Reuters пишет о том, что железнодорожный мост через Керченский пролив достроят позже, чем планировалось. Поезда пойдут не ранее конца 2019-го года — на год позже первых автомобилей. Но в том, что мост, скорее всего, достроят, сомневаться не стоит.

Керченский мост — как Олимпиада в Сочи: не просто инфраструктура, а настоящий имперский символ. Его возведение обречено продолжаться, потому что речь не о логистике, а о доказательстве мощи. В рамках имперского подхода такие объекты меряют не бюджетной логикой, а «государственным величием».

На Украине принято со скепсисом судить о перспективах этого транспортного перехода. Илистое дно пролива заставит вбивать слишком глубокие сваи. Сильное течение заставит тратиться на укрепление фундамента. Зыбкий грунт удорожит инженерное решение в разы. Но все это не имеет особенного значения — Москва забирала у Украины Крым тоже не в рамках арифметической бюджетной логики. Он нужен был ей как доказательство величия, а на фоне суммарных потерь от аннексии — прямых и косвенных — бюджет моста выглядит даже относительно скромно.

И в этом смысле Керченский мост ничем не отличается от идеи проводить зимнюю олимпиаду в сочинских субтропиках. Да, странно. Да, нерационально. Но если нужно будет — сделают.

И все разговоры о том, что к 2019 году денег на мост в бюджете России может попросту не хватить — тоже уязвимы. Потому что они не учитывают главную деталь: перспективы достройки того или иного инфраструктурного объекта в России зависят от того, кто именно осваивает выделенные деньги.

Само по себе сокращение бюджетного пирога вовсе не значит, что ужимание пропорционально коснется всех, кто имеет к этому бюджету доступ. Зарплаты, в первую очередь, режут бюджетникам, но не силовикам. Сокращение дотаций касается наиболее беззубых регионов — и лишь в последнюю очередь затрагивает северокавказские республики. Так и в случае со «всесоюзными стройками» — заморожены будут те объекты, подрядчики которых будут обладать наиболее скромными лоббистскими позициями.

А Керченский мост строит компания «Стройгазмонтаж», принадлежащая Аркадию Ротенбергу. Тому самому, который еще с советских лет занимался дзюдо в одной секции с Владимиром Путиным, а в 90-е был спарринг-партнером будущего российского президента. Его называют одним из ближайших друзей Путина — и его миллиардное состояние тому лучшее доказательство.

Эта деталь биографии — лучшее доказательство того, что 246-миллиардный проект моста будет доведен до конца. Потому что это не только имперский проект, а еще и персональный. Потому что освоение денег курирует старый товарищ российского президента, имеющий непосредственный доступ к первому лицу. И можно легко представить, что в рамках бюджетной экономии будут урезаться любые другие стройки — но только не та, которую курирует человек, падавший на татами от подсечек российского президента.

И в этом Керченский мост похож на всю историю аннексии Крыма. Никакого бизнеса — только личное.