В Сирии рождается новое оружие. Имя ему — новый тип сопротивления всеобщей угрозе — терроризму. Ради спасения собственных граждан придется отказаться от принятых стереотипов в международных отношениях, сформировавшихся блоковых представлений.

«Ленинградская улица меня научила простой истине: если драка неизбежна — бей первым!» Так с некоторой задумчивостью высказался недавно о своей политической тактике российский президент. В те дни, когда западные лидеры, пряча ухмылки, комментировали этот не блещущий светскостью афоризм, Путин в кремлевской тиши готовил бомбовые атаки против ИГ, отряды которого орудовали уже в пригородах Дамаска.

Сюрприз по-американски

Впрочем, военные приготовления Москвы мало беспокоили Обаму и его европейских союзников. Их стратегия выглядела непоколебимой и обреченной на успех: санкции в наказание за Крым вот-вот должны были обвалить российскую экономику, американские ракеты приблизились вплотную к границам России, цены на нефть, как и договорено было с саудитами, неумолимо катились вниз — точь в точь как в 80-е при Горбачеве, когда генсек ухватился за свою соломинку — перестройку. Разлетевшийся над Синаем российский аэробус свидетельствовал словно бы об угрозе одиночества России и враждебности окружающего мира, а военная операция в небе Сирии, предпринятая по настоянию Асада, смотрелась безнадежной авантюрой.

Либеральная пресса в Москве заговорила об исчерпанности путинизма, как политической доктрины, предсказывая несмываемый национальный позор в связи с нежеланием политического руководства страны признать факт диверсии, приведшей к гибели 224 россиян. Знал ли Путин об истинной причине гибели пассажирского лайнера? Скорее всего, он обладал исчерпывающей информацией. И не только со слов позвонившего ему английского премьера Кэмерона. Для того чтобы обнаружить наличие взрывчатого вещества на обломках аэробуса, их достаточно протереть мокрой ваткой, свидетельствовали эксперты. И тем не менее, президент не спешил, словно бы чего-то ждал. Разумеется, окончательного вывода комиссии по расследованию катастрофы.

Замысел был прост как ложный выпад на татами: отвлекается внимание противника, заодно выискивается благоприятный момент для проведения решающего приема. И тут грянули взрывы в центре Парижа, самом сердце Европы. И Москва вышла из тени. Не только потому, что пламя Парижа отодвинуло катастрофу над Синаем на периферию общественного внимания. Не было бы трагедии в Bataclan ИГ (запрещенная в России организация — прим. ред.) выкинуло бы какой-нибудь иной номер, не в Париже, так в Риме, не в Риме, так в Брюсселе. Безумные акции смертников на концерте в Bataclan подтверждали правоту российской позиции, занятой наперекор Западу в сирийском конфликте и дезавуировали саму стратегию США в ближневосточном регионе.

А суть ее давно известна всем, только каждый из игроков — ЕС, США и РФ — по разному оценивают то, что происходит в мире: давно и окончательно отброшен фундаментальный принцип, к которому мировое сообщество двигалось, без преувеличений, веками — безусловное следование признанию нерушимости границ. Произошла перекройка границ в Европе (Прибалтика, Югославия) и на всем пространстве Евразии. И произошла эта катастрофическая перекройка границ в полном соответствии с планами США. Теперь США ведут войны за передел целых регионов, но на данном этапе в качестве дубинки используется ИГ, а Вашингтон как бы в стороне.

Надо быть слишком наивным, чтобы верить в то, что война исламистских радикалов, рекрутированных ЦРУ, ограничится Сирией. Москва без обиняков обозначила свою позицию по данному вопросу, самому жгучему на сегодняшний день в международной политике: «Если сегодня мы не остановим исламистских радикалов в Сирии, то завтра придется с ними разбираться на Кавказе, в Центральной Азии, а то и во внутренних регионах России». Безо всяких контрпропагандистских штучек европейцам, безвольно плетущимся в хвосте обамовской стратегии, стали понятны полные сарказма слова того, кто призывал их коалиционно дать бой сплотившимся в единую силу непримиримым отрядам арабского радикализма, назвавшим свое объединение Исламским государством и прикрывшимся знаменем второй мировой религии.

