Вторая часть интервью с Яном Яцеком Бруским (Jan Jacek Bruski) — историком, сотрудником Ягеллонского университета (Краков), занимающимся исследованием истории Украины и польско-украинских отношений.

— Nowa Europa Wschodnia: Лозунг о создании украинского государства не увлек на Украине широкие народные массы?

— Ян Яцек Бруский: Он имел определенное, но весьма ограниченное воздействие. Село оставалось довольно инертным и равнодушно следило за противоборством большевиков и Центральной Рады. На службе Украинской Народной Республике хорошо зарекомендовали себя только добровольческие подразделения. Особенно заметную роль сыграли отряды, которые состояли из галицийских украинцев, побывавших в плену у австро-венгерской армии. Кроме того, проявил себя Вспомогательный студенческий курень, который геройски защищал от большевиков железнодорожную станцию Круты. Как я уже говорил, единственным спасением для Центральной Рады был союз с Центральными державами. После того, как он был заключен, те пришли украинцам на помощь и заставили большевиков отступить с территории УНР.

За свою поддержку Центральные державы ожидали платы: регулярных поставок зерна, однако, украинская деревня не собиралась выполнять обещания, которые дали киевские политики. А те были бессильны: у них не было инструментов, чтобы заставить крестьян подчиняться. В связи с этим Германия поддержала переворот, лишивший Центральную Раду власти. Место социалистического правительства заняли консерваторы во главе с царским генералом Павлом Скоропадским — бывшим адъютантом Николая II. Он происходил из казацкого рода, но его предки давно обрусели.

— Опыт службы в царской армии не помешал ему заняться созданием украинского государства.

— Такой вот парадокс. Скоропадский, которого провозгласили гетманом Украины, включил в свою команду консерваторов, связанных с украинским национальным движением. Среди этих людей был, в частности, историк Дмитрий Дорошенко, который стал министром иностранных дел. При этом основной костяк команды Скоропадского составляли русские: бывшие царские чиновники, офицеры, помещики. Какие личные мотивы им двигали, мы не знаем, но украинцы, которые поступили к нему на службу, внесли большой вклад в создание структур украинского государства. При этом несамостоятельном лидере, который не имел прочной поддержки в обществе и опирался на оккупационные войска Центральных держав, появились, в частности, два украинских университета, Украинская академия наук, зачатки национальной армии.

Большевики, конечно, приложили к ним руку, но чаще всего мятежи вспыхивали спонтанно. Изначально часть зажиточных крестьян поддерживала Скоропадского, но в итоге село отвернулось от него окончательно. Кроме того, оставалось неясным, какой национальный курс избрал гетман. Последней каплей стала появившаяся в ноябре 1918 года гетманская грамота, в которой провозглашалось, что украинское государство воссоединяется с Россией. Этот документ вызвал возмущение даже у тех украинцев, которые до этого лояльно сотрудничали с гетманом. Оппозиция получила предлог, чтобы призвать народ выступить против правительства Скоропадского. Вспыхнуло восстание, во время которого на какой-то момент смогли объединиться разные украинские политические силы, а их, преследуя собственные интересы, поддержали большевики.

— В то же самое время Германия потерпела поражение на западном фронте и была вынуждена капитулировать. Таков был смысл Компьенского перемирия, заключенного 11 ноября 1918 года.

— На востоке Центральные державы войну, правда, выиграли, но было очевидно, что с Украины их силы скоро уйдут. Защищать Скоропадского было некому. После непродолжительных боев власть перешла к Директории УНР, которая руководила восстанием. Гетману пришлось тайно бежать из Киева вместе с отступающими из столицы немецкими войсками. На первый план политической жизни в восстановленной республике выдвинулись два человека: первый председатель Директории Владимир Винниченко и атаман войск УНР Симон Петлюра. Оба в начале своего пути были связаны с украинскими социал-демократами, но если Винниченко, который был талантливым литератором, но исключительно наивным политиком, остался до конца жизни доктринером, то Петлюра, как в то же самое время Юзеф Пилсудский (Józef Piłsudski), «вышел из красного трамвая на остановке "Независимость"» (отсылка к образу, использованному Пилсудским в его обращении к коллегам по Польской социалистической партии, — прим.ред.).

