Пишущий редактор журнала Nation Стивен Коэн и Джон Бэтчелор (John Batchelor) продолжают еженедельные обсуждения новой американо-российской холодной войны. (С предыдущими материалами, которые публикуются уже четвертый год, можно ознакомиться на TheNation.com. Данный материал размещен на несколько дней позже, чем обычно, в связи с праздником Дня благодарения).

В 1990-е годы администрация Клинтона считала постсоветскую Россию «стратегическим партнером и другом Америки». 20 лет спустя американская политическая элита — начиная либералами и заканчивая консерваторами — настойчиво утверждает, что Россия при Владимире Путине является главной угрозой для американской национальной безопасности. Главной причиной, объясняющей это изменение в восприятии, которое началось при президенте Джордже Буше-младшем, более отчетливо проявилось во время президентства Обамы и теперь стало практически двухпартийной аксиомой, так что икать следует не в Москве, а в Вашингтоне. Но каким бы ни было полное объяснение, этот новый подход серьезно угрожает национальной безопасности США, поскольку преуменьшает реальные угрозы и мешает установлению необходимого для их устранения партнерства с Россией.

Указывая на то, что заявления об угрозах могут быть следствием реальных заблуждений по причине неосведомленности, или же о них заявляют, преследуя корыстные интересы, Коэн утверждает, что Россия сегодня не входит даже в пятерку самых опасных угроз для США. Он перечисляет пять существующих, по его мнению, угроз и объясняет, почему он считает их главными.

1. «Рашагейт». С конца 1940-х годов, когда и у Соединенных Штатов, и у Советского Союза появилось атомное, а затем и ядерное оружие, первым экзистенциальным долгом американского президента было избежать возможности войны с Россией — конфликта, который мог бы привести к гибели современной цивилизации. Каждый американский президент по сей день наделен политическим правом выполнять этот долг — даже во времена самых опасных кризисов. По-прежнему безосновательные, но все более настойчивые утверждения о том, что президент Трамп каким-то образом был скомпрометирован Кремлем и, возможно, даже был его «агентом», являются угрозой № 1 для Америки, поскольку они мешают ему (а то и полностью лишают его способности) выполнять этот экзистенциальный долг. Совсем недавно, например, его переговоры с Путиным, необходимые для того, чтобы сократить количество американо-российских конфликтов в Сирии и наладить там взаимодействие, были восприняты как «изменнические». Причем, такое мнение было высказано не в публикации какого-нибудь очередного Общества Джона Берча (John Birch Society отличается праворадикальными антикоммунистическими взглядами — прим пер.), а на страницах The New York Times и других ведущих СМИ. При этом обозреватель газеты Washington Post Джош Рогин (Josh Rogin) — возможно, в менее грубой форме, но в выражениях, указывающих на такую же неосведомленность и наносящих не меньший ущерб интересам безопасности США, обвинил Трампа в том, что тот «играет на руку России в Сирии». Более того, в основе скандала «Рашагейт» лежит утверждение о том, что на президентских выборах 2016 года «Россия на нас напала», совершив действие, которое можно уподобить «политическому Перл-Харбору». Что может быть более безрассудным, чем настаивать на том, что мы уже находимся в состоянии войны с другой ядерной сверхдержавой? Чтобы не возникло сомнений в отношении того, насколько серьезной реальной угрозой национальной безопасности является «Рашагейт», представьте себе президента Джона Кеннеди, если бы он находился «под тяжестью» подобных утверждений во время кубинского ракетного кризиса 1962 года. Вряд ли он смог бы договориться о мирном урегулировании этого кризиса. Кроме того, следует понимать, что новая холодная война чревата такими потенциальными кризисами на пространстве от Балтийского региона и Украины до Сирии.

2. Демонизация Путина. Это тоже не имеет аналогов в истории. Ни одного советского или постсоветского лидера никогда не шельмовали, не подвергали такой яростной безосновательной критике, какой все больше подвергают Путина на протяжении более десяти лет. И не только критике — кое-какие отдельные представители некоторых американских спецслужб заявили в январе 2017 года, не предоставляя каких-либо на то доказательств, что он лично приказал «начать (хакерскую) атаку на Америку» в 2016 году. Демонизация Путина приняла настолько маниакальную форму, что ведущие «деятели, формирующие общественное мнение», похоже, думают, что он — коммунист. Фактически об этом заявила ведущая телеканала MSNBC Джой Рейд (Joy Reid), но более многозначительным было предупреждение, которое убийственным тоном сделал Дэйна Милбэнк (Dana Milbank), еще один комментатор из Washington Post, заявивший о «красной угрозе, исходящей от путинской России». Милбэнк при этом добавляет: «На нас напала Россия — в этом нет никаких сомнений». Потребителей новостей основных СМИ можно простить за то, что, по их мнению, в Москве каким-то образом вновь появилась советская коммунистическая «угроза». Более того, она, по их мнению, возродилась в виде угрозы еще более страшной, учитывая то зло, которое олицетворяет собой сегодняшний лидер России. Даже директор нынешнего «трамповского» ЦРУ Майк Помпео, видимо, верит в эту ерунду (являющуюся результатом полнейшей неосведомленности) или желает, чтобы в нее верили мы. Предупреждая о том, что «мы по-прежнему подвергаемся угрозе со стороны русских», он объясняет: «Это — русские, это — „советы"… называйте как хотите». Демонизация Путина делает эту угрозу более масштабной. Трудно представить, чтобы «Рашагейт» казался хоть сколь-нибудь правдоподобным, если бы не было главного кремлевского злодея. В результате мы отказываемся (фактически лишая права на существование) самого необходимого Вашингтону партнера в борьбе с угрозами национальной безопасности — независимо от того, кто сидит в Кремле. И это тоже является беспрецедентным случаем в ядерный век.

