Когда прохожие видят фрагмент Берлинской стены, установленный в одном из московских парков, большинство из них не знают, что он означает. Одному мужчине пришлось поискать информацию в сматрфоне, где он наконец прочитал в картографическом разделе, что это «Памятник свободы». Так скульптор Даниэль Митлянский назвал свое произведение, украсив кусок стены железными бабочками. Лишь одна дама пенсионного возраста, два раза в день выгуливающая тут собаку, знала, о чем идет речь.

О воссоединении Германии многие русские, пережившие период с 1989 по 1991 годы, вспоминают лишь вскользь. В последние годы существования Советского Союза большинство из них были заняты собой, своими повседневными заботами, хотя перестройка и пробудила во многих надежду на свободу.

«Тогда мне было непонятно, что это за страна»

«Когда Берлинская стена пала, на следующий день один из моих учеников пришел в кабинет немецкого языка и повернул портрет Эриха Хонеккера лицом к стене», — вспоминает Анна Смирнова, преподающая сегодня немецкий язык в Гёте-институте в Москве. Она обсуждает эту тему на занятиях в октябре и ноябре и пробуждает тем самым разные воспоминания у некоторых учеников и учениц.

«В то время я была студенткой первого курса Московского гуманитарного университета», — рассказывает 50-летняя Екатерина Киселёва. Этот университет с многочисленными зарубежными доцентами считался тогда самым либеральным высшим учебным заведением страны. «Для меня это событие стало чем-то странным и неожиданным. Я, конечно, знала, что существует Германская Демократическая Республика, с которой у нас хорошие отношения. И что есть Федеративная республика, в отношении которой у меня ясности не было. Что это за страна, она нам друг или враг? И вдруг объявили, что теперь эти две немецкие страны должны жить вместе».

Сначала радость за немцев, затем отрезвление

В первый момент многие русские радовались за людей в объединенной Германии. Но когда стали ясны последствия для их собственной страны, то у некоторых наступило отрезвление. Все новые и новые бывшие советские республики стали объявлять о своей независимости от Москвы, изменение системы поставило многих перед серьезными проблемами.

«С одной стороны, эти люди обрели свободу. Но с другой стороны, было неясно, как им существовать дальше, — рассказывает Ирина Щербакова, одна из основательниц правозащитной организации «Мемориал». — Наша экономика на треть работала на так называемый военно-промышленный комплекс. И вдруг он стал совершенно ненужным, а наши крупные предприятия оказались неконкурентоспособными».

Конец Советского Союза многие русские восприняли не как триумф демократии, а как унижение. «Наше ложное геополитическое представление было таким: мы — огромная страна, от Черного до Белого моря, и этим надо гордиться! И когда эта империя вдруг развалилась и мы увидели, как все братские страны бегут из социалистического лагеря, мы почувствовали себя виноватыми или несущими за это часть ответственности», — объясняет историк Щербакова.

И Берлинская стена была для многих не просто чем-то, обозначающим границу между двумя Германиями, а символом холодной войны. «В стене видели в какой-то степени символ силы. В представлении людей она имела отношение не к Германии, а к защите от Запада, НАТО, США», — говорит Щербакова. В падении стены многие люди увидели доказательство того, что «мы проиграли холодную войну».

Коль и Горбачев непопулярны

Соответственно многие русские имеют другие представления о личностях, связанных с падением стены, чем большинство немцев. По словам политолога Ирины Бусыгиной, «канцлер единства» Гельмут Коль считается по сравнению с американским президентом Джорджем Бушем малозначимой фигурой. «Идея объединения и то, как быстро она была воплощена в жизнь, базировалась на инициативе и активности США. Коль провел огромную работу, заключавшуюся в объединении двух систем в одно государство», — считает она. То, что Коль в коллективном сознании русских не воспринимается в таком качестве, зависит еще и от того, что они не считают его харизматичной фигурой.

Аналогично двойственно и их восприятие Михаила Горбачева, которому прежде всего, в Западной Германии многие приписывают значительные заслуги в объединении Германии. Но в России его не любят. «Для русских неважно, что он сделал на международной арене, потому что во внутренней политике он потерпел крах», — считает Бусыгина. По ее словам, у самого Горбачева в этом деле не было никаких планов, он всего лишь реагировал на происходящие события. Его идея о «европейском доме», возможно, и популярна на Западе. «Но это не было ни планом, ни стратегией, а всего лишь представлением о том, как бы все могло быть в идеале», — говорит она.

Большинство людей не поняло реформы начала девяностых годов, они видят только то, что с тех пор возник разрыв между бедными и богатыми, и разрослась коррупция.

Одни мыслят глобально, другие испытывают ностальгию

В учебнике истории, рекомендуемом сегодня для профессиональных училищ, можно прочитать: «Во время своего правления Горбачев не выдвинул ни одной позитивной идеи». Некоторые из студентов Бусыгиной, которые уже не застали Советский Союз и мечтают о большей социальной справедливости, пребывают в романтических представлениях о социализме.

Но так думают не все. «Конечно, мы понимаем, почему Горбачев принял такое решение. Это была не только его воля, но и было необходимо в той ситуации. Больше не могли существовать две Германии, в том числе и экономически», — говорит Полина Хорыхина, посещающая высшие курсы немецкого языка в московском Гёте-Институте.

Эта студентка художественной академии имени Сурикова знает об объединении Германии только из учебников, но считает, что оно имело большое значение. По ее словам, воссоединение Германии — это «часть мировой истории, и оно имело последствия для всего мира». «Сейчас мы живем в глобализованном мире и пытаемся находить новые пути. И важно, что мы делаем это не поодиночке, а сообща».