В последующие годы Петлюра стал символом борьбы украинцев за создание собственного государства. Директория вступила в Киев во главе, как тогда казалось, мощного движения: численность подчинявшейся ей армии оценивалась в 100 тысяч человек, что в условиях российской гражданской войны выглядело очень внушительно. Однако крестьяне, из которых в основном состояло это войско, разошлись по домам, как только главная цель была достигнута. Профессор Владислав Верстюк, который занимается историей УНР, констатировал, что верх вновь взяло сознание украинского крестьянина — «хорошего хозяина, но политического невежды».

— Большевики только того и ждали?

— Разумеется. Правда, Советская Россия заключила договор с Украиной и признала ее независимость, но когда Германия и Австро-Венгрия проиграли войну, это перестало иметь значение. Часть большевистских войск, принимавших участие в свержении Скоропадского, практически сразу же переключилась на борьбу с Директорией. В жизнь начали претворять тот же сценарий, что годом ранее: появилось якобы независимое правительство Советской Украины. Это была, конечно, лишь игра большевиков, которые считали, что для обретения власти на Днепре им нужна украинская «вывеска».

— Их расчеты оправдались?

— В какой-то мере да. Под напором красных украинским властям пришлось через некоторое время оставить Киев. Правительство УНР много месяцев подряд заседало в железнодорожных вагонах, постоянно перемещаясь по Волыни и Подолью, словно цыганский табор (такое сравнение использовал сам председатель Директории Винницкий). Это не значит, что большевикам удалось сразу же одержать верх. В это время на Украине появилось еще несколько заметных сил, например, армия анархиста Нестора Махно или интервенционные французские и греческие войска, которые высадились на юге и заняли, в частности, Одессу. Российская белая армия под предводительством генерала Деникина одержала в 1919 году несколько побед, в какой-то момент казалось, что ее поход на Москву непосредственно угрожает большевикам. Баланс сил постоянно менялся.

— Шансом для УНР могло стать объединение с Западно-Украинской Народной Республикой, которая появилась в Галиции после того, как Центральные державы потерпели поражение, а Австро-Венгрия распалась. Почему этот союз не оправдал ожиданий?

— 1 ноября 1918 года галицийские украинцы вооруженным путем захватили власть во Львове, а через пару недель провозгласили создание республики на территории Восточной Галиции, Буковины и Карпатской Руси. Два украинских государства, понимая, что их интересы сходятся, а военная ситуация ухудшается, 22 января 1919 года (в первую годовщину провозглашения УНР) подписали акт об объединении. Политиков двух частей Украины изначально многое разделяло. Для жителей Галиции главным врагом были поляки, а для жителей Поднепровской Украины — русские, как белые, так и красные. Свою роль сыграли также мировоззренческие отличия: галицийские политические деятели занимали гораздо более консервативную позицию, чем лидеры УНР, придерживавшиеся левых взглядов.

В результате украинский союз остался только на бумаге. Петлюра, который стал в тот момент главной фигурой в Директории, не считал принадлежность Львова и Восточной Галиции к Украине ключевым вопросом, ведь под угрозой было существование украинского государства со столицей в Киеве. Точно так же он относился к спорам с поляками на тему Холмщины и Подляшья. Галицийским украинцам такой подход казался совершенно неприемлемым, ведь в возрождающейся после разделов Польше они видели смертельную угрозу.

— Развернулось соперничество за то, кто будет руководить созданием украинского государства.

— Да. Лидеры УНР были убеждены, что ядром, вокруг которого будет выстраиваться государственность, должна стать Поднепровская Украина с ее демографическим и экономическим потенциалом и столицей в Киеве — колыбели Руси. Галицийцы отвечали: не имеет значения, что мы живем на небольшой территории, отдаленной от главных украинских центров, ведь именно у нас свободно развивались язык, народная культура, общественная жизнь, здесь вели свою деятельность эмигранты из Центральной и Восточной Украины. Галицийские политики подчеркивали, что они уже заложили основу для создания будущего украинского государства и обладают лучшей организацией и подготовкой, чем их соплеменники с востока, хотя у тех было в распоряжении больше времени. Кроме того, галицийцы располагали более многочисленными, лучше обученными, дисциплинированными вооруженными силами. Контраст между Украинской Галицкой армией и войсками Директории стал особенно заметен после того, как в июле 1919 года поляки вытеснили силы ЗУНР за реку Збруч на территорию «большой Украины».

