Очевидно, российские лидеры были шокированы сознательным решением Турции сбить один из военных самолетов России, которое, по некоторым слухам, было якобы продиктовано желанием Турции поддержать Исламское государство и получить долю от продажи контрабандной нефти террористами. Однако более простое объяснение заключается в том, что Россия сделала бы то же самое.

Чисто гипотетически: что президент Владимир Путин сделал бы, если бы гражданская война началась в соседнем государстве, которое на протяжении нескольких веков было частью Российской империи, а теперь стало независимой страной с такими границами, с которыми русские все еще не могут смириться? Что бы он сделал, если бы часть повстанцев в этой войне оказалась этническими русскими, которым вооруженные силы правительства угрожают расправой?

На самом деле, это не совсем гипотеза. Это довольно точное описание ситуации на востоке Украины. И все мы знаем, что сделала Россия: она вмешалась в конфликт, почти не скрывая своих намерений.

Сирия находилась под контролем Османской империи с 1516 года до ее распада. Российская империя присоединила Донбасс в середине 1700-х годов. Туркменские повстанцы, которых бомбил российский самолет Су-24 в тот момент, когда его сбили, это этнические турки. Они оказались по другую сторону границы в соответствии с договором, навязанным стране в 1921 году (незадолго до того, как Донбасс был включен в состав советской Украины).

Бывшие империи считают, что они по-прежнему имеют особое право и даже обязанность вмешиваться в дела давно отсеченных от них территорий. Когда в 2011 году в Сирии начались демократические протесты, Эрдоган заявил, что Турция считает беспорядки в Сирии своей внутриполитической проблемой. Он был оскорблен, когда президент Башар аль-Асад отказался поступать так, как ему было велено.

После атаки на российский военный самолет, произошедшей на этой неделе, президент Турции признал, что его страна намеренно сбила Су-24 из-за тех действий, которые Россия предпринимает против туркменских повстанцев. «Мы не стремимся к эскалации этого инцидента. Мы просто защищаем свою безопасность и права наших братьев», — сказал Эрдоган. Каким бы агрессивным ни было решение Эрдогана сбить Су-24 за семнадцатисекундное нарушение воздушного пространства, он не стал заходить так далеко, как это сделал Путин, в плане утверждения своего права на военное вмешательство с целью защитить этнических турков.

Теперь рассмотрим, как Путин отреагировал бы, если бы США или НАТО решили вмешаться в военный конфликт на востоке Украины, разместив авиабазу и ракетные батареи Patriot в 80 километрах от российской границы. Представьте себе, как самолеты НАТО обеспечивают поддержку с воздуха в рамках масштабного наступления украинской армии на российских ополченцев, в котором принимают участие военные из Польши и Чечни (в случае Сирии это Иран и Хезболла). Представьте себе, как турецкие и американские самолеты вторгаются в воздушное пространство России, пытаясь оптимизировать свои боевые курсы.

Это всего лишь предположение, но я не думаю, что Путин будет ждать три месяца, чтобы сбить один из самолетов НАТО. Он также не будет принимать всерьез заверения президента США в том,  что бомбардировщики НАТО «ни в коей мере не угрожают» Российской Федерации. Напротив, Путин в ярости заявил об «ударе  в спину от пособников терроризма».

Путина также не впечатлят заявления НАТО о том, что поддерживаемые Россией ополченцы, которых альянс бомбит в Донбассе, являются террористами. Путин утверждает, что он бомбит Исламское государство в туркменских горах, но пока нет никаких данных о том, что силы Исламского государства находятся в этой области или рядом с ней. Там находятся повстанцы, которые борются с Асадом.

Конечно, между ситуациями на севере Сирии и на Украине различий столько же, сколько и сходства. Сходство заключается скорее в отношении России и Турции к этим конфликтам, а не в самих конфликтах.  Российские и турецкие лидеры используют прикрытие общественного беспокойства за судьбу этнических русских и турок, чтобы преследовать более глобальные и менее благородные цели.

Среди этих целей у Эрдогана есть одна, которая хорошо знакома Кремлю: он хочет показать не только России, но и США, Франции и другим странам, стремящимся выработать общую стратегию, что нельзя принять какое-либо решение по Сирии без учета интересов Турции. И в число этих интересов не входит возможность заключить союз с Асадом, чтобы тот смог сокрушить братьев-суннитов, будь то туркмены или арабы.

Самое лучшее, что Россия сейчас может сделать, это признать, что она недооценила турецкие интересы, и изменить свою политику соответствующим образом. Разумеется, у Путина уже достаточно враждебно настроенных соседей и бывших друзей. И он вполне может зайти еще дальше, поскольку турецкий президент тоже просчитался: его позиции в Сирии гораздо слабее, чем позиции Путина на Украине.

Проще говоря, Турция не является ядерной державой. Кроме того, несмотря на серьезные ошибки в суждениях, в результате которых Турция поддержала исламистских экстремистов, когда они прибыли в Сирию спустя год или два после начала конфликта, Турция не разжигала гражданскую войну в Сирии, как это сделала Россия на Украине. Турция не отправляла множество «добровольцев» и тяжелое оружие на фронт в Сирии. Поэтому способность Турции влиять или реагировать на события в Сирии крайне ограничена. В Донбассе Путин был в состоянии начать конфликт и заморозить его по своему желанию.

На данный момент ответные меры России включают в себя  как экономические санкции, так и развертывание дополнительных зенитных ракетных систем на севере Сирии, и, по некоторым данным, удвоение мощности бомбовых ударов в туркменских горах. Эрдоган не сможет  эффективно отреагировать на это, если не пойдет на еще больший риск в борьбе, в которой не сможет победить.