Владимир Путин обещает «вернуть России величие». Китайский президент Си Цзиньпин хочет преподнести своему народу «большое обновление». Премьер-министр Венгрии Виктор Орбан упоминает в своих выступлениях «великую Венгрию», еще не раздробленную Трианонским договором после Первой мировой войны. Реджеп Тайип Эрдоган возрождает славу Османской империи. А у Дональда Трампа лозунг предвыборной кампании — такой же, как и у российского президента — «Сделаем Америку вновь великой».

На всех континентах процветает ностальгия по национальному патриотизму. С востока на запад и с севера на юг патриотические призывы к прошлому становятся все более многочисленными, а желание восстановить национальное величие — все более настойчивым. Иран возрождает свое имперское прошлое и с уверенностью продвигает своих наблюдателей на Ближнем Востоке. Страна «стала империей, которой она и была на протяжении всей истории», с удовлетворением отметил один из бывших премьер-министров. В Индии глава правительства Нарендра Моди все больше ссылается на славное индуистское прошлое. Его японский коллега Синдзо Абэ обещает национальное возрождение. Его вдохновляет пример Реставрации Мэйдзи, которая сделала Японию в XIX веке господствующей державой на континенте. Даже Брексит подпитывается этой ностальгией прошлого, так как понятие «Британского глобализма» отсылает к эпохе, когда Великобритания была господствующей мировой державой — империей, которая на пике расцвета присутствовала на всех континентах. 

Причины этой ностальгии по национализму, которая не всегда, но иногда сопровождается ограничением свободы СМИ и действий оппозиции, весьма многочисленны. В первую очередь речь идет о глобализации, при которой мир превращается в некую деревню: границы упраздняются, мигранты пускаются в путь и приумножаются финансовые кризисы.

Cтолкнувшись с жесткостью этих изменений, многие страны попытались возродить стабильное прошлое, менее неопределённое, но более однородное и сфокусированное на нации. Ностальгия по империям, грустный взгляд все большего количества стран на их славное прошлое подпитывается изменениями, влияющими на глобальный баланс сил. Постепенно экономическая и политическая власть перетекает с Запада в Азию.

В США этот постепенный сдвиг влияния заставил Обаму ускорить «выход» Америки из глобальных мировых кризисов. С другой стороны, именно эта политика движет сегодня Дональдом Трампом в его обещаниях вернуть Америке былое величие. В Китае и Индии переход власти дает возможность политикам возродить культурное и национальное величие, которое находилось в тени в эпоху западного империализма. Бездействие США на Ближнем Востоке заставляет Россию, Иран и Турцию инвестировать в военном и политическом плане в этот вакантный регион.

Наследники завоеванных или уничтоженных историей империй, они намерены взять реванш на Западе, смыть «унижение», которое, по их мнению, сопровождало падение Османской империи, распад СССР и западное вмешательство в персидскую политику. Cтолкнувшись с беспомощностью народов и параличом демократии, которая не в состоянии в одиночку разрешить мировые кризисы эпохи, бывшие империи почувствовали крылья за плечами. Воодушевленные желанием отомстить западному миру они хотят сопровождать и управлять тем, что они называют разворотом истории.

Некоторые видят в этом национальном патриотизме возвращение в 1930 год, время, когда нацисты считали себя наследниками тевтонских рыцарей средневековой Европы, а Италия Муссолини отдавала честь славе античного Рима. Как и в 30-е годы прошлого столетия, кризис демократии сопровождается поиском новой политической модели.

Но сравнения не всегда разумны. Особенно когда некоторые сравнивают Владимира Путина со Сталиным, а Дональда Трампа с Гитлером. Мир 2017 года больше напоминает мир 1914. Когда державы, вновь обретя влияние и высокомерие, подносят огонь к пороховой бочке.