Пару месяцев назад по беспрецедентной инициативе газета New York Times опубликовала «окончательный список лжи Дональда Трампа», пока набралось несколько сотен случаев вранья. Список можно читать как каталог возможных видов лжи: преувеличения, ложные заявления, фактические ошибки, дикости или хвастовство. Газета отметила, что из более чем 100 дней, которые Трамп провел в Белом доме, лишь один прошел без того, чтобы президент не врал в публичных выступлениях.

Из самой крупной лжи — то, что он произнес 1 июня, заявив: «Я только что вернулся из поездки за границу, где мы заключили соглашение почти на 350 миллионов долларов о военном и экономическом развитии США, создав сотни тысяч рабочих мест». Газета иронично отмечает, что «цифры были раздуты и преждевременны», то есть оказались чистой фантазией. «Ни один президент ни в одной из двух партий не вел себя так, как Трамп», — добавил он. Однако президент сделал вид, как будто ничего не было: несколько дней назад он, не моргнув глазом, заявил, что ему звонили с хвалебными отзывами руководитель бойскаутов и президент Мексики, но тут же выяснилось, что и то, и другое было враньем.

Дональд Трамп, безусловно, вышел за все возможные рамки, но New York Times заблуждается, если представляет себе политику без лжи. Дело в том, что в США укоренилась культура искренности. А ложь имманентна политической деятельности, учитывая, что она выполняет три основополагающие цели в этом мире: завоевать поддержку, прикрыть спину и достигнуть труднопреодолимые задачи. Было бы достаточно немного высунуть нос на улицу, чтобы узнать, что публичная ложь повсюду используется без ограничений.

Если сопоставлять большое с малым, то в этой сфере Италия никому не уступает. После несравненного вранья Муссолини чемпионом в этом особом виде искусства является Сильвио Берлускони: от самых настоящих фейков («президент-рабочий») до лживых обещаний («снижение налогов для всех», «миллион рабочих мест»), откровенных глупостей («в прошлом году количество высадок иммигрантов на берег Италии сократилось на 127%»), надуманной мифологии («партия ненависти», «партия любви»). Сильвио мы обязаны также значительным расширением самой концепции вранья. Он доказал, что врать — это не только сказать что-то, что не является правдой, но и давать невыполнимые обещания, искажать факты (как в случае с «внучкой Мубарака» — Берлускони называл так несовершеннолетнюю танцовщицу Руби, участвовавшую в эротических вечеринках на его вилле, в связи с чем в Италии разразился громкий судебный скандал, — прим. перев.), скрывать их и умалчивать о реальной цели фактических действий.

В этой неприятной последовательности, в свою очередь, Маттео Ренци (Matteo Renzi) оказывается на втором месте лишь хронологически: если привести известный пример, что после заявления во всеуслышание, что в случае проигранного референдума он уйдет из политики, то он воздержался от выполнения своего обещания; несколько месяцев назад он представил как победу тяжкое поражение демократической партии на последних муниципальных выборах.

В «легкой» демократии цифровой эпохи ложь так распространилась, что пора называть ее «альтернативными фактами», как подсказал (с бессознательной эпистемологической гениальностью) пресс-секретарь Дональда Трампа, комментируя первую ложь президента. Точно так же ложь практикуется и теоретизируется в окружении Эммануэля Макрона. Его пресс-секретарь Кристоф Кастанер (Christophe Castaner) неоднократно становился предметом нападок за ложь, а Сибет Ндиайе (Sibet Ndiaye), раскрепощенная глава пресс-службы, допустила несколько дней назад, что «берет на себя ответственность за ложь в защиту нашего президента». Привыкание к интернету в безостановочном крещендо ускоряет и испарение трудной реальности в море альтернативных фактов.

Что такое каталог Дональда Трампа перед этим морем вранья? Если газета New York Times возмущается, то в Италии, где «спрос общественности на искренность» (как говорит Лучано Виоланте, Luciano Violante, в книге «Политика и ложь», публиковавшейся издательством Einaudi в 2013 году) достаточно скромен, граждан не очень волнует, говорят ли правящие ими люди правду, даже данные государственного статистического института Istat можно не моргнув глазом подвергнуть сомнению.

Поскольку наш народ — любитель рассказывать истории, нас это не удивляет. На самом деле, ложь — уникальная особенность человеческого языка, основополагающая для рассказывания историй. Поэтому нормально, если кто-то врет, как Трамп, значит «он пытается (как точно отмечает New York Times) создать атмосферу, в которой реальность совершенно нерелевантна». Это в точности та территория, из которой вырастает повествование, кинематограф, театр и все повествовательные виды искусства.

Проблема, таким образом, состоит в следующем: может ли политика выжить без лжи? Эта тема давно уже волнует философов. Жак Деррида (Jacques Derrida) подчеркивал необходимость создания «псевдологии» или науки о лжи, значительные фрагменты которой уже существуют (от Святого Августина и до современных авторов). Линия размышления на эту тему не прерывается, в ней есть самые яркие точки. Ханна Арендт (Hannah Arendt) в 1967 году посвятила лжи в политике свое знаменитое эссе «Ложь в политике». В конце 18-го века, например, имел место удивительный заочный спор между Иммануилом Кантом и Бенджамином Константом о возможности использования лжи в политике. Кант категорически исключал такую возможность, а проницательный Констант отвечал, что не лгать — это обязанность, «но лишь по отношению к тем, кто имеет право на правду».

Быть может, здесь и лежит ключ к проблеме. По мнению Дональда Трампа, как и для его европейских коллег в меньшем формате, ложь народу прежде всего связана с тем, что политики считают его «не имеющим права на правду». И самой серьезной ложью является не ложь об отдельных конкретных фактах, а сокрытие своих подлинных намерений.