Внезапно выясняется, что необузданный капитализм ведет к росту неравенства, что лучшее будущее наступает далеко не для всех, что интернет, никем не контролируемый, замещает факты фикциями. И тогда место «политики неизбежности» занимает другая концепция: «политики вечного возвращения». Согласно этой концепции, история движется не от прошлого к будущему, а по замкнутой «петле времени», и мы начинаем забывать о будущем, а вместо этого постоянно воспроизводим в сознании события и угрозы прошлых поколений и десятилетий.

В израильской газете «Калькалист», принадлежащей концерну «Едиот Ахаронот», напечатано (под заголовком «Россия — будущее мира, и это тревожит») изложение взглядов американского профессора Тимоти Снайдера, сконцентрированных в его последней книге «Дорога к несвободе». Снайдер — историк, профессор Йельского университета, автор нескольких популярных книг и брошюр. В последнем своем опусе он представляет свое видение современного мира в свете реалий России и тенденций, нарастающих в США. Главный его посыл: «Тот, кто хочет понять будущее США и Европы, пусть посмотрит на нынешнюю Россию под властью Путина».

Снайдер утверждает, что после падения советской империи Запад в своей наивности полагал, что отныне вектор исторических перемен будет указывать с Запада на Восток. Господствовала концепция «политики неизбежности»: капитализм победил, прогресс неизбежен, рынок несет с собой свободу и демократию, «завтра» — это то же «сегодня», только в нем все лучше и всего больше.

Однако, по Снайдеру, все это оказалось лишь концепцией, при этом уязвимой. Внезапно выясняется, что необузданный капитализм ведет к росту неравенства, что лучшее будущее наступает далеко не для всех, что интернет, никем не контролируемый, замещает факты фикциями.

И тогда место «политики неизбежности» занимает другая концепция: «политики вечного возвращения». Согласно этой концепции история движется не от прошлого к будущему, а по замкнутой «петле времени», и мы начинаем забывать о будущем, а вместо этого постоянно воспроизводим в сознании события и угрозы прошлых поколений и десятилетий.

Россия, в которой надежды на демократию сменились олигархической реальностью, по мнению Снайдера, совершила эту смену концепций раньше, чем Запад. Там прелести «дикого капитализма» — неравенство, концентрация богатств и пр. — проявились быстрее и с большей очевидностью, чем в США. А тамошнее правительство заставляет людей забыть о том, что его назначение — улучшать жизнь, и вместо этого вовлекает население в непрерывное «театральное зрелище», постановщиком которого правительство и является.

Философия 21-го века

В ряде своих книг, в том числе в бестселлере «О диктатуре» профессор Снайдер пытался сформулировать уроки, которые США могут извлечь из исторического опыта. Там он проводил параллели между режимами Гитлера и Сталина и нынешним правлением Трампа.

Чтобы понять сущность текущего момента западной цивилизации, Снайдер рассматривает то, что происходило прежде на Востоке. Он обращается к полузабытой фигуре первой половины ХХ века — к философу правого толка Ивану Ильину, уехавшему из России после революции 1917 г. По мнению Снайдера, идеи Ильина в последние годы обрели в России новую значимость. А на Западе есть тенденция недооценивать важность теоретических концепций и влияние мыслителей.

По словам Снайдера, Ильина часто цитируют Путин и другие представители правящей элиты. Ильин — типичный сторонник философии «вечного возвращения», и его опыт показывает, как можно использовать идеи почти столетней давности для оправдания олигархии во втором десятилетии нынешнего столетия.

Снайдер кратко излагает некоторые основные идеи философии Ильина. Этот мир полностью испорчен и нуждается в исправлении. В мире нет ничего достоверного, то, что мы считаем фактами, не релевантно. Единственная истина — это «синтетическая истина божественного как тотальности». Россия — единственное место, где истина еще обретается. А отсюда (заключает Снайдер) вытекает, что лжи нет: о мире можно сказать все, что угодно, ибо он порочен, и можно говорить все что угодно и делать все что угодно во имя России. Тотальности же можно достичь путем построения тоталитарной России, где каждый будет знать предназначенное ему место. Демократия в таком мире — только ритуал.

Вполне ясно, по Снайдеру, как можно использовать эти идеи для пользы лидера вроде Путина: оправдывать тот факт, что он самый богатый человек в стране, и заодно утверждать, что ничего истинного нет.

Не только Путин обращается к Ильину — это любит делать и Владислав Сурков, один из влиятельнейших кремлевских деятелей, которого считают «архитектором» российской внешней политики. Сурков, по мнению Снайдера, принял на вооружение фашистскую по сути идею о том, что истины в этом мире нет, но он перевел ее в постмодернистскую плоскость. Согласно Суркову, мир действительно испорчен, но у Бога нет в нем никакой роли. Выводы же Ильина и Суркова сходны. Назначение средств массовой информации и политиков — создавать утешительные мифы, в центре которых — «мы» и «они». Сурков — адепт «негативного патриотизма», в рамках которого он пытается убедить население, что нет ничего истинного и верить нельзя никому. И раз все живут во лжи, так уж лучше жить в «нашей» лжи. Такой подход бросает вызов миру, основанному на принципах, например, на принципах свободной торговли, или верховенства закона, или международного права.

