсовод.

Белочехи развязали войну

Свияжский музей Гражданской войны находится на полуострове посреди реки Волги недалеко от Казани. Когда-то здесь была крепость, а потом появились два монастыря. Недавно Свияжск реконструировали на государственные средства и объявили туристической зоной. Музей Гражданской войны открылся здесь всего два года назад. Он размещен в доме, где находился штаб Льва Троцкого, который в то время занимал стратегически важную должность комиссара по военным делам.

В отличие от других музеев подобной тематики, созданных еще при коммунистическом режиме, к примеру, в близлежащем родном городе Владимира Ильича Ленина в Ульяновске, в Свияжске хотят рассказывать об этом сложном и болезненном периоде российской истории без предрассудков. А в современной России это непросто. Когда музей открылся, в местных новостях даже писали: «В Свияжске открылся музей Троцкого!» Верховный комиссар большевистских войск не поладил с наследником Ленина — Сталиным, который изгнал его из страны, а затем распорядился убить его в Мексике. Печать врага советского народа на Троцком лежит до сих пор.

Клеймо вражеского элемента есть и на чехословацких легионерах, которых по-прежнему называют в стиле коммунистической пропаганды «белочехами». «Развязали войну? Нет, это неточная формулировка», — пытается поправить слова экскурсовода заместитель директора свияжского музея Елена Корташова. «Сегодня большинство историков придерживается того мнения, что Гражданская война началась фактически революцией 1917 года. Скорее дело в том, что в мае и июне 1918 года чехословацкие легионеры вели себя очень активно и увлекали за собой русских. Формировались офицерские объединения и разные подразделения для борьбы с большевиками», — говорит Корташова.

В том числе благодаря военной силе чехословацких легионеров, которые взяли Самару, летом 1918 года смогло появиться правительство Комитета членов Всероссийского Учредительного собрания, которое вскоре создало армию и постепенно заняло все Поволжье вплоть до Казани. 70-тысячной чехословацкой армии боялись даже в Москве, куда из Казани бронепоезд доходил за сутки быстрой езды. Французский журналист Роберт Воше, который в 1918 году бывал в Москве и Петрограде, писал в своей книге «Большевистский ад» о «чехословацком фронте», имея в виду все бои, которые разворачивались на обширных просторах восточной части России, от Казани до Сибири.

Вместо памятника — супермаркет

Подсознательная ненависть к белочехам или чехословацким легионерам до сих пор глубоко укоренена в российском обществе. Особенно рьяно установке памятников сопротивляются там, где чехословаки одержали лучшие победы. «Да, они воевали с Красной армией, поэтому были врагами», — сказал мне в Новокуйбышевске, что недалеко от Самары, дед Владимир.

Мы говорили, стоя перед памятником отряду видного большевистского революционера Михаила Кадомцева, который пал в бою с чехословацкими легионерами у близлежащей деревни Липяги. В том бою часть из 1600 легионеров буквально смолола четыре тысячи красноармейцев. Чешские историки говорят о 1800 погибших и двух тысячах пленных красноармейцев. Потери же легионеров составили 30 человек.

Единственным напоминанием о том бое остается упомянутый памятник Кадомцеву и неизвестному числу его бойцов, которые, как написано на памятнике, пали тут в боях с белочехами. В поисках следов павших легионеров я оказался на заброшенном кладбище близ Липяги, которая после Второй мировой войны слилась с Новокуйбышевском. Но на кладбище, поросшем лебедой, я не смог найти никаких следов. Чешское Министерство обороны вместе с обществом легионеров планирует установить здесь памятник рядом с вокзалом — там же, где стоят два небольших и ухоженных памятника красноармейцам.

Легионеры добились успеха и в Самаре, где поступили с большевиками милостиво и те сдались. «Они окружили их и отвели в тюрьму, несмотря на призывы линчевать их, так что местные коммунисты выкрутились. Только тогда, когда в Сибири эти люди организовали восстание против Колчака, его вселявшая страх разведка казнила их», — говорит местный историк Александр Завальный.

Сегодня в Самаре возникает, пожалуй, больше всего проблем, связанных с памятью о легионерах. Памятник был готов еще шесть лет назад и валяется на складе. В парке недалеко от вокзала даже стоит готовый постамент, но местные власти под разными предлогами откладывают установку памятника и уже во второй раз предлагают изменить его местонахождение.

«На костях наших легионеров они построили торговый центр и жилой квартал. Наши захоронения осквернили и уничтожили, — говорит директор отдела военных ветеранов Министерства обороны ЧР полковник Эдуард Стеглик. — А мы только хотим, чтобы в каком-нибудь достойном месте можно было почтить память наших павших».

