Озолниеки, Латвия — Российская культура часто характеризуется националистическими тирадами на государственном телевидении, тесными связями Православной церкви с политиками и солдатами, марширующими по Красной площади.

В России также есть множество иконоборцев, атеистов, диссидентов и поэтов-геев с невероятными прическами и в розовых брюках, но в последнее время многие из них уезжают в Латвию, Эстонию и Литву, чтобы создать анклавы за пределами России Владимира Путина.

«Здесь я буду в рабочем состоянии», — говорит Дмитрий Кузьмин, российский критик, издатель и поэт, который уже год живет в добровольной ссылке в Латвии.

Словосочетание «в рабочем состоянии» звучит довольно странно из уст человека, который часто надевает розовые джинсы и зеленые кроксы. Но Кузьмину действительно хорошо работается в Латвии. Его новый дом в деревне Озолниеки, расположенной недалеко от столицы страны, города Риги, обладает всеми атрибутами убежища поэта: клумбы, яблони и старый деревянный колодец.

Кузьмин резко поменял свой образ жизни и среду: прежде он жил в одной из московских многоэтажек, а теперь — в тихой латвийской деревне, окруженной лесами.

«Мы до сих пор чувствуем себя здесь приезжими», — признается он, сидя в гостиной и наслаждаясь горячей ухой. Он не спешит с ответом на вопрос о его новом статусе эмигранта. Он вообще больше никуда не спешит. Даже его рыбному супу, который медленно остывает, приходится подождать, пока он переплетает руки и рассуждает о том, почему он чувствует себя не слишком уютно в своем новом доме.

«Это могло бы стать замечательной переменой, — вздыхает он, — если бы она не была вынужденной».

На лице Кузьмина часто появляется дерзкая ироничная улыбка, которая вполне сочетается с его очками, легкой щетиной и копной темных волос, беспорядочно спадающих на плечи. Но когда речь заходит о причинах его отъезда из России, его улыбка пропадает.

«В какой-то момент вы понимаете, что вам стало трудно дышать», — произносит он, снова откладывая ложку.

Кузьмин — далеко не единственный россиянин, который выбрал свободу Прибалтики, уехав от нового авторитаризма России. Эти три небольшие республики стали убежищем для многих россиян, которые не согласны с путинским видением будущего их родины.

Сегодня, когда в отношениях между Западом и Россией сохраняется напряженность, Прибалтика становится домом для все большего числа россиян.

Пляжные курорты, такие, как Юрмала, стали тем, что Ирина Кузнецова, специалист по вопросам гражданского общества и директор DOTS, неправительственной организации, получающей поддержку от миллиардера-филантропа Джорджа Сороса (George Soros), называет «полезным планом Б» для бизнесменов, которые не могут позволить себе приобретение недвижимости в Лондоне. Многие с любовью вспоминают Юрмалу, как один из самых популярных курортов в советские времена, и хотят подстраховаться на тот случай, если ситуация в России ухудшится.

Между тем, эстонская столица, город Таллинн, время от времени становится убежищем для бывшего чемпиона по шахматам Гарри Каспарова, который сейчас является оппозиционным политиком в России. Она также является базой для все большего числа эмигрантов, в том числе защитницы окружающей среды Евгении Чириковой, теоретика советского рока Артемия Троицкого и художника Владимира Дубоссарского.

Рига с ее довольно многочисленным русскоязычным сообществом стала домом для целых медийных организаций. После ухода редакторского состава издания lenta.ru, одного из самых популярных независимых новостных порталов, в связи с особенностями освещения украинского конфликта, не совпавшего с официальной версией Кремля, в Риге был создан проект Meduza. Цель этого проекта заключается в том, чтобы транслировать в Россию такую информацию, которая не подвергается жесткому контролю со стороны государства. Недавно Meduza запустила англоязычную службу, чтобы передавать новости о России на Запад.

Политика стала одной из  причин добровольной ссылки Кузьмина. Он уехал из России год назад, когда аннексия Крыма Россией уже переросла в кровавую войну между Украиной и поддерживаемыми Россией ополченцами.  

Националистическая горячка, подпитываемая Путиным, и рабский конформизм художников, которые поняли, что верность Кремлю — это путь к богатству и славе, казались ему особенно отвратительными.

«Ни один выдающийся художник не поддерживает государство», — подчеркнул он.

По словам Кузьмина, когда российское государство навязывает ценности и политическое поведение своему народу — это одно. Но когда эти ценности и нормы поведения с энтузиазмом поддерживаются многими россиянами в ущерб тем, кто отказывается сливаться с толпой — это совсем другое.

«Мы оказались в позиции врагов общества, — сказал он, задумчиво глядя из окна на то, как день постепенно клонится к вечеру. — В некотором смысле это даже приятно — оказаться врагом общества. Но это влечет за собой множество ограничений».

Он рассказал о цензуре, о сложностях, с которыми можно столкнуться в российском литературном мире — он очень хорошо в этом разбирается, поскольку сам издал более 400 журналов. «Вы можете это проверить, — пошутил он. — Я уже сбился со счета».

Еще одно ограничение коснулось его семейной жизни. Впервые попав в дом Кузьмина, я познакомился с его матерью, которая убедила его переехать в Латвию. Она — известная личность в российских литературных кругах — сейчас катает коляску с маленькой дочкой Кузьмина.

«Технически у моей дочери — три отца», — объяснил Кузьмин. Один отец — транссексуал, который сейчас живет на Украине и который родил дочь в этом году. Другой отец — муж Кузьмина, которого тоже зовут Дмитрий. 

Как все уважающие себя поэты, Кузьмин, несомненно, не является конформистом. Его семейная жизнь попросту не могла идти гладко в России, где продвижение традиционной модели семьи является одним из основополагающих элементов нравственной мантры Кремля.

Сегодня в России открытая демонстрация нетрадиционной ориентации является противозаконной, не говоря уже об однополых браках. Поэтому Кузьмин живет со своим мужем Дмитрием в неофициальном браке. Однополые браки запрещены в Латвии, однако латвийские прогрессисты успокаивают себя тем, что они продемонстрировали гораздо больше терпимости к подобным вещам по сравнению со своим восточным соседом, когда летом этого года на улицах Риги прошла масштабная акция EuroPride.

К легализации однополых браков призывают тысячи жителей Латвии, и некоторые российские ЛГБТ-активисты тоже приняли участие в этой демонстрации под лозунгом: «EuroPride — мы ждем вас в Москве».

Между тем, Кузьмин не разделяет их оптимизма. Внешняя политика России сконцентрирована вокруг жесткой идеи «Русского мира». «Это идеологическое клише, этот Русский мир, — объяснил Кузьмин. — Это идея о том, что русские люди, где бы они ни жили, исповедуют единый набор ценностей».

Те ценности, которые продвигает нынешний российский режим, основаны на консерватизме, ортодоксальности (политической и религиозной) и верности российскому государству. По мнению Кузьмина, пока Путин остается у власти, ничего не изменится.

Но Кузьмин добавил: «Мне кажется очень важным представлять россиян — в мире и внутри России — которые решительно с этим не согласны… Отправить сигнал о том, что существует другой Русский мир».

Разве он не повернулся спиной к российскому обществу, уехав из России?

Как раз наоборот, отвечает Кузьмин. «Я помогаю некоторым элементам русской культуры выжить».