В середине февраля два российских бомбардировщика были перехвачены в районе Ле-Туке (Ла-Манш). Изабель Факон (Isabelle Facon), специалист по политике в области российской обороны из парижского Фонда стратегических исследований и лектор Политехнической школы, ответила на вопросы журналиста еженедельника Le Point Жана Гинеля (Jean Guisnel).

Le Point: Что вы думаете о полетах российских военных самолетов у границ Европы?

Изабель Факон (Isabelle Facon): Это не новая тенденция, но она усиливается. С 2007 года российские военные вновь начали выполнять миссии патрулирования на стратегических бомбардировщиках и широко разрекламировали эти полеты. Мы привыкли видеть, как эти самолеты летают вдоль европейского побережья во многих местах. Но интенсивность таких полетов мы наблюдаем с 2014 года и с начала украинских событий.

— Какова цель Владимира Путина, когда он посылает эти самолеты так далеко от своих военных баз?

— У него есть на то несколько оснований. Во-первых, он хочет сказать миру: «Раньше мы не могли выполнять такие миссии и не могли посылать наши подводные лодки, но теперь соотношение сил изменилось». Это делается, чтобы показать, что теперь нужно брать во внимание российские военные силы, которые восстановились и стали более эффективными. Это также реакция на новую ситуацию в области безопасности между Россией и НАТО: диалог и военное сотрудничество были приостановлены, появились взаимные угрозы, НАТО корректирует свою позицию с учетом обновления России… Ведь она начала тестировать оборонительные способности НАТО, возможности обнаружения западных вооруженных сил, быстроту их реакции и т.д. Особенно это касается зоны Балтии и Арктики. НАТО играет в ту же игру, хотя Россия чаще открывает свои карты (открыто публикуя данные о количестве военных учений в западной части страны, количестве военных и техники, которое используется во время учений и т.д.)

— Эта ситуация используется внутри страны?

— Безусловно, даже несмотря на то, что сирийская военная кампания все больше подвергается нападкам СМИ. Это показывает, что Россия пытается не преклоняться перед Западом, что довольно активно поддерживается российским общественным мнением.

— Журнал Le Nouvel Observateur рассказал об обнаружении российской атомной подводной лодки в Бискайском заливе. Поступала ли к вам какая-либо дополнительная информация об этом?

— Эта информация кажется более чем правдоподобной, но до сих пор ни в Париже, ни в Москве не сделали официального заявления на этот счет. Тем не менее, было бы интересно узнать, какого типа была подводная лодка. Говорили о подводном ракетном крейсере стратегического назначения, и это неожиданно. Но точно доказано, что подводная лодка оставалась в международных водах. Что-то похожее уже случалось до украинского кризиса: несколько раз в период между 2009 и 2012 годами, российские (торпедные) подводные лодки были замечены вблизи берегов Великобритании и США. Эти лодки, кстати, обычно имели отношение к силам сдерживания. Если этот случай подтвердится, это будет новым способом для российских военных сил протестировать военные способности НАТО и проверить боеспособность российских вооруженных силы. Мы вернулись к форме взаимного сдерживания. Россия и НАТО больше не сотрудничают с военной точки зрения, они высказывают друг другу взаимные подозрения. И со стороны НАТО ведется абсолютно такая же игра: производятся военные маневры, тестируется противоположная сторона, и ей показывают, на что способны силы альянса. А тот факт, что приближается дата начала саммита НАТО в июле 2016 года в Варшаве, естественно усугубляет тенденцию, выявляя некоторые отдельные вопросы.

— Между тем, касаясь «визитов» российских самолетов или подводных лодок, никто из западных военных не заявлял о том, что российская сторона ведет себя агрессивно...

— Американцы или представители государств Балтии охотно говорят о «российской агрессии» на Украине. Но что касается российских стратегических бомбардировщиков или подводных лодок, если они остаются в международных водах или над ними, то западные силы довольствуются термином «показательный». Но, конечно, все это — плохие сигналы. Они не улучшают общую атмосферу. Кроме того, риски возникновения инцидентов, а значит и дестабилизации ситуации, действительно существуют. Полеты стратегических самолетов совершаются без предварительного уведомления и с отключенными транспондерами, невозможность их идентифицировать может привести к инцидентам, в том числе и в гражданской авиации. Не стоит также забывать, что российские самолеты неоднократно нарушали воздушное пространство стран-членов НАТО или стран-партнеров НАТО (таких, как Эстония, Швеция). Есть риск эскалации. Вспомним случай с российским самолетом, который сбили турецкие ВВС в ноябре 2015 года.

— В сентябре прошлого года, российские войска начали военную операцию в Сирии, и они удивили Запад тем, что вели военную операцию незаметно и эффективно.

— Действительно, если сравнивать эти военные действия с теми, которые российские войска могли вести несколько лет назад, можно сказать, что предпринятые в 2008 году реформы принесли свои плоды. Русские также усовершенствовали стратегическую мобильность и быстрое развертывание сил и средств на больших расстояниях. Это им позволяет их необъятная территория. Стоит также заметить, что в случае с Сирией, Россия разворачивает свои военные силы за пределами своих границ и за пределами границ стран СНГ впервые после окончания холодной войны (если не считать исключений небольшого масштаба в рамках международного сотрудничества, таких как участие в миссиях KFOR в Косово и EUFOR в Чаде и ЦАР, а также в операции по борьбе с морскими пиратами в Аденском заливе). Можно как минимум утверждать, что российская армия лучше организована и лучше подготовлена. В России все еще существует призыв, хотя доля контрактников в российской армии увеличивается. И вот результаты: в отличие от того, что мы видели в Чечне или в Грузии, они не отправляют плохо обученных призывников в Сирию, ни тем более в Крым или в Донбасс. Если сравнивать с предыдущими военными операциями в Афганистане и Чечне, сейчас это для россиян вздох облегчения.


— Они также стреляли из нового оружия, демонстрируя неизвестные до сих пор возможности…

— В этом смысле Сирия играет роль витрины. Они также использовали крылатые ракеты «Калибр», запуская их с Каспийского моря по целям в Сирии. Некоторые из них не долетели до цели, что говорит о том, что у российских военных еще есть проблемы с наведением, и по уровню C4ISR (командование, управление, связь, компьютеры, разведка, наблюдение и рекогносцировка) им далеко до западных стран. Тем не менее, они могли стрелять этими ракетами с невысоких зданий. А это демонстрирует, что российские военные могут это делать и с других стратегических зон. Мы также смогли убедиться, что российские средства радиоэлектронной борьбы, похоже, достаточно эффективны. Другие новые военные средства были использованы в этой сирийской кампании, неплохо спланированной с оперативной точки зрения благодаря хорошо разработанной стратегии.

— А насколько уместно будет сравнивать военный бюджет РФ с военными бюджетами западных стран, например Франции и Соединенных Штатов?

— Вклад России в оборону велик с точки зрения его удельного веса в российской экономике. В 2015 году он составлял почти 20% от общего объема государственного бюджета или 4 — 5% ВВП. Тем не менее из-за размера своего ВВП Россия по-прежнему находится в невыгодном положении по сравнению с западными военными державами. С точки зрения инвестиций в оборону на душу населения или инвестиций на одного солдата Россия стоит далеко позади США, а также Франции, Великобритании и Германии. Тем не менее финансовый аспект — далеко не все в военной области. Наличие политической воли (решимости применять силу) имеет такое же значение, как и качество реализуемой стратегии. У меня ощущение, что эти условия существовали на Украине, и существуют сейчас в Сирии. Россия показывает, что она не собирается прогибаться, когда ее стратегические интересы находятся под угрозой.