23 августа 1991 года. Элегантное кирпичное здание на Лубянке, где с 1920 года расположена политическая полиция Кремля во всех ее проявлениях: ЧК, ОГПУ, КГБ и ФСБ. Статуя основателя и первого главы ЧК Феликса Дзержинского гротескным образом свисает с крана, который поднял ее с постамента через четыре дня после неудачного путча коммунистов-консерваторов, выступивших против политики открытости Михаила Горбачева. Все это сразу же собирает толпу. Один из демонстрантов делает фото: упертые в бока руки, вызывающий взгляд, ботинок на голове «железного Феликса». На заднем плане сотрудники снимают памятную табличку Юрия Андропова, который был главой КГБ на протяжении 19 лет.

17 лет спустя, летом 1999 года, Владимир Путин, тогда еще директор ФСБ, предложил опальным агентам своеобразный реванш. Было отдано распоряжение вернуть табличку Андропова на прежнее место. Затем, 20 декабря, уже будучи премьером, он председательствовал на официальной церемонии реабилитации. Выяснилось, что Дзержинский и Андропов вели исключительно скромную жизнь аскетов и были гениальными экономистами. В галереях музея ФСБ появились приписываемые Дзержинскому пророческие изречения об экономике и борьбе с коррупцией. Официальные историки спецслужб сформировали миф о том, что Андропов был настоящим мыслителем перестройки и вторым виртуозом экономики из батальонов Дзержинского.

Реабилитация этих спорных личностей, казалось, готовила возрождение КГБ советского образца. Как бы то ни было, пропаганда насчет экономической грамотности его лидеров была нужна для того, чтобы убедить российскую общественность в обоснованности назначения агентов ФСБ на ключевые посты в администрации и бизнесе. Настоящая инновация по отношению ко временам СССР, что хорошо отражается в этой русской поговорке: «Бывших чекистов не бывает». Каким бы влиянием ни обладал КГБ, он все равно находился в подчинении у КПСС. Представители партии наблюдали за деятельностью каждого эшелона КГБ — от руководства до мельчайших подразделений. Это была замочная скважина, через которую государство следило за своими спецслужбами. КПСС ушла в небытие вместе с СССР, и Борис Ельцин решил сохранить контроль с помощью системы сдержек и противовесов, разбив КГБ на несколько ведомств. В результате ФСБ была лишена функций в области внешней разведки (отошли к СВР) и обеспечения охраны руководства. Когда Борис Ельцин получал на стол два отчета, от ФСБ и ФАПСИ (соперничавшее с этой службой агентство), мог ли он тем самым сравнить эффективность работы каждого ведомства?

Путинский подход был совершенно другим по сравнению с советским и ельцинским. «В настоящий момент спецслужбы неподконтрольны партии или парламенту, ни тем более гражданам, — говорит историк Никита Петров из НКО "Мемориал". — Они отчитываются только перед высшей властью в лице Путина и нескольких его приближенных. Как бы то ни было, президент не в состоянии в одиночку контролировать деятельность всех спецслужб».

Спрут

По приходу к власти в 1999 году Владимир Путин начал с большой чистки в руководстве спецслужб. С декабря 1998 года по апрель 2000 года в отставку были вынуждены уйти главы СВР, налоговой службы и ФАПСИ, то есть трех самых влиятельных агентств, помимо ФСБ. Именно на этом основании новый российский лидер запустил широкий процесс слияния в угоду своей «вотчины». В 2003 году крупнейшее подразделение ФАПСИ было поглощено ФСБ. Путин существенно проредил ряды сформировавшихся при Ельцине акронимов, однако создал в результате не менее сложное и куда более туманное полотно из «наемников» всех мастей: олигархи, криминальные бароны, хакеры и ректоры университетов. Восстановление культа Андропова и Дзержинского стало, скорее, не показателем близости КБГ и ФСБ, а символом серьезных преобразований в российской разведке. Отставные офицеры оказались во главе значимых ведомств, СМИ и крупнейших предприятий. Для них была создана категория «офицеров действующего резерва», и они не отказывались от периодической помощи.