— Помогала ли УНР галицийцам противостоять полякам?

— Им направили людей и деньги, но в целом объем помощи был скромным. Символом взаимодействия двух частей Украины стало назначение на пост командующих Галицкой армией генералов из восточных регионов страны — сначала Михаила Омельяновича-Павленко, а потом Александра Грекова. Это был важный шаг, поскольку галицийские украинцы испытывали дефицит высших военных кадров. При Австро-Венгрии украинцам не давали продвинуться по службе: они могли получить максимум звание майора или полковника.

— Последним гвоздем в гроб украинской федерации стал военный союз с Польшей, который в апреле 1920 года заключил Петлюра?

— Она распалась чуть раньше, хотя это стало последней каплей. Руководство УНР (в основном через голову галицийцев) вело диалог с Варшавой в течение всего 1919 года, в том числе во время боев на галицийском фронте. Перемирие официально заключили 1 сентября, дальнейшие переговоры были посвящены развитию сотрудничества. Отношение к Польше было основным источником противоречий между украинскими политиками, хотя на этот спор накладывались и другие темы. В ноябре 1919 года Галицкая армия оставила общий фронт и заключила союз с Деникиным, представители Поднепровской Украины сочли такой шаг предательством. Украинские военные и политические структуры находились в тот момент в глубоком кризисе: правительство и остатки армии, которая понесла большие потери от эпидемии тифа, попали в окружение на Волыни. Этот район не случайно назвали «треугольником смерти»: с одной стороны находились поляки, с другой — белые, с третьей — большевики. Лидеры УНР, которых предали галицийцы, не могли дальше сопротивляться и решили форсировать диалог с польской стороной.

— Проект Петлюры, надеявшегося получить опору в союзе с Польшей, не увенчался успехом. Расчет Пилсудского на то, что ему удастся бросить украинский народ на борьбу с большевиками, тоже не оправдался.

— Это была сложная, хотя не безнадежная задача. Настроения на Украине менялись, в тылу Красной армии вспыхивали крестьянские восстания, которые действительно помогли польской армии весной 1920 года продвинуться вперед.

— Историки говорят об апатии украинцев, которые не оказали Петлюре, заключившему союз с поляками, массовой поддержки.

— Массовой поддержка не была, но в этом нет ничего удивительного, ведь война шла уже шесть лет. В 1917— 1920-м годах Киев полтора десятка раз переходил из рук в руки. Польско-украинское наступление оценивали, скорее, положительно, хотя в деревне к полякам относились с недоверием. Украинские крестьяне опасались, что польские солдаты начнут захват крупных поместий, которые до революции много десятков лет оставались в польских руках, но потом были разграблены. Пилсудский хотел избежать конфликтов и приказал войскам, входящим на Украину, не помогать помещикам в возвращении их имущества.

— Польская армия подчинилась этому приказу?

— В целом, да, хотя были подразделения, на возмутительные действия которых жаловался сам наш главнокомандующий. Познаньские полки отличались доблестью и хорошей подготовкой, но на Украине они занялись грабежами и в целом относились к украинцам высокомерно. В письме генералу Казимежу Соснковскому (Kazimierz Sosnkowski) Пилсудский писал: «с этими мерзавцами невозможно вести наступление: мне уже сообщают, что там, где они проходят, против нас уже готовы поднять восстания». Конечно, так было не везде. В Киеве польских военных встречали с ликованием, а поляки вели себя образцово.

— Почему Петлюре не удалось создать украинскую армию?

— Решающую роль играло время. Мобилизация на Украине, в нескольких районах, где ее удалось провести, прошла хорошо, нужно было только обучить рекрутов и дать им оружие. Если бы у Петлюры было в запасе три-четыре недели, ситуация могла бы развиться совсем иначе. Это, конечно, сослагательное наклонение, которого следует избегать историку, но у союзников было на самом деле мало времени на формирование армии и работоспособных органов украинской администрации, а тем более на то, чтобы заручиться международной поддержкой.

