Несмотря на то, что Египет получил от Международного валютного фонда более десяти миллиардов долларов, страна по-прежнему страдает от серьезного экономического кризиса. Повышение налогов и укрепление валюты не помогли устранить большой дисбаланс в бюджете. Страна становится все более хрупкой и уязвимой к политическим и экономическим колебаниям, происходящим в Европе, Америке и Ближневосточном регионе.

В Тунисе также, несмотря на получение кредита от МВФ, обещаний крупных европейских инвестиций и пакета помощи, экономический кризис постоянно усугубляется. Это подтолкнуло Тунис подписать соглашения, позволяющие прямой торговый обмен с Китаем посредством китайской валюты — юаня. Египет прибегнул к сделкам с Россией, Турцией, Ираном и Саудовской Аравией, которая, в свою очередь, заключила контракты и соглашения с Китаем по инвестициям на общую сумму около 65 миллиардов долларов. Подписание проходило при личном участии короля Салмана ибн Абдул-Азиза Аль Сауда и президента Китая.

Дипломатический мир полон улыбок и рукопожатий, но он также полон жестоких сделок, подчас увеличивающих пропасть между странами. И здесь уже нет места любезностям. Рукопожатии и улыбки, транслируемые новостными агентствами, необязательно отражают реалии на местах. На самом деле все более готовы к очередному этапу противостояния, нежели к пониманию.

Китай занимается торговой войной, и его валюта в настоящее время находится в авангарде наступления. Это позволяет ему обеспечить безопасное убежище для стран, обеспокоенных нестабильностью экономической политики и политики безопасности США. Поводами для беспокойства этих государств также могут быть возможные внутренние конфликты или ситуации крайней поляризации между центрами силы.

Китай выдвигает себя в качестве помощника, который поможет справиться с политической и экономической нестабильностью в Европе и США. Экономические показатели США и Европы не обнадеживают, несмотря на большие цифры, которые циркулируют вокруг некоего экономического роста. На самом деле экономический кризис спрятан внутри политического.

Иногда кризис выражается в требованиях США от союзных и дружественных стран оплаты политических и военных счетов в виде инвестиций или финансовых вливаний. Япония была первой, предоставив 450 миллиардов долларов в качестве инвестиций в инфраструктуру США, в то время как Германии был выставлен счет на более чем 350 млрд долларов.

Берлин не отреагировал на требования президента Трампа с тем же вниманием и серьезностью, с какими отреагировал Токио. И это несмотря на увеличение количества проблем, с которыми сталкивается европейский континент, и угроз, исходящих со стороны России, Средиземноморья или Китая, которые конкурируют в торговле и политике. Все усугубляется внутренним кризисом, заключающимся в разгорающихся независимо друг от друга конфликтах в странах Союза. Особенно отчетливо это видно на примере выхода Великобритании из ЕС, возрастающем влиянии крайне правых, культурным и демографическим кризисом, который еще более усугубится в ближайшие годы. Берлин все еще пытается играть главную роль на европейском континенте и даже там, что находится за пределами его потенциала в качестве лидера так называемого свободного мира.

Европа, несмотря на ее огромные ресурсы, не может играть роль глобального лидера в свете происходящего внутреннего разделения и своего тяжелого исторического наследия. Несмотря на предоставление миллиардов долларов южным странам, таким как Тунис, Марокко, Египет и Иордания, Европа все же не является главным или единственным действующим лицом в условиях глобального кризиса. И это вопрос, ведущий любого простого наблюдателя или эксперта к проблеме поиска приемлемых механизмов для решения нового международного уравнения. Проблемы появляются на международном и региональном уровнях, где экономика играет важную роль в формировании первоначальных ориентиров.

Экономические предписания, политические и военные варианты разрешения конфликтов, предлагаемые Западом, больше не являются реальным решением глобальных или региональных кризисов. Теперь они представляют собой отражение кризиса западных стран, кризиса международной системы, региональных подсистем, и арабского мира в частности.

Арабский мир наиболее пострадал от этих радикальных изменений в международной системе. Появляются вопросы о дальнейших действиях, которые помогли бы противостоять этим радикальным изменениям, особенно в свете арабского саммита (имеется ввиду саммит Лиги арабских государств, который начался 29 марта — прим. ред.). Ряд арабских стран уже присоединился к сделкам, в которых юань выступает в качестве валюты обмена. Это попытка сбалансировать реальность в связи с неуверенностью относительно политической и экономической ситуации в Соединенных Штатах. Юань стал убежищем для тех, кто хочет подготовиться к той стадии, когда опасность станет еще более серьезной, и государству придется поднимать налоги или брать новый пакет кредитов. Однако эта политика все еще остается скромной и единичной, а ее важность как предохранительного средства пока не так очевидна.

Мышление за пределами бюджета стало горькой реальностью в арабском мире. США далеки от политического баланса во многих вопросах, связанных с регионом, а вера в их способность следовать определенной и последовательной политике просто нелепа. Связывать себя с ними обязательствами в свете внутренней поляризации и скрытого экономического кризиса представляется довольно сомнительной идеей, от которой многие эксперты советуют воздержаться. Сейчас арабский мир нуждается в плане экстренной помощи и профилактических действиях, которые помогут избежать возникновения нового витка хаоса и беспорядков, которые ни евро, ни доллар не смогут разрешить. И это то, что еще не обсуждалось в кулуарах арабской политики и коридорах Лиги арабских государств.