Мировые лидеры осудили третий за короткое время теракт в Великобритании. Вопрос в том, что тут конкретно можно сделать. И Дональд Трамп, и Владимир Путин недавно высказывались о том, что необходимо собрать международные силы на борьбу с терроризмом. Президенты могут быть заинтересованы в том, чтобы объединиться в противодействии террору.

Судя по всему, на поле боя дни ИГИЛ (террористическая организация, запрещена в России — прим. ред.) сочтены. Но это не значит, что терроризм прекратится. Мелкую сеть террористов-одиночек и локальные их ячейки, готовые организовывать какие угодно ужасные преступления, например, в европейских городах, не остановишь с помощью боевых действий. Даже когда ИГИЛ придется сдаться, сначала в Мосуле, а потом — в Ракке, все еще будет актуальной сложнейшая задача: положить конец терактам.

Руководство ИГИЛ собирается перегруппироваться и отправиться на позиции, которые сейчас находятся под меньшим давлением. И пока есть действующее руководство и структура, ничего не изменится. Чтобы разрушить ИГИЛ до основания, международное сообщество должно добраться до его источников финансирования, инфраструктуры и коммуникаций. Речь идет об общих усилиях на широком фронте, так как терроризм свободно проникает сквозь национальные границы.

Задача может показаться безнадежной, учитывая мелочность и беззастенчивость, свойственные нынешней волне терроризма. Возможности добраться до отдельных личностей, которые вдохновляются пропагандой и примитивными инструкциями в мануалах по терроризму на разнообразных террористических форумах, ограничены.

В то же время постоянное повторение терактов может притупить реакцию на них. Кровавые события станут частью повседневной жизни, а затем и вообще нормальным положением вещей. Дискуссии вращаются вокруг постоянного поддержания баланса между жестким наблюдением и риском нарушить конфиденциальность людей.

Вопрос сейчас в том, в какой степени серьезность происходящего сейчас дошла до политического сознания. В Великобритании Мэй критиковал ее соперник Джереми Корбин (Jeremy Corbyn) за то, что она урезала количество полицейских, пока была министром внутренних дел страны. Теракт внезапно превратился в элемент британской предвыборной компании.

В Швеции правительство сделало терроризм одним из восьми пунктов национальной стратегии безопасности, куда также входят военные угрозы, «угрозы транспорту и инфраструктуре», «угрозы здоровью» и «климатические изменения». Все это не создает впечатления жесткой расстановки приоритетов.

На европейском уровне вопрос ресурсов в большой степени касается НАТО и размера отчислений на оборону. На рост российских вооружений, продвинутые системы оружия и современные боевые единицы нужно отвечать той же монетой. Это касается и Швеции.

Дональд Трамп ставит борьбу с терроризмом выше всего в своей повестке дня. Недавно на саммите НАТО в Брюсселе, несколько дней спустя после теракта в Манчестере, он продолжил продвигать эту линию. По требованию президента НАТО включили в коалицию против ИГИЛ. При этом не было сказано ни слова о статье номер пять по коллективной самообороне. Россия упоминалась только как тема второстепенной важности. Среди остальных членов НАТО энтузиазм был умеренный.

Неделю спустя Владимир Путин на экономическом форуме в Санкт-Петербурге высказался о последствиях вступления Швеции в НАТО. Путин также отреагировал на то, что назвал «волной русофобии», прокатившейся по миру, сказав, что это препятствует борьбе с терроризмом. Русский президент вместо этого объявил о поисках «инструмента» для сотрудничества между Россией и НАТО, чтобы с его помощью суметь «конструктивно» победить терроризм.

Так что и Трамп и Путин официально стоят за международными усилиями по борьбе с терроризмом, вне зависимости от вероятных скрытых намерений относительно всего остального. На встрече G20 в Гамбурге, которая состоится через месяц, президенты впервые могут встретиться лицом к лицу. Если они хотят добиться желаемого сближения, борьба против терроризма может стать простейшим общим знаменателем, полезным как на практике, так и по другим причинам.