Большая война России

«Мы спрашиваем наших американских партнеров: кого бомбить? В ответ — молчание. Запрашиваем: кого не бомбить? Опять молчание. Спрашиваем: скажите в таком случае, где бомбить и где не бомбить? Опять — молчание», — поведал президент России всему миру об отношении Белого дома к террористам ИГ, чуть ли не ежедневно демонстрирующим чудовищные казни журналистов и военнопленных.

Партия в «молчанку», придуманная вашингтонскими стратегами, сыграла злую шутку с Белым домом. Путинская тактика в единоборстве с ИГ, как бы нам не нравились его шутки и порой грубоватая риторика, может войти в политическую историю как точно просчитанное дипломатическое маневрирование. Сразу после молниеносного признания теракта против российского самолета Путин жестко обещает соотечественникам найти и уничтожить каждого, кто участвовал в антироссийской диверсии, «где бы они не прятались», — заверил президент, о котором россиянам хорошо известно, что у него слова пока еще не расходились с делами.

Москва фактически объявила войну ИГ, не прибегая к соответствующей дипломатической риторике (какая дипломатия с бандитами?!). С той же решимостью главнокомандующий дает распоряжения военачальникам и российская авиация с крылатыми ракетами на борту устремляется к позициям самозваного государства, сея смерть, испепеляя все, что принадлежит бандитским отрядам.

Мог ли президент страны, подвергшейся безжалостной атаке бандитского государства, к тому же никем не признанного, действовать как-то иначе? К тому же, когда всем ясно: решается судьба России, на кону будущее самого Путина как президента, личности и гражданина. Опасность нависла не только над Россией, но и над всем международным сообществом — и это вскоре подтвердило развитие событий.

Куда подевались западные политики и комментаторы, до того осуждавшие московские бомбометания по позициям террористов, отчего они дружно смолкли? Так началась вторая большая война России после Афганистана (для европейцев СССР и Россия синонимы). Она является второй по счету и для Путина. Напомню, он объявил о первой едва ли не в самом начале своего президентства. И сделал это в своей своеобразной манере питерского паренька,  словно бы президент огромной страны обращался не к однажды битой в Чечне армии, не к силовикам, правительству и гражданам, многократно бравшимся в заложники, а к своим дружкам с ленинградской улицы. «Будем мочить, где бы не появились эти экстремисты. Выйдут на улицы — будем мочить там, встретим в туалете — значит, придется разбираться и там. Пусть все знают: мочить будем!»

Ельцинисты и либералы принялись хихикать, а солдаты, офицеры и простой народ поверил — пришла пора бить по морде террористов. Помнится, рассказывал давний знакомец, старый служака из Москвы: «Одну единственную боеспособную дивизию собирали по крохам со всех военных округов!». Так был остановлен чеченский терроризм, напрямую связанный с международным, исламским.

Вот и теперь Путин предлагает всем, кто на себе испытал беспощадное оружие ИГ — смертников, сообща мочить тех, кто сеет смерть уже в городах объединенной вроде бы Европы. Грубо? Но зато эффективно.

А есть ли иной путь защищать национальные интересы? Так подскажите, господа! «В ответ —  молчание», свидетельствуют теперь сами западные журналисты.

Сирийский «капкан»

На глазах миллионов телезрителей происходит переход Европы от пассивного выжидания к активному противодействию террористам в союзе с находящейся в экономической и политической блокаде Россией. Поразительно, но факт: необъявленная война России воспринимается теперь европейцами, и прежде всего французами, как долгожданное возмездие за страх, шок и слезы Парижа.

Олланд направляет к берегам Сирии военно-морскую группировку во главе с авианосцем «Шарль де Голль», вновь и вновь заверяя своих сограждан, что он в скором времени встретится с Обамой и, конечно же, с Путиным. Американский президент вторит ему, что в беседе с российским коллегой он уловил нечто позитивное. Тем не менее, атаки авиации США и его союзников пока что в разы уступают по мощи российским, не говоря уже об эффективности бомбовых и ракетных ударов.

