Как русиста и бывшего корреспондента в Москве меня периодически просят прокомментировать последние — увы, как правило, преступные — действия, приписываемые России. Печально повторяющейся темой стали убийства или таинственные смерти журналистов, критически относящихся к Кремлю. На этой неделе это было убийство Аркадия Бабченко, застреленного, как нам сказали, на лестнице его дома в Киеве, столице Украины, где он искал убежища от своих врагов в России.

Я отвечала с осторожностью. То, что у Кремля был повод заставить Бабченко замолчать — а он выражал авторитетное и критическое мнение о российском военном вмешательстве как на Украине, так и в Сирии — не означало автоматически, что Кремль виновен. Как и в деле Скрипаля в Солсбери, я утверждала, что у Кремля есть все основания избежать столь пагубных обвинений накануне Чемпионата мира, на котором Россия рассчитывает показать себя миру с более мирной стороны.

Как и в случае с прежними убийствами журналистов, были и другие, — преступные элементы в спецслужбах, «патриоты»-фрилансеры, люди в иных сферах, которых каким-то образом мог разозлить Бабченко — и кто мог совершить это жестокое преступление. Как бы то ни было, неправильно было тут же винить президента Путина: он не обладает царскими полномочиями разделять и властвовать, как это часто предполагается. Максимум — и это, разумеется, само по себе, достойно осуждения — его можно винить за создание климата, в котором его критики, в том числе журналисты, могут быть убиты с очевидной безнаказанностью.

Набросав эти возможности, я добавила, что «сторонники теории заговора» могут сказать, что власти Киева организовали это убийство, чтобы дискредитировать Москву перед Чемпионатом мира. Замечу: я воздерживалась от подобного утверждения, и мне было неприятно даже говорить о нем. Бабченко был настолько уважаемой оппозиционной фигурой, столь профессиональным журналистом, что такое убийство, как оно было представлено, имело все признаки заказного убийства. Оно один в один напоминало убийство журналистки Анны Политковской, произошедшее в Москве 12 годами ранее.

Всего несколько часов спустя оказалось, что теория заговора была неприлично близка к истине, — с ключевой оговоркой, что убийство Бабченко было фикцией — это была инсценировка, как заявили украинские спецслужбы, с целью выявления российских агентов, действительно посягавших на жизнь журналиста. Таковым оказался гражданин Украины, которого, как нам заявили, арестовали.

Эффект пресс-конференции в Киеве — где появился воскресший, как казалось, из мертвых, Бабченко — оказался сногсшибательным. День, начавшийся с жестких заявлений премьер-министра Украины Виктора Гройсмана, — обвинявшего Москву, вслед за чем последовало ответное оборонительное заявление отвергавшего обвинения министра иностранных дел России Сергея Лаврова — завершился обратными обвинениями. «Фальсификации! — кричала не без оснований Москва в ответ на заявления из Киева о том, что он представлял как предлог для спасения жизни.

Теперь дискуссия была не о том, вправе ли была Украина использовать обман (это старый, как мир, прием, применяемый в спецслужбах, армиях, да и повсюду), но о том, насколько она далеко зашла в инсценировке убийства и официальном обвинении соседнего государства. Неужели наблюдения и перехвата не было бы достаточно, чтобы схватить предполагаемых преступников и их заказчиков и обеспечить безопасность журналиста-диссидента? Международная репутация Украины теперь будет во многом зависеть от качества доказательств российского заговора, которые она может предъявить. Но тут мало будет задержания одного украинца, возможно, потребуется, признание и список предполагаемых целей.

В то же время у России может быть моральное преимущество. И не только: теперь у нее есть дополнительные доказательства в поддержку своего стереотипного представления об Украине как о маленькой, довольно ограниченной стране, прибегающей к обману, преследуя свои цели, и недостойной играть в большой лиге.

Более того, многочисленных друзей и сторонников Украины за границей можно простить за пересмотр многих заявлений Украины в ходе ее конфликтов с Россией, или за допущение хотя бы некоторой доли скепсиса в будущем. Киеву не гарантировано теперь то международное сочувствие, которое он до этого получал.

Бабченко тоже оказался под ударом критики — даже со стороны его самых активных сторонников — за то, что «пересек грань» между журналистикой и активизмом. Он говорит, что у него не было иного выбора, кроме как сотрудничать с украинскими спецслужбами. Но неужели необходимо было участвовать в инсценировке собственного убийства? Теперь появится подозрение — которое опять-таки будет играть Москве на руку — что для Бабченко его роль политического оппонента важнее роли уважаемого репортера. Очень трудно себе представить, как теперь вернуться к прежнему восприятию.

Не все с этим согласятся. Некоторые противники Путина защищают Бабченко и киевские власти, ссылаясь на то, что все методы хороши в борьбе против, как они оценивают, недемократического, и даже «коварного» режима в Москве. Люди с более техническим складом ума говорят о новом аспекте «гибридной войны». Лично я не могу разделить эту точку зрения, как и международная журналистская организация «Репортеры без границ», осудившая обман и потребовавшая от Киева представить доказательства.

Этика — это главное. Но чью бы сторону вы ни занимали, практические последствия операции Киева неоспоримы. Во-первых, обвинения против России, в том числе в столь серьезном вопросе, как заказные убийства по распоряжению государства, будут подвергаться сомнению в будущем, а предыдущие обвинения могут быть пересмотрены. Русские уже используют обман Бабченко как повод поставить под вопрос позицию Великобритании в деле об отравлении в Солсбери.

Во-вторых, пока Киев не представит железных доказательств российского заговора — а спецслужбы обычно предлагают крайне труднодоказуемую информацию — доверие к киевской власти, как и достоверность ее заявлений и пределы допустимых для нее методов — будут еще долго ставиться под сомнение.

И, наконец, в-третьих, конфликт между Россией и Украиной, продолжающийся с тех пор, как Россия аннексировала Крым в 2014 году, еще более обострился из-за безрассудного стремления Киева выносить вердикты, исходя из ложных предпосылок собственного сочинения. Если можно ожидать какой-то положительный исход, то он будет состоять в том, что Запад будет с меньшей готовностью осуждать Россию и подтолкнет Киев к попытке восстановить репутацию, вернувшись к переговорам по конфликту на востоке Украины. Любой результат, не говоря уже о примирении, следует ожидать нескоро.