3. ИГИЛ (организация, запрещенная в РФ — прим. пер.) и другие международные террористические организации, пытающиеся получить в свое распоряжение радиоактивные материалы для своих снарядов. Эта реальная угроза была бы главной, если бы американские политико-медийные элиты не выдумали предыдущих угроз. В этой связи особых комментариев не требуется, и следует добавить разве что несколько слов. Просто представьте себе, если бы на борту самолетов во время терактов 11 сентября находилось хотя бы небольшое количество радиоактивного материала. Или в бомбах, которые взрывались в Париже, Бостоне и многих других городах. Представьте, что эти вещества во время взрывов попали бы в воздух, и ветер разнес бы их в разные стороны. И задайтесь вопросом, остались бы сегодня в этих местах люди. Это огромная угроза и для России, которая с 1990-х годов была жертвой многочисленных терактов. А теперь задумайтесь над тем, насколько ценным и заинтересованным партнером в ликвидации этой угрозы является Москва, учитывая ее опыт, расположение на огромной территории между Востоком и Западом и исключительные возможности ее разведслужб. Эта экзистенциальная угроза объективна и может быть доказана. Чего не скажешь о «Рашагейте» и демонизации Путина, которые служат препятствием для такого партнерства. (PS: в данном контексте истинный смысл предполагаемого скандала под названием Uranium One заключается в том, пропало ли с предприятия какое-то количество этого материала, и если да — где он).

4. Увеличение количества государств, обладающих ядерным оружием. В 1949 году таких государств было два. Сегодня их — девять. И это в новую эру межгосударственной национальной и религиозной ненависти и войн, фанатизма, из-за которых табу на применение этого оружия может быть легко нарушено. Иран и Северная Корея — не единственные государства, способные в конечном итоге обзавестись ядерным оружием и средствами его доставки (всякий раз, когда Соединенные Штаты совершают военное нападение на неядерное государство, другие считают необходимым стать обладателями такого оружия). И, как уже давно предупреждают эксперты, американское и российское ядерное оружие, которое приведено в состояние повышенной боевой готовности и может быть применено молниеносно, очень опасно и может привести к катастрофическим последствиям. Самым целесообразным и немедленным шагом, который мог бы сегодня предпринять президент Трамп для обеспечения национальной безопасности — начать переговоры с Путиным, чтобы положить конец этой опасной ситуации. Путин указал на готовность сделать это. Но не станут ли угрозы № 1 и № 2 препятствием для президента Трампа в решении этого вопроса?

5. Изменение климата (выводы ученых убедительны и очевидны) и неравенство доходов во всем мире, которое порождает нищету, недовольство, фанатизм и, следовательно, терроризм во всем мире (согласно последним исследованиям, «1% самых богатых людей Земли сегодня владеют более чем половиной мирового богатства, а 10% самых богатых владеют около 90% мирового богатства»). Коэн ставит эти растущие угрозы на последнее место, потому что основное внимание он уделяет тому, чего можно было бы достичь благодаря американо-российскому двустороннему партнерству. Для устранения этих двух угроз требуется взаимодействие гораздо большего количества стран и значительно больше времени.

В конце своей аналитической статьи Коэн объясняет, почему в его списке нет ни России, ни Китая. Россия не вошла в список потому, что она вообще не представляет для США никакой угрозы (кроме случаев ядерной аварии или просчета), если не считать те, которые Вашингтон и НАТО придумали себе сами. Китай отсутствует в списке потому, что для него как величайшей державы наступил исторический момент. Для США он может быть экономическим и региональным конкурентом. Но реальной угрозой (по крайней мере, пока) он станет только в том случае, если Вашингтон будет угрозой для него. Расширяющийся союз между Россией и Китаем, сам по себе в немалой степени являющийся следствием неразумной политики Вашингтона, — это отдельная тема.