Разделяется ли каким-то образом российская политическая элита в отношении к Украине и к процессу выполнения Минских соглашений на голубей и ястребов? Думаю, на эти вопросы следует с уверенностью ответить отрицательно. Все те, кто сегодня находится у власти и при власти, едины в своей поддержке политики президента РФ Владимира Путина в отношении Киева, равно как и убеждены в том, что Минские соглашения должны быть выполнены таким образом, чтобы Украина вновь превратилась в российского сателлита, с вероятной сменой нынешнего правительства и всей украинской политической элиты, пришедшего к власти после свержения Виктора Януковича. Маргинальная российская либеральная оппозиция в лице «Яблока» и ПАРНАСа, разумеется, тут не в счет. Если какие-то разногласия в российской элите по поводу Украины и существуют, то они носят чисто тактический характер. Вполне возможно, что отдельные российские генералы, а не исключено, что и сам министр обороны Сергей Шойгу, до сих пор мечтают о блицкриге против Украины, в ходе которого надеются разбить украинскую армию и посадить в Киеве собственных марионеток.

Подчеркну, что эти предположения — сугубо теоретические. На самом деле мы не знаем, какую именно позицию занимают по отношению к возможным способам разрешения украинского кризиса российские военные. Но даже если в российском истэблишменте и есть сторонники силовых действий в отношении Украины, то подавляющая его часть, включая президента Путина, сейчас выступают за то, чтобы «додавить» Киев мирными средствами и с помощью Запада.

Подобное «миролюбие» совершенно не означает либерализацию политического режима в России. Даже если подтвердятся слухи о том, что Вячеслава Володина в кремлевской администрации сменит Сергей Кириенко, краткосрочный премьер-министр во времена Ельцина, имевший в прошлом репутацию либерала и даже противостоявший, правда, не слишком удачно, Юрию Лужкову на выборах мэра Москвы в 1999 году, а также являвшийся одним из лидеров почившего в бозе Союза правых сил, ни о какой либерализации говорить не приходится. Российские системные либералы давно уже послушно выполняют путинскую волю, и если чем и отличаются от официальных представителей партии власти, так это более умеренной риторикой. Никакого влияния на реально принимаемые политические решения они не имеют и в ближайшее время иметь не будут.

Имплементацию Минских договоренностей в Москве допускают только следующим образом. Украина принимает закон об особом статусе оккупированной части Донбасса на постоянной основе и об амнистии участников боевых действий. Там проводятся выборы, легализующие власть нынешних кремлевских марионеток. После этого формирования боевиков превращаются в легальную народную милицию и сохраняют большую часть имеющихся у них тяжелых вооружений. После этого россияне передадут им контроль над российско-украинской границей в районе Донбасса. И все цели Путина будут достигнуты. На Украине появится, на совершенно легальных основаниях, не подконтрольный правительству в Киеве анклав с собственными вооруженными силами, который оно к тому же должно будет полностью содержать за счет украинского бюджета. Кремлевские же марионетки будут заседать в Верховной Раде и, если получат вместе с Оппоблоком блокирующую треть голосов, смогут предотвращать любые неугодные России изменения украинской конституции и продвижение Украины по пути евроинтеграции.

Альтернативным путинскому плану как будто должен выступать т. н. «план Нуланд-Суркова», полностью обнародованный только в середине сентября. Там с точки зрения Украины и Запада все выглядит просто замечательно: прекращение огня; отвод войск в трех пилотных зонах; принятие Радой законопроектов о местных выборах и особом статусе Донбасса, но только на три  года, расширение пилотных зон, отвод и сохранение на складах под охраной миротворцев ОБСЕ тяжелого вооружения; утверждение Радой даты выборов; разведение войск по всей линии соприкосновения, создание новых пропускных пунктов; освобождение заложников; окончательный вывод российских войск с Донбасса и передача границы Украине; амнистия для тех, кто не совершал особо тяжких преступлений. Этот план хорош всем, за исключением одного: он принципиально не выполним. И Россия пошла на декларирование своей приверженности данному плану только потому, что прекрасно сознает его неосуществимость.

В Боснии и Герцеговине, где размах конфликта был поменьше, чем на Донбассе, пришлось вводить 60 тыс. иностранных миротворцев, вооруженных не только винтовками и автоматами, но и тяжелым оружием с бронетехникой. Для контроля перемирия и реального разведения сторон на Донбассе потребуется, наверное, тысяч сто миротворцев. Пока что никто не изъявил желания их туда направить. Сепаратисты же, если решат, что их «сливают», и урегулирование будет проходить на украинских условиях, всегда смогут устроить вооруженные провокации и сорвать перемирие, что, очевидно, и будет нужно Кремлю.

Путину лишь требуется продемонстрировать западным партнерам, что план Суркова-Нуланд не работает и что единственная возможность установить прочный мир на Донбассе — это пригласить туда контингент российских войск в качестве «миротворцев», как ранее уже было сделано в Абхазии, Южной Осетии и Приднестровье. А также сохранить у власти в Донецке и Луганске нынешние марионеточные правительства.

Если бы Москва действительно решила уйти из Донбасса, то начала бы с того, что поменяла бы нынешних марионеток на каких-то других лиц, приемлемых для Киева, и вывела бы оттуда тяжелые вооружения. Но беда в том, что таких лиц в запасе у Кремля просто нет. Олигархам, поддерживающим Оппозиционный блок, Путин не доверяет, не без оснований подозревая в двойной или даже тройной игре. Поэтому единственная ставка для него на Донбассе — это убедить страны Запада так надавить на Украину, чтобы она согласилась на урегулирование конфликта на российских условиях.

Собственно, единственное, что требуется сегодня от украинской власти, — это не поддаваться на российское и западное давление, помня о том, что Запад не будет давить слишком усердно, а до широкомасштабного российского военного вмешательства дело не дойдет. И тогда стратегия Кремля в долгосрочной перспективе неизбежно потерпит крах.