Стратегия 21-го века

Верит ли сам Путин в эти идеи — или он только пользуется ими? Снайдер полагает, что люди сложны. Было бы опрометчиво сказать, что Путин — чистый прагматик. Нельзя считать, что его интересуют только деньги. Снайдер, правда, полагает, что Путин очень богат, почти наверняка он самый богатый человек в мире». Он считает, что в России существует режим «клептократии», основываясь тут на мнении небезызвестного Билла Браудера, который когда-то в интервью «Калькалисту» сообщил, что состояние Путина превышает 200 миллиардов долларов.

Но что же происходит у Путина в голове? По Снайдеру, если Путин думает только о деньгах и является самым богатым человеком в мире, он должен быть самым счастливым человеком в этом мире — и зачем ему стремиться к разрушению оного? Однако когда мы смотрим на Путина, он по большей части не производит впечатление счастливого человека. Похоже, если ты уже получил «все золото мира», тебя начинают одолевать другие заботы.

Так, очевидно, дело обстоит и с Путиным. В своих текстах 2011-2012 годов он достаточно ясно провозгласил, что намеревается отвернуться от мира фактов и законов, заново построить Россию как страну моральной чистоты и высоких ценностей, в которой важную роль будут играть мифы. И в этом духе он правит последние шесть лет. Вторжение на Украину он обосновывает тем, что у России и Украины есть общая тысячелетняя история и тому подобными глупостями, в которых нет ни капли логики. По мнению Снайдера, подобные идеи, верит в них Путин или не верит, эффективны в психологическом и этическом плане. Они помогают лидеру сочетать сознание того, что он вор, с осознанием себя как спасителя России.

Все это трансформируется в стратегию ослабления соперников. Снайдер высказывает оригинальный взгляд: у России нет интересов в принятом смысле слова. У России нет намерения стать объективно богаче и сильнее, точнее, ее правители сами препятствуют этому. Их единственная цель — сохранять статус-кво, при котором у маленькой кучки людей есть огромные кучи денег. Поэтому они стремятся не приблизиться к остальному миру экономически и технологически, а приблизить остальные страны к себе. Они пользуются современными технологиями не для повышения благосостояния, а для того, чтобы люди блуждали в лабиринтах интернета и соцсетей, верили лжи и фикциям. Они стремятся разрушить европейскую интеграцию, чтобы европейцам жилось хуже. Они вообще пытаются ухудшить положение дел в мире — на таком фоне Россия будет выглядеть лучше.

По словам Снайдера, главное оружие Путина — психология, субъективизм. И он прекрасно пользуется этим релятивистским оружием. Как? Он меняет правила игры таким образом, что Россия становится гораздо сильнее, успешнее, чем США. Пусть у Америки есть самолеты F35. Группа русских хакеров, бюджет которой составляет меньше стоимости одного такого самолета, может изменить мироощущение, восприятие реальности миллионов людей по всему свету. И кто оказывается влиятельнее?

Практики 21-го века

Снайдер говорит это все, имея в виду результаты выборов в США и русское вмешательство. Трамп, по его мнению, обыкновенный лузер, ставший орудием в руках России. Он, вроде бы, рыночник, сторонник «политики неизбежности». Но в тотально рыночном мире существуют анонимные компании и банки, способные связать бессовестного банкрота Трампа с преступным миром России и с российским государством. Русские покупали недвижимость Трампа, и это позволило ему поддерживать статус успешного бизнесмена и телезвезды. Без этого он не смог бы победить на выборах.

Снайдер упоминает и людей из штаба Трампа с российскими общественными деятелями, и кампанию в поддержку Трампа в соцсетях. И не так уж важно, осознавал ли все это сам Трамп. Главное — он оказался марионеткой в руках людей, которые смогли подорвать американскую демократию извне.

Снайдер не принимает идею, будто Трамп «нормален» в экономике и внешней политике. Линия на понижение налогов ведет к дальнейшему росту социального неравенства, которое и сейчас в США хуже, чем в 1929 г. Но главное — структурные угрозы демократии и верховенству закона. Трамп не только врет на каждом шагу — он воюет против журналистов, отстаивающих «правду факта». Он пытается подорвать правоохранительную систему, которую олицетворяет специальный прокурор Роберт Мюллер.

Многие полагают, что левые в США фокусируются на России, чтобы увильнуть от вопросов об истинных причинах их поражения. У Снайдера есть наготове ответ. Давайте признаем непреложный факт российского вмешательства в выборы и используем это в конструктивном ключе, чтобы поставить диагноз: что же у нас не в порядке? Ведь русские использовали наши реальные слабости.

Трамп преуспел в насаждении мифов «вечного возвращения», мифов черно-белого мира, в котором ты должен быть на стороне «добра» против сил «зла». Снайдер призывает выработать альтернативную «политику ответственности». Мы не всесильны, но что-то мы можем изменить. История может помочь нам определить границы наших возможностей и нашей гражданской ответственности.