Запад (в особенности Великобритания) считал Киевскую операцию «польской авантюрой». Следует также напомнить, что после заключения Брестского мира, который страны Антанты сочли предательством, к украинцам относились там негативно. Были однако, сигналы, что ситуация изменится, если польско-украинское наступление увенчается успехом. Переломное значение могло иметь взятие Одессы, которое бы позволило начать поставки украинского зерна в изголодавшуюся Европу.

— После победной Варшавской битвы и сражения на Немане Польша отказалась от дальнейшей поддержки Украины и подписала в Риге мирный договор с Советской Россией. Почему, как это формулируют некоторые, «Пилсудский предал Украину»?

— Маршал был прагматиком. Он считал, что у очередного наступления на Украину нет шансов на успех. Его идея создать союз народов древней Речи Посполитой, который стал бы противовесом для России и Германии, не пользовалась большой поддержкой в польском обществе. Все склонялись, скорее, к концепции национал-демократов, гласившей, что польскую границу на востоке следует провести с учетом перспектив ассимиляции украинского и белорусского населения, живущего в этом регионе. Существование независимой Украины казалось, скорее, угрозой для польского государства, чем фактором, который позволит его укрепить. Пилсудский никогда не уступал мнению большинства и старался претворять в жизнь собственные идеи, но полностью игнорировать такие настроения он не мог.

— Сто лет назад поляки воспользовались историческим шансом на возрождение своего государства, а украинцам этого сделать не удалось. Почему?

— Дать однозначный ответ невозможно. Сами украинцы возвращались к вопросу, почему они потерпели неудачу, много раз, начав размышлять об этом с 1920-х годов. В наше время попытку детально исследовать эту тему предпринял прекрасный украинский историк Ярослав Грицак, который подверг критике прежние теории. Существовало два традиционных направления объяснения поражения украинцев. Часть историков и публицистов делала акцент на низком уровне национального самосознания украинского населения. Они выражали сожаление, что крестьянство не поддержало национальную программу интеллигенции, и даже говорили о том, что в 1917—1920-м годах украинское общество еще не было готово к независимости.

Другие исследователи утверждали, что народ подвели украинские элиты: они увлеклись доктринерским социализмом и не смогли увлечь за собой массы, занялись социальными экспериментами вместо того, чтобы приняться за формирование государственных структур, в первую очередь сильной армии. Эта критика звучала с консервативных позиций, светлым пятном в таком контексте выступало правление гетмана Скоропадского. Лишь позже исследователи подвергли более обстоятельному анализу не только внутренние, но и внешние причины поражения, обратив внимание на отсутствие благоприятной международной конъюнктуры для украинского вопроса.

— Геополитическое положение считается проклятием Польши. Украине в этом смысле повезло еще меньше?

— Несомненно. Против Украины играло также то, что международное сообщество ничего не знало об украинской проблематике. Украинцев долго считали частью большого русского народа, а украинскую проблему — внутренним делом России. Следует отметить, что появление независимой Украины не противоречило геополитическим интересам крупных держав, но не все это понимали. Подход Запада был во многом связан с инертностью мышления элит в Лондоне, Париже, Вашингтоне. Я считаю, что окончательное поражение украинцев в борьбе за независимость — это совпадение нескольких факторов как внутреннего, так и внешнего свойства, которые создали «критическую массу». Это было стечение разных обстоятельств и сочетание разных явлений. Их, как совершенно справедливо отмечает Грицак, невозможно понять в отрыве от более широкого контекста: Первой мировой войны, национально-освободительной борьбы других народов Центральной и Восточной Европы.

И под конец вернусь к вопросу, почему у поляков получилось, а у украинцев нет. Ответ на первый взгляд прост: исходное положение поляков и украинцев, позиция польского и украинского вопроса на международной арене, потенциал польского и украинского национального движения сильно отличались. Мы начали путь к независимости из совершенно разных отправных точек. Несмотря на все те преимущества, которыми мы обладали, судьба Польши, однако, не была предрешена заранее: нам помогло стечение благоприятных для нас обстоятельств. Украинцам удача не улыбнулась.

Первую часть интервью с польским историком Яном Яцеком Бруским (Jan Jacek Bruski) читай здесь.