В определенные периоды времени мировые сверхдержавы договариваются о принципах разрешения разногласий. Затем такие соглашения остаются в силе вне зависимости от перемен.

Нынешняя структура управления ООН отвечает глобальному соотношению сил на момент окончания Второй мировой войны в 1945 году. Но с течением времени влияние и значение одних государств возросли, а значимость других — снизилась. В дальнейшем несоответствия между принятым ранее соотношением сил и сегодняшними реалиями может стать еще больше. Одним из серьезных вызовов мирового масштаба является вопрос о том, как долго США продолжат тратить свои ресурсы, чтобы выполнять функции и обязанности главного глобального центра власти.

Есть международные организации, которые меняют законсервированную ранее структуру распределения власти. Десять лет назад вес США при принятии решений Международного валютного фонда превышал 17%, в свою очередь, влияние Китая при голосовании измерялось неполными 3%. В 2010 году началась реформа управления МВФ. Сейчас Китай в принятии решений этой организации имеет уже более 6% голосов. Китай получил больше голосов, потому что вес Франции, Великобритании, Саудовской Аравии был уменьшен в соответствии с нынешними реалиями. МВФ уже давно учитывает растущие значение и влияние Китая.

Одна из причин для беспокойства после избрания президентом США Дональда Трампа — его обещание направить ресурсы США с внешней политики на внутреннюю политику.

Ресурсы для экономического развития и модернизации инфраструктуры США можно получить, если отказаться от менее важных для интересов Вашингтона глобальных задач и обязанностей.

Сейчас США являются важнейшей военной сверхдержавой. Вооруженные силы США размещены по всему миру, чтобы гарантировать их интересы и безопасность союзников. Вооруженные силы США использовались в целях недопущения усиления военного потенциала недружественных США режимов на Ближнем Востоке. Присутствие США удерживало и удерживает от агрессивных действий как экстремистские группировки, так и авантюристично настроенные правительства. Однако такие функции и обязанности означают, что стратегические интересы партнеров США поддерживаются за счет отставания США. К тому же, военное присутствие США в очень многих точках мира настраивает против этого государства различные этнические и религиозные группы. Это, в свою очередь, повышает угрозу для США и их граждан.

Вполне возможно, что под призывом к союзникам США увеличить вклад в общую безопасность подразумевается не освоение (или хищение — в зависимости от государства) больших денежных сумм при помощи увеличения военных закупок, а призыв вместо США взять на себя ответственность за конкретные географические территории, на которых в настоящий момент функции единственной глобальной сверхдержавы выполняют США.

Если задумка заключается именно в этом, то возникает вопрос: какие государства могли бы вместо США осуществлять контроль над территориями, которые не входят в число важнейших стратегических интересов США и ЕС? Претензии на это высказывают и Китай, и Россия, и не только они.

Переход от одного центра власти к нескольким будет означать своего рода соглашение о распределении сфер ответственности (влияния). С большой долей вульгаризации и грубой тривиальности такое возможное соглашение между лидерами сверхдержав (России, Китая и США) называют Ялтинской конференцией 21-го века.

В том случае, если новоизбранный президент США действительно выдвинет внутриполитические интересы своего государства как приоритет и договорится о распределении региональной ответственности, то позиции ЕС очень слабы. ЕС не может вместо США взять ответственность за все важные для интересов блока территории. Это невозможно по той простой причине, что военный потенциал ЕС недостаточен для гарантирования безопасности Средиземноморского региона. Германия после Второй мировой войны отказалась от значительных вооруженных сил. Важная с точки зрения военной силы Великобритания выходит из ЕС, а во Франции, которая после Brexit останется сильнейшей военной державой ЕС, царит неведение относительно политического будущего.