Очерствевшие люди

В мае этого года на популярном государственном телеканале «Россия 1» известный ведущий исторических программ Николай Сванидзе показал репортаж, в котором о легионерах отзываются самым негативным образом: «Во всех городах, захваченных ими, начинался террор против тех, кто сотрудничал или симпатизировал большевикам. Они пытали, убивали, грабили и награбленное вывозили эшелонами», — утверждал телеведущий с экрана. В историческом журнале «Родина» были опубликованы фотографии изуродованных тел чехословацких добровольцев, взятых в плен и убитых большевиками под Никольско-Уссурийском. Правда надпись под фотографиями гласила: «Чехословацкие легионеры позируют на фоне застреленных русских».

Полковник Стеглик признает, что все это печально, но у чешской стороны очень мало возможностей для того, чтобы помешать подобной интерпретации истории легионеров. «Наши возможности повлиять на телепередачи в России практически равны нулю», — говорит Стеглик.

Однако это не означает, что чехословацкие легионеры не совершали эксцессов. Например, легионер Ян Дворжак вспоминает в недавно изданных мемуарах под названием «Как появилась Чехословакия», что его собратья по оружию на одной сибирской станции похитили женщину, затащили ее в вагон, все вместе насиловали во время движения, а затем измученное тело выбросили в снег на съедение волкам. И это не единственный инцидент. Особенно плохой репутацией пользовался, например, конный полк Яна Йискры из Брандыса, который поступал с местными жителями беспощадно, убивая их.

Смертный приговор за предательство и дезертирство ожидал и плененных чешских красноармейцев. «За то время, пока они находились в плену, эти люди очерствели», — говорит полковник Стеглик, который уверен, что моральный уровень чешских бойцов был по сравнению с другими воюющими сторонами еще довольно высок, и тем, кто становился причиной эксцессов, грозил военный трибунал.

Смерть адмирала

Иркутск — еще один город, где нет ни одного памятника легионерам, хотя все то время, пока легионеры находились в Сибири, этот город играл роль их политического и военного центра. Останки приблизительно 170 чехословацких добровольцев находятся в двух безымянных захоронениях в детском парке и на Новогодней улице на частной территории.

Там, в глубине сада, где-то у дома, построенного из разного хлама, валяются остатки скульптуры «Чехия», созданной скульптором Франтишеком Билеком. Несколько лет назад их обнаружил Томаш Нетопил. «Я не могу вас пустить. Родителей нет дома», — три раза повторила нам девочка лет 13, когда мы пытались побывать на этом месте. «Они никого не пускают, добиваясь таким образом, чтобы Чехия выкупила у них этот участок», — объяснила мне впоследствии Галина Нетопилова, жительница Иркутска и жена Томаша Нетопила.

Я спускаюсь по улице к реке Ангаре. Недалеко от заброшенного захоронения чехословацких легионеров стоит Знаменский монастырь, а перед ним — памятник адмиралу Александру Колчаку. Финал его жизни и в хорошем, и в плохом смысле связан с чехословацкими легионерами. После большевистской революции под давлением британцев он вернулся в Россию, чтобы навести порядок. В ноябре 1918 года он сверг временное правительство и с помощью легионеров попытался смести красную диктатуру. Колчак действовал так же жестоко, как и большевики. Впоследствии в ходе расследований выяснилось, что его солдаты убили более 110 тысяч человек, якобы сотрудничавших с коммунистами.

Наконец Колчака свергли собственные люди, а чехословацкие легионеры по договоренности, которая открыла им путь на Владивосток, передали его большевистскому правительству в Иркутске. Местная политическая комиссия вынесла ему смертный приговор, и седьмого февраля 1920 года коммунисты казнили его на промерзшем берегу Ангары у Знаменского монастыря. На месте, где это произошло, сегодня установлен скромный крест. «Кого здесь убили?» — удивляется узбекский гастарбайтер, который ловит у креста рыбу.

Близ памятника адмиралу чуть более оживленно. Посмотреть на это уникальное произведение приезжают туристы со всей России и из-за рубежа, потому что нечасто увидишь памятник белому генералу в России, заполоненной Лениными. Кстати, чешских легионеров, помимо кражи части российского золотого запада, обвиняют еще и в том, что они выдали Колчака.

«Белочехи. Ага. Так это они у нас в Усолье убили семерых молодых парней», — вступает со мной в разговор Елена из городка, который находится в ста километрах от Иркутска. На протяженности всей Транссибирской магистрали и в Центральной России найдется масса таких свидетелей «белочешских» дел. «Они выдали Колчака, украли запас… — продолжает Елена. — Страшное время было, и им просто не повезло оказаться не в том месте. Пришлось как-то выбираться, иначе их постигла бы та же судьба, что и всю нашу страну. Трудно судить по прошествии ста лет».