Стандартная процедура

«В 2006 году, после убийства Литвиненко, мы поняли, что Путин не ограничится внутренними репрессиями, а будет действовать ревизионистским образом и за границей», — говорит Люк Хардинг (Luke Harding) о бывшем агенте ФСБ, который бежал из России после того, как выступил с критикой коррупции спецслужб. Он перебрался в Лондон и стал там «консультантом» МИ-6, за что ему пришлось расплатиться чашкой радиоактивного чая. Хардинг руководил московским бюро «Гардиан» с 2007 по 2011 годы, когда его выдворили из страны за нелицеприятные публикации. Наблюдавшие за ним агенты ФСБ даже не пытались скрываться. «Люди следили за мной на улице, одни и те же люди всегда садились в кафе, куда я заходил. Они несколько раз проникали в квартиру, где я жил с женой и двумя детьми. Каждый раз они оставляли один-два предмета на нехарактерных местах». Однажды меня вызвали на допрос в Лефортово», — рассказывает Хардинг. Тюрьма «Лефортово», построенный при последнем царе комплекс в виде буквы К, является самой знаменитой в Москве: здесь довелось побывать политическим противникам всех режимов. «Это стандартная процедура для российских оппозиционеров, журналистов и иностранных дипломатов. Меня предупредили», — говорит Хардинг.

В советские времена КГБ отталкивался от постулата о том, что ни одно диссидентское движение не может выжить без активной поддержки Запада. Поэтому контрразведка наседала на любого гражданина, у которого были даже невинные связи с заграницей. Как бы то ни было, шпионская горячка возникла не при Путине и даже не при его советских предшественниках. В XVIII веке придворный поэт Василий Петров публиковал модные стихи о тайном сговоре европейских стран против России. Релятивистские теории Ленина тоже указывали на существование суверенной истины Кремля.

«Россия ухватилась за убийство и вынесла его на всеобщее обозрение»

Болезненная подозрительность по отношению к внешнему миру, наверное, проявляется сильнее всего в российских спецслужбах. «Царистские и советские порядки оказывают сильное влияние на менталитет людей из ФСБ. Это закрытая группа, которая тесно связана с властью и заинтересована в ее стабильности. Она так и не перестала считать Запад врагом», — говорит Никита Петров. Как бы то ни было, Люк Хардинг, автор нескольких книг о российских спецслужбах и, в частности, об их вмешательстве в американские выборы, видит здесь два серьезных отличия: «Москва уже не опирается на коммунистические партии, а ведет идеологическую борьбу со ставкой на ультраправых вроде Национального фронта во Франции и Партии независимости Соединенного Королевства». Еще одной инновацией путинской эпохи стали внесудебные ликвидации людей за границей: «Россия ухватилась за убийство и вынесла его на всеобщее обозрение».

Так было 1 ноября 2006 года на площади Гросвенор в двух шагах от американского посольства. В расположенном на ней отеле агенты Андрей Луговой и Дмитрий Ковтун добавили несколько микрограммов полония в чашку Александра Литвиненко. Или 23 марта 2013 года в тихом поселке Аскот в 40 километрах от британской столицы. Соседи Бориса Березовского наблюдали за тем, как спасатели выносили тело опального олигарха, которого нашли повешенным, хотя цвет лица и следы удушения на шее не походили на самоубийство. Затем, 4 марта 2018 года провинциальный Солсбери с его домами из красного кирпича стал декорациями для покушения на Сергея Скрипаля и его дочь. Месяц спустя нидерландские спецслужбы задержали трех российских граждан в автомобиле Ситроен C3 неподалеку от здания ОЗХО в Гааге, куда были доставлены полученные в Солсбери образцы «Новичка». Как установили нидерландские спецслужбы, за задним сиденьем и в багажнике автомобиля было установлено шпионское оборудование для взлома сети ОЗХО. Такой была месть бывшего агента, который забыл замести следы.