Нет, это не вкрадчивое вторжение в Афганистан тридцать с лишним лет назад. Хотя при желании можно выискать и параллель — «Афганский капкан» был задуман американцами как способ втянуть СССР в разорительную войну. А что если Москва наступила вновь на старые грабли? Ведь ИГ есть продукт ЦРУ и с этим никто уже не спорит. К тому же все настойчивей сообщения о том, что Россия исподволь готовится к наземной операции. Если верить этой версии, то придется признать, что зловещий замысел не пощадил и Францию. Что же, вновь капкан, на этот раз сирийский? Однако никто из участников антироссийских санкций не выразил ни слова против безраздельного господства Москвы не только в небе, но и в самом Дамаске, по всей территории Сирии. Более того, вчерашний политический изгой международного сообщества — Россия — в одночасье обрела нового союзника из среды своих политических соперников — Францию. Произошло поистине невероятное — слабая, изолированная, обреченная на экономическое затухание Россия вышла победителем в политическом противостоянии с США и ведомым ими ЕС. И этот успех встречен искренними аплодисментами еще не оправившимися от пережитого ужаса рядовыми гражданами едва ли не всех европейских стран. И надо признать, что мы стали свидетелями поединка не держав, а их лидеров. И политический успех России принес один человек — Путин.

Такое случалось в истории, и не раз. Невольно вспоминаются мемуары Эллиота Рузвельта, оставившего подробное описание тегеранской встречи «Большой тройки», его слова о том, как ненавистник всего советского, потомок английских лордов Уинстон Черчилль с признанием жал руку сына сапожника Джугашвили.

Я далек от мысли возвеличивать нынешнего главу российского государства до уровня генералиссимуса Сталина. Путин, конечно, политическая величина, он отнюдь не великое явление. Думается, однако, что перед нами в очередной раз предстала иллюстрация к старой дискуссии о роли личности в истории, инициированной когда-то Плехановым и безжалостно раскритикованной сталинистами. Представьте только, читатель, чем кончился вызов терроризма в России, если бы президентом оставался, скажем, Горбачев или Ельцин. Рейган или Коль без труда убедили бы его, что весь демократический мир с восхищением наблюдает за их беспримерными переговорами с кавказскими демократами Дудаевым, Масхадовым и Басаевым. И они переговаривались бы с партнерами-террористами, пока смертница не разнесла в клочья Кремль.

Так что Западу придется — рано или поздно — вносить коррективы и достаточно серьезные в свои глобалистские планы. «Хромая утка» Обама может до окончания своего президентского срока называть Россию региональной державой, но европейцам придется налаживать взаимопонимание и сотрудничество со своим «самым крупным партнером на континенте», — как говорил Жискар д’Эстен. Если, разумеется, они не желают отражать атаки боевиков радикального исламизма на подступах к своим столицам.

Пока эта статья писалась, Брюссель фактически оказался на осадном положении –террористы, действовавшие в двух шагах от штаб-квартиры НАТО, взяли на прицел не только город, но и ЕС, и НАТО. По большому счету — это и есть прямое следствие однополярности. Будем надеяться, что возможно мы находимся в самом начале осознания необходимости строительства нового миропорядка.

Столь оптимистическая оценка подпитывается стремительным сближением Франции и России. И хотя НАТО не проявляет признаков солидаризации, Великобритания и другие страны северной Европы оказывают содействие российским «Белым лебедям», огибающим европейским континент вдоль границ НАТО, чтобы вырваться в небо Сирии. Фундаментом будущего мироустройства может стать признание многополярности как новой реальности. Америка может сохранить свое значение глобалистской державы, инициировав активное и решающее подключение к новому перспективному процессу. Ключевым решением на пути к новым мировым взаимоотношениям может стать наведение мира и порядка в Сирии, да и в регионе в целом: Ираке, Ливии, Египте и т.д. Если, конечно, США не желают окончательно дискредитировать себя, и не только в ближневосточном регионе.

Америка нуждается в лидерах новой генерации. Меньше всего в этом качестве смотрится Хиллари Клинтон. Так оно и случается, когда сама история взывает к переменам. И он, этот достойный Америки лидер, придет. Не потому что США есть супердержава и желает править в глобальном масштабе. А потому, что США действительно великая страна и заслуживает лучшей роли и участи.