Mitteldeutscher Rundfunk: Господин Айдингер, как получилось, что вы, немецкий актер, сыграли в российском фильме роль царя?

Ларс Айдингер: За два года до начала съемочных работ мы показывали с театром Шаубюне «Гамлета» в Москве. Насколько мне известно, режиссер Алексей Учитель увидел меня на сцене и подумал: «Это он». Потом он пригласил меня в Берлине на кастинг — якобы для небольшой роли небольшой роли. Но на самом деле он хотел со мной познакомиться. После кастинга он спросил меня, не смог бы я приехать в Россию, чтобы сыграть Николая II, и не смог бы я для этой роли выучить русский язык. Я довольно легкомысленно согласился, поехал туда, Учитель принял решение за меня. И мне действительно пришлось учить русский язык. Дело в том, что я вообще не говорю по-русски, даже сегодня. Я вырос в Западном Берлине, и у меня действительно никогда не было контакта с русским языком. Я фонетически заучивал русские тексты наизусть с учителем в Берлине.

— Вы достаточно хорошо говорили по-русски, чтобы сойти за царя Николая II?

— Для того, чтобы я учил этот язык особенно старательно, меня заверили, что в конце готового фильма будет слышен мой голос. Для них было очень важно, чтобы я правильно шевелил губами. А российский актер, который меня потом дублировал, делал это действительно очень хорошо. Как раз в конце фильма есть кадры, снятые  самым крупным планом, на которых отлично видно, что мои губы движутся по-русски и что я действительно выговариваю русские слова. Это бы не сработало, если бы я говорил по-английски или по-немецки.

— Вы очень долго были в России. Как вы там обходились без русского языка?

— У меня было 80 съемочных дней, почти два лета я полностью провел в России, и я чувствовал себя там довольно потерянным, в том числе и потому, что, кроме меня, там никто не говорил по-немецки или по-английски. На съемочной площадке говорили только по-русски. По-настоящему общаться я мог только с помощью моей переводчицы. Когда я сегодня в Берлине слышу, что кто-то говорит по-русски, то я в принципе понимаю, о чем идет речь. То есть я знаю слова и понимаю взаимосвязь, но я бы не смог сказать по-русски ни одного предложения.

— Чувствовали ли вы себя чужим как исполнитель главной роли на съемочной площадке, человеком, который с трудом понимает других и сам не может толком объясниться?

— Да. Но я думаю, что это сыграло немалую роль в том, чтобы пригласить именно меня. То есть я думаю, что режиссер Алексей Учитель также немного спекулировал на том, что это как бы отражало всю ситуацию вокруг Николая II. Ведь и он чувствовал себя в его собственной ситуации очень одиноким, и был совершенно подавлен и не хотел быть царем. И в конечном счете он там тоже был иногда словно инородным телом.

— Вы снимались в России в то время, когда эта страна подвергалась жесткой критике всего мира из-за аннексии Крыма и поддержки пророссийских повстанцев на Украине. Как это повлияло на вашу работу?

— Решение сниматься в этом фильме я принял значительно раньше, чем эти конфликты в России стали столь масштабными. Не было крымского кризиса и не было закона о запрете публичной пропаганды гомосексуализма. Не знаю, согласился бы я на съемки, если бы все это уже произошло. В этом я не уверен. Я уже ощущал конфликтную ситуацию, потому что знал, что деятели культуры в России вынуждены демонстрировать некую близость к правительству, потому что иначе они вообще не могли бы снимать никакие фильмы. То есть там нет никакой другой возможности. Или деньги получают непосредственно от государства, или фильм просто не снимают. А бюджет «Матильды» составлял 30 миллионов долларов. Это говорит о том, что здесь есть какая-то связь с президентом Путиным. На съемочную площадку постоянно приходили высокопоставленные политики, которые хотели фотографироваться с нами. Я тогда порой закрывался в своем вагончике и говорил, что у меня, мол, проблемы с желудком и я не могу выйти. Потому что я просто боялся, что буду позировать там рядом с какими-нибудь военными преступниками, а через год появится фотография, на которой Ларс Айдингер в костюме Николая II стоит перед камерой с одним из главных военных преступников России.

— Что вас особенно впечатлило, поразило?

— На меня угнетающее впечатление произвело отношение к гомосексуалистам. Не знаю, почему. Я встречался с многими людьми, которые мне говорили, что гомосексуальны, но я видел, какое давление им приходится выдерживать и что это означает для человека, который не имеет права на свою сексуальность. И я видел, как на это реагируют на съемочной площадке, где, например, спрашивают: «Как ты думаешь, здесь на съемочной площадке есть гомосексуалисты?» «Нет, ни в коем случае! Нет!» То есть я, конечно, надеялся, что у людей из мира кино в России более снисходительное, более либеральное отношение к гомосексуалистам — несмотря на закон. Но это оказалось не так.

Удивило меня то, что очень многие люди действительно поддерживают политику президента Путина и что его считают хорошим политиком даже в кругах интеллектуалов. Вероятно, это можно понять, только когда видишь своими глазами, какая Россия огромная, и что Путин должен управлять не только такими прогрессивными городами, как Санкт-Петербург и Москва, но и такими регионами, где появляется ощущение, что ты возвращаешься в Средневековье.

— Какое это имеет отношение к вам?

— Это как раз та конфликтная ситуация, в которой я нахожусь. Там я стал в определенном смысле мишенью пропаганды против этого фильма. И это, конечно, связано и с тем, что мы живем в абсолютно другой системе ценностей, нежели русские. И ты действительно попадаешь в конфликтную ситуацию, когда имеешь дело с людьми, которые верят во что-то, а сам находишься в обществе неверующих или атеистов. Однако мы снимали этот фильм не для провокации. С моей точки зрения, мы не допустили никакого неуважения по отношению к царю Николаю II. Я хотел бы соответствовать этой фигуре. Со всем уважением и всей прямотой. И поэтому критика фильма задевает меня особенно сильно.

— А что вы скажете про депутата Думы, которая нападала лично на вас? Она говорил, что, поскольку вы в театре выступали частично обнаженным, то вы, мол, порноактер, порочащий нашего царя. Как вы пережили это, и какие нападки были на вас?

— Этого депутата Думы зовут Наталья Поклонская. Она действительно сделала меня мишенью своей ненависти и травит меня. Она обвиняет меня в том, что я — гомосексуальный порноктер и сатанист. Мне в моей жизни еще никогда не угрожали. Но когда пытались бросить бутылку с зажигательной смесью в офис режиссера Алексея Учителя, то, конечно, считались с тем, что там могут пострадать люди. И я это просто чувствую. Ему угрожали насилием, сказали, что переломают ему ноги. Перед кинотеатром, в котором должен был состояться показ этого фильма, подожгли два автомобиля. Я серьезно отношусь к этому, даже если вероятность того, что со мной что-то случится, крайне мала. Вся эта дискуссия привела к тому, что я не поеду на премьерный показ этого фильма в Россию. Я слишком боюсь, потому что непосредственно мне тоже угрожали.